Обреченное королевство - Сандерсон Брэндон (список книг txt) 📗
Но он не останавливался.
В конце концов, слава Герольдам, Газ скомандовал «стоп». Каладин вздрогнул, запнулся и едва не упал.
— Поднять! — проревел Газ.
Люди подняли мост, руки Каладина свело — слишком долго они оставались в одном положении. Мостовики, находившиеся внизу, шагнули в сторону и схватили рукоятки по бокам.
— Опустить!
Очень неудобно и трудно, но у этих людей был большой опыт. Мост не перевернулся, и они поставили его на землю.
— Толкай!
Каладин растерянно отступил назад, а остальные налегли на боковые и задние рукоятки моста. Они находились на краю трещины, через которую не было постоянного моста. По краям от них другие бригады тоже толкали мосты вперед.
Каладин оглянулся. Армия, две тысячи человек в лесном зеленом и чистом белом. Двенадцать сотен темноглазых копейщиков, несколько сотен кавалеристов на редкой породы, дорогих лошадях. За ними большая группа тяжеловооруженных светлоглазых людей в сверкающей броне, с большими палицами и квадратными стальными щитами в руках.
Похоже, они специально выбрали точку, где расщелина была поуже и первое плато было выше второго. Мост оказался вдвое длиннее, чем ширина расщелины. Газ обругал Каладина, и тот присоединился к остальным, со скрипом толкавшим мост по земле. Когда мост с глухим стуком опустился на другую сторону, мостовики отступили в сторону и дали возможность кавалерии проскакать через пропасть.
Каладин настолько выбился из сил, что не хотел ничего видеть. Он рухнул на камни, перевернулся на спину и лежал, слушая топот солдат, движущихся по мосту. Другие мостовики лежали рядом. Газ, со щитом за спиной, ходил среди бригад, качал головой и называл их бездельниками.
Каладин хотел только одного — лежать, глядеть в небо и забыть обо всем на свете. Однако военная выучка подсказала, что у него может начать сводить мышцы. И тогда обратная дорога будет еще хуже. Выучка… она принадлежала другому человеку, из другого времени. Почти из сумрачных времен. Каладин больше не был им, но все еще нуждался в его опыте.
Застонав, Каладин заставил себя сесть и начал разминать мышцы. Солдаты пересекали Четвертый Мост, высоко держа копья, со щитами в руке. Газ смотрел на них с очевидной завистью, и спрен Каладина танцевала вокруг головы сержанта. Несмотря на усталость, Каладин почувствовал укол ревности. Почему она танцует вокруг этого хвастуна?
Спустя несколько минут Газ заметил Каладина и хмуро посмотрел на него.
— Он спрашивает себя, почему ты не лежишь? — сказал знакомый голос. Человек, который шел рядом с Каладином, лежал недалеко от него и глядел в небо. Старше Каладина, с тронутыми сединой волосами и длинным выдубленным лицом, дополнявшим его дружеский голос. Он выглядел таким же истощенным, как и Каладин.
Каладин продолжал растирать мышцы, не обращая внимания на взгляд Газа. Оторвав куски от своей мешковатой одежды, он перевязал руки и ноги. К счастью, он привык ходить босиком, так что ноги не очень пострадали.
Едва он закончил, как последний из пеших солдат перешел через мост. За ними последовало несколько конных светлоглазых, в блестящей броне. Посреди ехал человек в красных полированных Доспехах Осколков. Они не походили на те, которые Каладин как-то видел — каждые Доспехи были уникальным произведением искусства, — но были сделаны в том же стиле. Богато украшенные латы, соединенные без швов, великолепный шлем с открытым забралом.
В них чувствовалось что-то чужое. Их создали в другую эпоху, когда боги еще ходили по Рошару.
— Король? — спросил Каладин.
Морщинистый мостовик устало улыбнулся.
— Мы можем только гадать.
Каладин повернулся к нему.
— Если бы это был король, — объяснил мостовик, — мы были бы в армии светлорда Далинара.
Имя было смутно знакомо Каладину.
— Он кронпринц, верно? Дядя короля?
— Да. Самый лучший человек и самый достойный Носитель Осколков в королевской армии. Говорят, что он всегда держит свое слово.
Каладин презрительно хмыкнул. То же самое говорили об Амараме.
— Тебе надо было оказаться в армии кронпринца Далинара, парень, — сказал мостовик. — Он не использует людей, чтобы переносить мосты. Не любит использовать по меньшей мере.
— Эй вы, крэмлинги! — заорал Газ. — Подъем!
Мостовики заворчали, но встали. Каладин вздохнул. Короткого отдыха хватило, чтобы понять, насколько он устал.
— Я с удовольствием вернусь назад, — пробормотал он.
— Назад? — удивился морщинистый мостовик.
— Мы что, не возвращаемся?
Его друг горько хихикнул.
— Парень, мы еще не начали. И радуйся, что не начали. Худшее впереди.
И ночной кошмар вступил во вторую фазу. Они перешли по мосту, затащили его на ту сторону и опять подняли на израненные плечи. Потом пересекли плато. На той стороне опустили его на землю и перекинули через следующую пропасть. Армия прошла, и все повторилось сначала.
Не меньше дюжины раз. В промежутках они отдыхали, но Каладин был настолько истощен и утомлен, что короткого перерыва не хватало. Он едва успевал восстановить дыхание, а нужно уже было опять нести.
И от них ожидали, что они будут двигаться быстро. Мостовики отдыхали, пока армия переходила, но потом они должны были обогнать солдат и оказаться перед следующей пропастью раньше армии. Новый знакомый предупредил Каладина, что если они не будут ставить мост на место достаточно быстро, в лагере их выпорют.
Газ отдавал приказы, ругался, бил ногами мостовиков, если они двигались медленнее, и ни разу не дотронулся до моста. Очень скоро Каладин возненавидел костлявого, покрытого шрамами сержанта. Странно, но к другим сержантам он не чувствовал ненависти. В конце концов это их работа — ругать людей и заставлять их двигаться.
Вовсе не это жгло Каладина. Газ послал его на работу без жилета и сандалий. Несмотря на все свои повязки, завтра Каладин будет покрыт шрамами с ног до головы. Он будет настолько изранен и изнеможен, что не сможет ходить.
Газ — просто мелкая душонка. Он рисковал потерять носильщика и не выполнить свою задачу, и только из-за скороспелой злобы.
Проклятый штормом урод! подумал Каладин, черпая у ненависти силу, чтобы выдержать все испытания. Несколько раз, затолкнув мост на место, Каладин падал, чувствуя себя не в состоянии встать снова. Но когда Газ командовал подъем, Каладин каким-то образом заставлял себя встать на ноги. Иначе Газ победит.
Но почему они все время идут? В чем смысл? Почему так далеко? Они должны защищать этот мост, этот драгоценный груз. Они должны остановить небо и идти, они должны…
У него начался бред. Ноги, бежать, один, два, один, два, один, два…
— Стой!
Он остановился.
— Поднять!
Он поднял руки вверх.
— Опустить!
Он шагнул назад и опустил мост.
— Толкай!
Он толкнул мост.
Умирай.
Последнюю команду он отдавал себе сам, каждый раз. Он упал на камень, камнепочка поторопилась втянуть лозы, когда он коснулся их. Он закрыл глаза, больше не думая о сведенных мышцах, и впал в транс, полусон-полуявь, который, казалось, продлился один удар сердца.
— Встать!
Он встал, качаясь на кровоточащих ногах.
— Перейти!
Он перешел, не потрудившись взглянуть на смертоносный провал на другой стороне.
— Тащи!
Он схватился за рукоятку и потянул на себя мост.
— Поменяться!
Каладин молча застыл. Он не понял команды; Газ никогда не давал ее раньше. Солдаты образовывали ряды, двигаясь со смесью робости и вынужденной расслабленности, как люди часто движутся перед боем. Несколько спренов предчувствия — похожие на красные струйки пара, выросшие из земли и вьющиеся по ветру, — отделились от камней и закружились между солдатами.
Битва?
Газ схватил Каладина за плечо и толкнул в начало бригады.
— Эту часть новички проходят первыми, светлость. — Сержант зло усмехнулся.
Каладин молча поднял мост над головой, вместе с остальными. Те же самые рукоятки, но в первом ряду были отверстия, прямо перед лицом, и он мог смотреть перед собой. Все мостовики поменялись местами; те, которые шли впереди, встали назад, а задние — включая Каладина и его морщинистого друга, — вперед.
