Младший брат дракона (СИ) - Шевченко Андрей Вячеславович (первая книга .TXT) 📗
Тут Дилль вспомнил, что хотел поговорить с Эрстаном об амулете, но маг уже отправился будить спящих драконоборцев. Предоставленный сам себе, Дилль прислушался к своим внутренним ощущениям - желание сразиться с драконом, которое появилось после визита "мага-одуванчика", никуда не делось, но и не усилилось. Это было странное состояние: при мысли о схватке с чудовищем Дилль по-прежнему испытывал ужас, но одновременно кровь у него закипала от желания выйти против дракона и вонзить ему в глаз свой меч. То, что меча у Дилля не было (вредный десятник вместо этого выдал только лёгкую кавалерийскую пику), никакой роли не играло. Дилль, который раньше за собой подобной кровожадности не наблюдал, решил расспросить товарищей по несчастью - что они чувствуют после заклятья мастера Гвинарда.
К каршарцу обращаться было бесполезно - Гунвальд и в прежние времена бредил дракой с драконом, а потому заклятье только усилило его стремленье попасть в список величайших героев всех времён и народов. Дилль подошёл к Блеру. Беатиец, услышав вопрос, пожал плечами.
- Чувствую, что если не прикончу неонинского дракона, то сам помру. Примерно так. А при мысли о побеге совсем тошно становится - сам готов в петлю залезть. В общем, крепко нас этот демонов магистр прижал.
Дилль ради интереса решил продумать план побега - благо, лошадь есть, а охраны, кроме мага, никакой. Однако, едва он начал размышлять, в какую сторону податься, как на него навалилась такая смертная тоска, что все мысли о дезертирстве исчезли сами собой. Дилль невольно восхитился мастерством "мага-одуванчика" - насколько же мощное и искусное он наложил заклятье. Потом подумал, что если выживет, обязательно свернёт башку этому умельцу, прислушался к своим ощущениям, убедился, что мысли о мести не возбраняются, и с удовольствием стал придумывать способы казни мага Гвинарда.
Гунвальд, узнав о планах мести, с удовольствием подключился к придумыванию способа умерщвления зловредного старикашки. Варвар припомнил все способы казни, применяемые в Каршаре. Северяне, как известно, невеликие затейники в части пыток, однако один способ Диллю весьма понравился, как образец моральной и физической пытки одновременно. Гунвальд рассказал, что преступника сажают в клетку, разделённую на две части перегородкой. В большей части клетки сидит голодный медведь, в меньшей человек может только стоять, прижавшись к стене - в противном случае жадные и когтистые лапы дотянутся до него. И несчастный (преступник, конечно, а не медведь) стоял так до тех пор, пока не падал с ног от усталости, а дальше в дело вступал медведь. Впрочем, согласно варвару, если преступник выдерживал трое суток, то его щадили.
- Выпускаете что ли? - спросил Дилль, удивлённый, что каршарцы, оказывается, знают, что такое пощада.
- Вот ещё! Он же преступник. Нет, просто башку отрубают. Дарят быструю смерть, что есть величайшая милость.
- Мне кажется, - сказал Герон, внимательно слушавший каршарца, - что после трёх дней таких мучений любая смерть покажется милостью.
- Хороший способ, жаль у нас нет такой клетки, - вздохнул Дилль. - Да и медведя нет.
- Да и мы ещё не победили дракона, - завершил разговор Гунвальд.
Дилль только подивился непоколебимой уверенности варвара в своей победе, и решил брать с него пример. Что толку думать о проигрыше и смерти? Чему быть, того не миновать. Зато как приятно поразмышлять, каким он вернётся героем, как будет его приветствовать народ на улицах Тирогиса, как женщины будут слать ему воздушные поцелуи и приглашения провести с ними вечер...
Впрочем, победные мысли Дилля испарились сами собой уже вечером, чему весьма поспособствовала одна особа, которую друзья встретили в общем зале постоялого двора, где отряд остановился на очередную ночёвку.
Весь день моросил мелкий дождь, водоотталкивающий плащ спасал от падающей с небес влаги, но почти не защищал от холодного пронизывающего ветра. К тому времени, когда отряд добрался до постоялого двора, Дилль замёрз и окоченел, а потому с великим трудом расседлал свою лошадь, задал ей корм, и поспешил в дом в надежде занять место потеплее. К его великому сожалению около большого каменного очага всё уже было занято, а потому Диллю пришлось довольствоваться местом в углу. Гунвальд и Герон присоединились к нему чуть позже. Как выяснилось, они хотели заказать горячего вина с пряностями, но были вынуждены отказаться - это не входило в оплаченный королевским казначейством скудный ужин, а хозяин постоялого двора заломил цену в серебряный окс за кружку. Маг, который в прошлые дни категорически запрещал драконоборцам употреблять спиртное (Дилль даже подозревал почему), сегодня отнёсся к алкогольной инициативе снисходительно и разрешил приобрести согревающего тем, у кого деньги есть.
Поскольку свои последние гроши друзья оставили в Тирогисе, им пришлось довольствоваться ужином, оплаченным магом от щедрот королевской казны. Отсутствию вина больше всех опечалился каршарец - Гунвальд без аппетита прикончил свою порцию и первым отправился спать. Дилль и Герон пошли вслед за ним, а по пути монах сказал, что во всём нужно находить хорошее: они могут выбрать самую удобную комнату, пока остальные сидят в общем зале. Хмурый варвар буркнул "чего тут выбирать" и толкнул первую попавшуюся дверь. Раздался хруст, словно внутри что-то сломалось, чему Дилль нисколько не удивился - каршарец зачастую не соизмерял свою силу.
- Оп-па, это мы удачно зашли! - физиономия Гунвальда расплылась в широкой улыбке. - Красавица, не хочешь ли испытать настоящих мужских объятий? Если что, я себя имею в виду.
Дилль и Герон с любопытством выглянули из-за спины варвара - в комнате стояла высокая темноволосая девушка. Походный костюм ничуть не скрывал её женственности, зато вид обнажённого меча, выставленного в их сторону, навевал устойчивые мысли, что девушка явно не желает испытывать мужские объятия. Во всяком случае, в данный момент. Впрочем, Гунвальда это ничуть не смутило.
- Дорогуша, убери-ка меч, и я...
- Учтите, свою свободу я дорого продам! - воскликнула девушка, взмахнув мечом. Меч свистнул, рассекая воздух, и Дилль поймал себя на мысли, что девушка с этим оружием обращается куда лучше его самого.
- Погоди, Гунвальд, - он протиснулся между каршарцем и дверным косяком. - Простите моего неотёсанного друга, милая незнакомка, мы ни в коем случае не хотели вторгаться в вашу комнату. Просто мы искали свободный номер...
- Вы с драконоборцами или сами по себе? - прервала его девушка.
Голос её был слегка хрипловатым, что, впрочем, даже нравилось Диллю.
- Мы и есть драконоборцы, - Дилль куртуазно поклонился. - Позвольте представить моих друзей: Гунвальд, сын Ольола, - могучий северный воитель, непобедимый в рукопашной схватке и не ведающий страха. Герон - монах церкви Единого, гроза всяческой нечисти, владеющий топором как тот, кто изобрёл это оружие. И ваш покорный слуга, Диллитон Тригородский, драконоборец в третьем поколении, сразивший уже более десятка драконов.
Гунвальд явно хотел возмутиться столь наглым враньём насчёт десятка драконов и даже открыл рот, чтобы высказать рыжему обманщику всё, что он о нём думает, но девушка, нетерпеливо взмахнув мечом, произнесла:
- Да заходите же быстрее и закройте за собой дверь, пока ваш маг сюда не нагрянул.
Уловив в её голосе тревожные нотки, друзья послушно вошли внутрь и плотно затворили за собой дверь. Дилль осмотрел засов, вывороченный из косяка "с мясом" и покачал головой - а ведь Гунвальд даже не напрягался и всего лишь легонько толкнул дверь.
- Сломал засов - теперь сам сторожи, - хмыкнул Герон. Каршарец вздохнул и опёрся спиной о дверь.
- Значит, вы тоже из числа самоубийц? - переспросила незнакомка, убедившись, что каршарец своим могучим телом прикрывает вход.
- Разве мы похожи на самоубийц? - возмутился Дилль.
- Похожи, похожи, - проворчала девушка, опуская остриё меча до уровня пояса. - Я-то знаю - сама была в первом отряде. И больше не хочу попасть в драконоборцы. Надеюсь, вы не сдадите меня своему магу?
