Нареченная призрака - Гиал Нед (читать бесплатно полные книги .txt) 📗
– Слушай, Вешняк, – сказал один из селян, – отдай нам свою жену-ведьму и её мать – и мы тебе ничего не сделаем… можешь даже остаться дальше здесь жить с сыновьями… правда, мы бы конечно предпочли, чтобы ты куда-нибудь уехал…
– Какая щедрость… – протянул мужчина и оглядел толпу.
Он внутренне усмехнулся – по тому, как они переминались, было ясно, что они бы предпочли, чтобы он остался в стороне по другой причине. Никому не нравится, когда трещат собственные кости. Его взгляд остановился на зяте и он презрительно поморщился. Молодой человек это заметил и снова заговорил:
– Зачем же их защищать… после всего, что они сделали? Просто…
– Потому что, это то, что эта семья делает, – отец Снежаны не дал ему договорить, – Защищает своих. Видимо до тебя это не дошло. – он смерил парня тяжёлым взглядом.
– И для этого вы убивали других! Сволочи! – в истерике прокричала мать Улиты. – Вы все чудовища! Вы пятно на этой деревне!
– Да что ты? – насмешливо протянул Вешняк. – Так почему же ты раньше всем не рассказала? Почему вместо того, чтобы нас выдать, ты наказала своей дочери заманить мою к таверне? Ты такая же, как и мы! Ты бы тоже сделала всё, чтобы защитить своих детей… Я вам скажу, почему вы все нас так ненавидите… – он окинул толпу мрачным взглядом. – Потому, что вы знаете, что я прав, и не хотите, чтобы вам об этом напоминали! Вам нужна моя жена? Так идите сюда и попробуйте до неё добраться! – сказал он и поднял лемех, его сыновья тоже перехватили своё оружие покрепче.
Ответом ему была тишина. Не то, чтобы многие из селян готовы были признать, что он прав, хоть некоторые из них и начали недобро посматривать на мать Улиты, задаваясь вопросом – почему же и в самом деле её семья не рассказала обо всём раньше? Что если из-за их молчания стало возможным, что больше порчи проникло в деревню? Привлекло больше нечисти? Но главной причиной этой нерешительности было всё-таки то, что Вешняк явно не собирался сдаваться без борьбы – а многие уже на себе испытали сколь тяжела его рука в шуточных потасовках на празднествах. А даже самая разъярённая толпа часто становится робкой как овечка, когда вдруг появляется опасность самим пострадать. В конце концов, те, что вершат самосуд, никогда не хотят сами получить увечья. Толпа ещё какое-то время потопталась перед калиткой, без особого энтузиазма пытаясь убедить кузнеца всё-таки сдаться без боя. Через какое-то время стало окончательно ясно, что ничего из этого не выйдет и народ начал расходиться. После того, как последний из них удалился, оба родителя вернулись в дом, в то время как их сыновья остались снаружи, на случай если толпа вернётся.
Стояна подошла к печи и поставила ухват на место. Её муж подошёл к столу и тяжело опёрся на него, под тревожными взглядами тёщи.
– Собирай вещи, – наконец сказал он жене.
Та вздрогнула, посмотрела на него.
– Значит… – помедлив, протянула она, – ты меня всё-таки гонишь?
Мужчина выпрямился, скользнул неприязненным взглядом по тёще, которая не решалась вмешаться в разговор, и повернулся к жене. Он скользнул взглядом по её фигуре, потом подошёл к ней, обхватил её лицо ладонями и горько усмехнулся.
– Ты что же, не слышала, что я сказал снаружи? – сказал он, изучая её черты. – Если бы я знал обо всём этом до свадьбы, – продолжил он с всё той же горькой усмешкой, – Я бы бежал от тебя сломя голову, далеко-далеко, не глядя назад… – женщина смутилась под его взглядом и опустила глаза. – Но теперь уже поздно: ты моя жена, я в ответе за эту семью… Может я и не могу ничего противопоставить призракам, но будь я проклят, если дам толпе растерзать тебя или…
Стояна зарделась и, всхлипнув, прижалась к груди мужа. Он обнял её и какое-то время они молча стояли так.
– Однако я очень сомневаюсь, что они оставят нас в покое, лишь потому, что бояться встретиться со мной лицом к лицу… – наконец продолжил мужчина, – так что собирай необходимое, готовь Младу – её мы этому ничтожеству, зятьку нашему, не оставим. – Он нахмурился, вспомнив про молодого человека. – Мы остановимся у брата на время, а там посмотрим. – Он задумался. Затем слегка отстранился и сурово посмотрел на жену. – Скажи-ка, раз Снежана… там, мы теперь свободны? Или мы потащим порчу за собой?
Женщина отвела взгляд, размышляя, потом пожала плечами.
– По идее мы должны быть свободны от порчи… – она замолчала, потом продолжила слегка повернув голову в сторону матери, но не глядя на неё. – Но ведь и отец думал, что он свободен десятилетия тому назад… Так что…
– Не хотелось бы втягивать ещё и мою семью во всё это… – задумчиво протянул мужчина.
– Он распознал Снежану как обещанную ему… Вряд ли призрак ошибся бы в этом… – Стояна судорожно сглотнула и тихо добавила, – Похоже, что она действительно расплачивается за всех нас…
Вешняк поразмыслил и, наконец, согласно кивнул. Жаль, что это должна была быть именно она, та, что больше всего напоминала ему его мать. Хотя, с другой стороны, наверно это не было уж столь удивительно – соединив в себе лучшее из его семьи и семьи её матери, она, вероятно, была действительно единственной, что обладала чистотой души, необходимой для этого.
– Собирайте вещи, – повторил он, обращаясь уже к обеим женщинам, подумав, что вот тёщу-то он и отдал бы толпе. – Я подготовлю лошадей и скот.
Позже вечером в деревне на вечевой площади соорудили огромный погребальный костёр. Растерзанные тела брата Улиты и её жениха были омыты, одеты в нарядные одежды и положены на костёр. Хоть сжигание тел и не было традицией в этих местах, и обычно мёртвых оплакивали три дня, прежде чем захоронить – на этот раз у селян не было выбора. Новая нежить обычно поднималась во время зимнего солнцестояния, однако нельзя было быть в этом уверенным с теми, кто был задран волкодлаками. Их тела должны были быть сожжены до наступления темноты. Женщины оглушительно причитали, мать Улиты почернела от горя, было ясно, что скорее всего её дочь тоже погибла. И скорее всего от лап тех же чудовищ. Только подумать, что в добавок ко всему этому горю, она могла вернуться в деревню уже сама превратившись в чудовище… Под звуки стенаний и погребальных песнопений костры были зажжены. С мрачной решимостью селяне стояли вокруг костров, размышляя о своих страхах, о возможных последствиях всего произошедшего.
Потом было поминальное застолье, с обильным угощением и ещё более обильным питьём. Многие селяне остались допоздна, и опасения, что пропавшие девушки вернутся в деревню кровожадными чудовищами, и что порча может распространиться и дальше по деревне, заставили их выпить больше, чем следовало бы. Поминки становились всё громче и агрессивнее, тут и там были слышны рассерженные возгласы, призывы разобраться с этой «чёртовой семейкой». Наконец кто-то крикнул: «Давайте спалим их дом, вместе с этими ведьмами и их отпрысками». Факелы зажгли от остатков погребальных костров, поскольку в чью-то особенно светлую голову пришла мысль, что это будет наивысшей справедливостью, и толпа направилась к дому семьи Снежаны. Её отец сторожил снаружи, но разъярённых пьяных молодчиков было слишком много – толпа раскачала себя, ей уже не было страшно. Ему удалось отбросить пару из них, но потом он получил сильный удар по голове и слегка покачнулся, на него обрушились удары – толпа почувствовала вкус крови и её было уже не остановить. С невероятным трудом он снова откинул их, используя древко своей рогатины как рычаг, потом забежал в дом, задвинув обратно своих сыновей, что спешили ему на помощь, и забаррикадировав дверь за собой. Толпа принялась раскидывать ближайший стог сена и складывать охапки сена вокруг дома.
– Бери Младу, деньги и только самое необходимое, – прохрипел он жене, выбежавшей из главной комнаты и в ужасе смотревшей на него, – я отвяжу коней…
Женщина поспешно кивнула и побежала в опочивальню за внучкой, дочуркой Забавы. Один из близнецов побежал помогать отцу, другой остался в доме, на случай если толпа ворвётся в дом и помочь матери собрать пару вещей. Толпа снаружи наконец подожгла сено, разложенное вокруг дома, огонь полыхнул и охватил дом как-то слишком быстро, будто подгоняемый чьей-то рукой. Толпа слегка отшатнулась в изумлении – мгновения спустя огромные языки пламени бушевали вокруг дома, а люди в ужасе шептались о порче и ведьмах.
