Волчица и пряности (ЛП) - Хасэкура Исуна (читаем книги .txt) 📗
Теперь же каждый день моего путешествия нов и полон событий.
Тогда я жила медленно, созерцая, как побеги превращаются в могучие деревья; теперь каждый день вместе с этим юным торговцем стоит нескольких десятилетий.
Ночь и утро того же дня всегда совершенно не похожи друг на друга. Утром ругаемся, днем уже помирились настолько, что за обедом убираем друг другу крошки с лица; выхватываем друг у друга из-под носа пищу за ужином, но можем спокойно говорить о будущем после наступления темноты.
Такие дни, полные перемен и неожиданностей, – что-то подобное я уже испытывала раньше.
Кажется.
В прошлом мне несколько раз доводилось путешествовать вместе с людьми. И некоторые из воспоминаний тех времен поистине незабываемы.
Но сейчас я была уже не в пшеничных полях, где скучные дни тянутся один за другим, и число их больше, чем шерстинок на моем хвосте; сейчас у меня нет времени на сентиментальные воспоминания.
Что мой спутник сделал вчера, что он делал сегодня. И о чем он думает прямо сейчас. Мне просто-напросто не хватало времени, чтобы как следует обдумывать все это.
И только после встречи с моим спутником я смогла позволить себе неспешно предаваться воспоминаниям о доме.
Привыкнув к непрерывному течению тоскливых дней, когда времени хватало, чтобы пересчитать все шерстинки на хвосте, да не по одному разу, я сейчас совершенно не желала пачкать столь бурные дни малейшей тенью печали.
Сказать, что я несчастна, – значило бы солгать.
Скорее, я была чересчур счастлива; счастлива до такой степени, что меня саму это слегка настораживало.
«…»
Повертевшись немного, я нашла наконец более удобную позу. Вздох.
Поскольку человеческий облик я принимала нечасто, я сперва собиралась спать так, как это делают люди. Только почти во всех позах мне спалось плохо.
Удобнее всего было лежать ничком или свернувшись калачиком.
Мой спутник спит лицом к небу, распрямившись, как глупая кошка. Недавно я поймала себя на мысли, что если человек не может расслабиться даже во время сна, влиться в их мир может быть слишком уж утомительно.
Люди живут лет до семидесяти; при столь короткой жизни неудивительно, что они каждый день куда-то спешат.
Заставить бы их поучиться у деревьев.
Для деревьев вчера или сегодня, прошлый год или позапрошлый – все равно; они почти не меняются.
Размышляя, я вдруг внезапно сообразила, что кое-что напрочь вылетело у меня из головы.
«Ох, пастушка…»
Наконец я вспомнила, в чем корень моих проблем.
Тогда я сама себя поставила в неловкое положение.
Но здесь не было никого, кто бы мне докучал.
Думаю, позже мне надо будет как следует подокучать этому тупице.
И поделом ему будет. За то, что лишь с этой пастушкой все время болтал, а на меня даже взгляда пожалел.
Он же явно полагался на меня, Мудрую волчицу, когда ему надо было выбраться из той ямы. И, тем не менее, я никто рядом с этой белобрысой, худой как палка пастушкой?
При этой мысли я ощутила, что мои веки вновь тяжелеют. Плохо.
И куда сбежал этот тип?
Я вся кипела из-за того, что мой спутник не соизволил побыть со мной в такое важное время, но тут мои уши уловили слабый звук шагов.
«!»
Я рывком поднялась и села.
Впрочем, я тут же осознала, что веду себя совсем как собачка, и, устыдившись собственного поведения, снова улеглась.
Столь легкомысленное поведение, да еще в придачу и то, что в моем полном достоинства сердце явно притаилась капелька счастья…
И тем не менее, постыдное остается постыдным.
В дверь постучали.
Пожалуй, лучше не отвечать, решила я и отвернулась от двери. Минутная тишина, и дверь наконец отворилась.
– …
Обычно я сплю, укрывшись одеялом с головой. Поскольку сейчас моя голова осталась снаружи, это означало, что я более-менее бодрствую.
Похоже, у моего спутника были те же мысли; он вздохнул и закрыл за собой дверь.
Я не стала оборачиваться – по-прежнему смотрела в сторону.
Раз уж тебе так нравятся слабые девушки, то при виде меня, прикованной к постели, тебе наверняка захочется излить на меня поток заботы. Шанс одержать победу!
Мой спутник уже у самой кровати.
Охота началась!
С этой мыслью я уверенно обернулась и состроила нежно-страдальческую гримаску.
Не то чтобы я намеревалась молчать – но вдруг оказалось, что я не в силах произнести ни слова.
Отчасти в этом виновата жажда, а кроме того – выражение лица моего спутника заставило меня умолкнуть.
– …
Я просто не знала, что сказать.
Может, от этого мое немощное лицедейство только выиграло.
И, однако, если бы кто-то узнал, о чем я подумала затем, он бы сильно удивился.
Все дело в том, что, когда я обернулась, то увидела лицо моего спутника, полное вовсе не сострадания, а гнева.
– Если тебе было плохо, почему ты сразу не сказала? – вот такие слова были произнесены первыми.
– …
Я была слишком ошеломлена, чтобы что-либо ответить.
Он был сердит как никогда, и я вновь спросила себя, уж не сон ли все это.
– Ты же не ребенок, как тебе удалось за весь вчерашний день так ничего и не заметить, пока ты не упала в обморок?
Впервые я видела своего спутника настолько разгневанным.
Если говорить о прожитых годах, или о силе мысли, или о физической силе – он мне совершенно не ровня; и тем не менее, лицо его сейчас внушало страх.
Мне по-прежнему нечего было ответить.
До сегодняшнего дня я прожила бессчетное число месяцев и лет; но случаи, когда из-за меня люди выходили из себя, можно было пересчитать по пальцам одной руки.
– Только не говори, что ты просто хотела умять побольше мяса и вина.
– Какого!..
Конечно, мой спутник злился, потому что мне же желал добра, но быть обвиненной в том, что я скрывала болезнь только из-за вкусной еды, – это было невыносимо.
Я никогда не собиралась изображать богиню, но все же мне долгое время поклонялись как богине; я осознаю всю важность празднества – его просто нельзя прерывать, тем более – обрывать на середине.
Неужели бы я смогла, по такому мелкому поводу…
– …Прости, я неправ. Я только что неудачно выразился.
Наконец-то мой спутник успокоился. Он испустил тяжкий вздох.
Только тут я осознала, что невольно обнажила клыки.
– Я бы не стала так поступать лишь ради этого…
Как я и думала, волчье поведение было совершенно неуместным.
Именно по этой причине мне следовало бы возблагодарить небеса за то, что сейчас я в облике человека – сейчас нужно вести себя как подобает человеку.
– Я ведь вправду о тебе беспокоюсь. А если бы мы были в дороге, что тогда?
Наконец-то я поняла, почему мой спутник так зол.
Он – бродячий торговец, он все время в пути.
Если человек заболевает во время путешествия, далеко не всегда рядом оказываются надежные спутники.
Как правило, человек страдает в одиночестве вдали от жилья.
Мне вспомнилась грубая пища и неудобные ночлеги, которые мне приходилось выдерживать за время моего путешествия.
Если путешественник серьезно заболеет – не будет преувеличением сказать, что он заглянет в лицо смерти.
Он не такой, как я – я, которая вечно плачется о своем одиночестве, но на самом-то деле привыкла жить с другими людьми.
– …Прости, – произнесла я тихим, хриплым голосом. И это было не притворство. Мой спутник – редкостный добряк, и он действительно тревожится обо мне.
Я же, напротив, думаю только о себе. При этой мысли мне стало стыдно.
Я опустила голову, не смея взглянуть моему спутнику в лицо.
– Да ладно… все хорошо, если только ты здорова. У тебя ведь не простуда и не какая-то еще болезнь, верно?
В его словах слышались радость и печаль одновременно. От этого меня охватила еще большая робость.
Причина моей робости проста. Я волчица, он человек. Понять такие вещи просто невозможно.
– Ну, это… я просто переутомилась, не больше того.
