Мастер Путей - Виор Анна (библиотека электронных книг .txt) 📗
– Я не смогу?! – Кутиец сделал шаг навстречу Хабару – и вот они стоят, почти упершись друг в друга.
Итин возблагодарил Мастера Судеб за то, что студентам, как Пятилистника, так и Академии Силы, не дозволяется носить при себе меч.
– Сейчас я покажу тебе… – Хабар не закончил: Мах и Шос переглянулись, разом встали и, подхватив его под руки, просто вынесли из таверны.
Итин только открыл рот – парень, несмотря на свой рост, весил не меньше двухсот фунтов, а они подняли его, словно ребенка, и унесли, не обращая внимания на яростное сопротивление.
Ого тоже был поражен и обескуражен таким внезапным исчезновением агрессивного соперника.
– Прости, Ого, – извинился за всех Тико, – просто Хабар перебрал сегодня. Не обращай на него внимания. Мах и Шос отведут его домой. А ты садись, выпей с нами.
– Да-да, – подключился Марил, – садись!
Ого еще несколько мгновений постоял, глядя в сторону дверного проема, затем на его лицо вернулась широкая улыбка, и он сел за стол. Лючин же поджала губы и сузила глаза: ей очень не понравилось то, что произошло. Но когда Ого, как бы ненароком, накрыл своей огромной ладонью ее маленькую девичью ручку, она потихоньку оттаяла, и ее глаза снова стали смеяться.
В свои комнаты Итин вернулся уже за полночь. В коридорах Здания Совета никогда не бывало темно: стольких тарийских светильников, как здесь, не было больше нигде в Городе Семи Огней. Можно потерять ощущение времени, забыть – день сейчас или ночь. Но днем тут можно встретить спешащих по своим делам Мастеров Силы, членов их семей или слуг, а сейчас вокруг безлюдно и тихо.
Поначалу Итин мог часами гулять по этому зданию, рассматривая глянцевую штукатурку, расположение окон, изгибы арок и резьбу по ним, картины на стенах, перспективу лестничных пролетов и прочие детали, созданные когда-то очень давно, не Тотилем – другим, жившим еще при первом составе Совета Семи. Сейчас архитектура Здания Советов стала для него привычной, как дом, в котором он вырос. Здесь легко, здесь он в безопасности и здесь не чувствуется одиночество или пустота, даже когда возвращаешься домой поздней ночью совершенно один.
Итин предвкушал мягкую постель и крепкий сон – сегодня он помотался и изрядно устал. Пройдя прихожую и кабинет, Итин сразу же направился в спальню, на ходу расстегивая и стягивая с себя кам. Он отчаянно зевал и моргал уставшими глазами, поэтому не сразу заметил сидящего на его кровати человека. «Что за посетитель в такое позднее время?» – удивился Итин.
Присмотревшись, он узнал гостя и удивился еще больше: это был Лакле – один из поваров. Так как у Итина Этаналя, как у всякого особо уважаемого Мастера Силы, не было еще личного повара, его согласились выручить повара Верховного и Советников, старший над ними – Ротейлас, пообещал со временем присмотреть и посоветовать ему настоящего мастера своего дела, который сможет приготовить что угодно из любой кухни известного мира. А пока Итина вполне устраивало существующее положение – из кухни Советников ему присылали завтраки, обеды и ужины, радовавшие разнообразием и изысканным вкусом блюд. Но с самими поварами Итин встречался только в их владениях, среди звенящей посуды и дымящихся кастрюль, одурманивающе пахнущих свежевыпеченных булочек и вызывающих зверский аппетит румяных окороков. Почему Лакле, которого, кстати, Итин не так хорошо знал, общаясь больше с Ротейласом, сидит на его кровати в столь позднее время?
– Добрый вечер, – поздоровался Итин, ожидая, что гость сейчас все ему объяснит.
Лакле поднял глаза, и Итин попятился, сам не понимая почему… Что-то страшное было в его взгляде… нечеловечески страшное…
– Здравствуй, Архитектор! – произнес он мягко и музыкально, голосом, которому позавидовал бы лучший певец в Городе Семи Огней.
– Что ты… делаешь здесь… Лакле? – Итин отошел от него как можно дальше и едва не уперся в стену.
– Ты знаешь, что я не Лакле, – сказало существо, и сердце Итина замерло… замерзло. – Я пришел, чтобы торговаться.
– Что?.. Торговаться? Со мной?
– Разве люди не любят торговаться? Вы покупаете и продаете все.
– Кто ты?
– Мое имя – Атаятан-Сионото-Лос!
Итин вскрикнул бы, если бы не закрыл себе рот обеими ладонями.
– Я хочу предложить сделку.
«Сделку? Со мной? – судорожно думал Итин. – Жизнь или смерть?.. Он хочет связать меня?»
– Мне нужен дворец, который ты не достроил, – пояснил Древний.
Перед мысленным взором Архитектора замелькали начатые им ярусы дворца на берегу залива Тиасай, и он почувствовал отвращение к этому творению. Его хотели тогда обманом заставить строить для врага человечества.
– Я знаю, что вам нужно время. Вам нужна отсрочка. Я готов дать ее. А ты за это построишь мне дворец.
Итин попытался что-то ответить, что-то спросить, но страх сковывал его уста и путал мысли, а Атаятан тем временем продолжал:
– Один год я не стану нападать на ваши земли. Один год! Вы сможете подготовиться. И мне будет более интересна эта игра. Я мог бы и сейчас смести всех вас с лица земли, но тогда я не получу удовольствия от борьбы. Подумай, Архитектор, ты можешь спасти свой народ.
– Но я… Я должен… Я…
– Если ты решишься, то через три дня тебя будут ждать на том самом месте, где ты начал и не закончил работу. Ты построишь мне дворец, который будет превосходить по великолепию все прочие строения вашей страны. Когда-то здесь было место, не сравнимое красотой и величием ни с чем существующим ныне. Но вы – глупые существа, вы разрушили все прекрасное, только потому, что это было моим!
Итин не понимал, о чем он говорит. Разве до Города Семи Огней здесь было что-то, кроме полей и лесов?
– Когда ты придешь, чтобы строить, я покажу тебе то, что было. Ты увидишь и научишься. Я также предложу тебе свою силу, чтобы ты мог строить еще лучше. Но я не стану заставлять тебя – это сделка. Я даю вам отсрочку – вы даете мне дворец.
– Но разве у тебя нет тех, кто может построить лучше меня, с твоей силой? – Итин сам удивился тому, что осмелился задать вопрос.
Лакле долго смотрел на него глазами Атаятана и только потом ответил:
– Думай, Архитектор, думай. Если ты согласишься на сделку, не только твоя Тария, но и ты сам один год будете в безопасности. А если откажешься, то я не устою перед искушением найти тебя и выпить твой Дар!
Итин сглотнул.
– Хотя я предпочел бы связать тебя со мной. Место в Первом Круге для тебя! Поверь, не многие теперь удостоятся такой чести.
Итин еще раз сглотнул, а Атаятан рассмеялся:
– Через три дня, у залива Тиасай.
Он встал, по его глазам будто пробежала тень, и на округлом толстощеком лице Лакле уверенное и вызывающее ужас выражение сменилось изумлением. Затем конечности его стали конвульсивно дергаться, он в судорогах повалился на пол, кожа покрылась волдырями и слезла… Итин стоял, вытаращившись на эту ужасную картину, не в силах ни отвернуться, ни пошевелиться.
Когда все закончилось, и изуродованный Лакле замер на полу, Итина затрясло, и он ринулся в туалетную комнату – опорожнить желудок.
Эрси Диштой
И вновь захудалая деревенька на его пути. Вновь забитые люди. Вновь неизлечимый больной. И вновь он исцелил… Теперь Дар не мог заставить Эрси исцелить, как заставлял Годже Каха, но сам он становится с каждым днем все более и более (до противного!) милосердным, за что злится на себя. Так он и правда превратится в проклятого Астри Масэнэсса и будет бродить остаток своей жизни по забытым всеми деревням, бескорыстно помогая простым людям.
Впрочем, мимо многих и многих больных за это время ему удалось пройти, не выказав себя. Некоторых он все равно не смог бы исцелить – там нужен был Отсекатель, другие не тронули его сердце так, как девочка в этой деревне: маленькая больная Мали и ее несчастные родители…
В течение нескольких дней Эрси изо всех сил отворачивался от ее больших синих глаз на обрамленном каштановыми кудряшками лице, прятал глаза он и от ее матери и отца. На этот раз Эрси не жил в доме, где был больной, а встретился с немногочисленным семейством Байлов, когда надумал приобрести себе новую куртку. Ночи были еще холодными, да и утром без куртки зябко, а его старая порвалась в нескольких местах и имела такой вид, что в ней его принимали не за путешествующего учителя (как он теперь представлялся), а за нищего воришку, ищущего, где бы поживиться. Не мешало прикупить и еще одну пару сапог. Одж Байл – отец семейства был сапожником, а жена его шила лучше и быстрее многих столичных портных. Вот к ним его и отправили жители Верхних Долов.
