Княжна из клана Куницы. Тетралогия (СИ) - Чиркова Вера Андреевна (книги .TXT) 📗
— Рыж, бандит! Пусти с хозяйкой поздороваться! Весеника, забери своего обормота!
— Рыж, — задумчиво произнесла спрыгнувшая с седла Веся, — а на кухне сметана.
Рысь покосился на нее не менее задумчиво, сметаной его сегодня не удивишь, но от коменданта всё же отстал и неторопливо потопал через двор к самому внушительному дому.
— Солнышко мое, — шагнув к племяннице, крепко стиснул её могучими руками воин, и его голос вдруг дрогнул, упал до шёпота: — Как же так?
— Я сама так решила, — тихо призналась Веся, стараясь не выдать кольнувшего сердце сожаления.
— Расскажи это степнякам, — фыркнул он сердито, всмотрелся в виноватую улыбку и потемнел. — Глупышка! Опять за кого-то ношу несёшь!
— Не нужно, дядя, — она называла его так очень редко, и это слово означало очень многое.
И её уважение и признание его права на поучения. И напоминание о своём праве последнего голоса.
— У меня свободный выбор и времени три месяца, — тихо пояснила Веся и добавила, чтоб окончательно прекратить бессмысленный разговор. — Ночью мы приняли бой в Важенском лесу, княжичи ранены.
— А ты? — Сангр вгляделся пристальнее. — Всех лечила и сражалась… кто бы сомневался. Идем в дом, комнаты вам готовы, ужин тоже, Омелина медовые пряники печёт.
На княжичей, которых встречали его воины, комендант даже не оглянулся, знал, что с гостями и без него обойдутся очень уважительно. А он своё внимание на них тратить не желал.
— Подожди, мешок заберу, — спохватилась Веся, — там у меня юбка. Хочу посидеть с вами в нормальной одежде, в походном ещё до Гнезда ехать.
— Давай сюда, — отобрал мешок комендант и поторопил девушку: — Тетка уже вон не выдержала! На крыльцо выскочила! Будет потом говорить, что из-за нас пряники сгорели!
Несколько минут Омелина обнимала племянницу прямо на улице, затем, заметив подходящих к крыльцу княжичей, спохватилась и утащила её в приготовленную комнату.
— Да давно готовы те пряники, — отмахнулась она, когда Веся забеспокоилась о судьбе любимого лакомства. — Лучше скажи, как это тебя угораздило? Может… выпустим ночью за ворота… неужели старая Дола тебя не укроет на три дня?
— Лина, я не хочу бежать, — виновато вздохнув, разочаровала тетку Веся. — Хочу умыться, переодеться и ограбить тебя на одну легкую блузку, мои в сумах. А потом поужинать и поговорить.
— Как пожелаешь, — расстроилась Омелина, но спорить не стала, надеясь попытаться убедить племянницу ещё раз. — Иди, купайся. Бадья с водой за занавеской. А блузку я сейчас принесу.
Она и в самом деле принесла, Веся только искупнуться успела, как в дверь протиснулся ворох разноцветных одежек, а за ним довольная тетушка.
— Вот! Выбирай! Я и платья прихватила и юбки. — Лина была плотнее племянницы, но умела за пару минут ушить любую вещицу.
— Юбку я везу, любимую…
— Успеешь ещё надеть, если всё же доедешь, — отказываться от своих намерений Омелина не любила. — А пока надень мое. Смотри, вот синяя, с кружевами. Или эта, черная с атласными оборками? А вот лавандовая, посмотри, какой шёлк! Так и струится!
— Тетя… ты не понимаешь. Я не могу это надеть, как я потом объясню, если жених спросит, куда делись мои вещи? И забрать у тебя лучшую юбку тоже не хочу!
— Прекрати даже думать, будто твоя тетка какую-то тряпку может любить больше, чем тебя! Думаешь, я не знаю… сколько раз ты моего Сангра… из тени на свет возвращала?! — Лина вдруг всхлипнула.
— Да сколько? — возмутилась Веся. — Всего один раз… и то не был он в тени! Просто ранен…
— А про тот случай… когда ты всех увела… — голос тетки шуршал тише шёлка, который она мяла в руках. — Я и вообще молчу.
— Вот и молчи, — так же тихо отозвалась Веся и сдалась. — Ладно, давай синюю юбку. И блузу к ней вон ту, цвета серого жемчуга… и иди к гостям, я сама оденусь.
— Ты заметил, как ей везде рады? — Ансерт остановился посреди просторной комнаты, где стояли по сторонам две кровати, и с опаской оглянулся на брата, расчесывающего влажные волосы. Берест не терпел, когда его разглядывают.
— Заметил, — процедил сквозь зубы старший и достал из мешка другую маску, тоньше и неприметнее, чем боевая.
— Меня так нигде не встречают, хотя я тоже немало людей вылечил, — продолжал гнуть своё младший.
— Ансерт! — рыкнул командир. — Ты знаешь, что я терпеть не могу твою привычку заходить издалека?
— Знаю. Но иначе тебе трудно что-то объяснить.
— Ты просто не пытался. Так о чем ты хочешь сказать сейчас?
— Сказать, что я знаю… вернее, догадываюсь про замысел отца. Он ей душу наизнанку вывернет, чтобы добраться до истины. И всё, чего она не знает, заставит у сородичей выпытать. Через месяц она будет вздрагивать от его имени и шпионить так же преданно, как её рысь.
— Вот как ты про него думаешь…
— А ты думаешь иначе? Ну объясни, чего молчишь? Дест, ты же знаешь, как я сочувствую твоему горю… сколько зелий сварил… а не знаешь того, что это он меня почти заставил стать алхимиком! Хотя дар к целительству у меня очень невелик!
— Но ведь другого у тебя нет? И ещё не поздно бросить это дело и начать изучать другое. Тебе всего двадцать четыре!
— Я не про это хотел говорить, — помолчав, огорченно вздохнул Ансерт. — А про куницу. Я решил… буду её защищать, даже если она не возьмет мой браслет.
— Ты уверен, что выстоишь против отца? — мрачно усмехнулся Берест, натягивая маску. — Давай поговорим после ужина? Негоже заставлять хозяев ждать.
Стол был накрыт на первом этаже, в уютном обеденном зале с огромным очагом, где багровели догорающие угли. Напротив ведущей на кухню двери уходила наверх деревянная лестница с ажурными, как кружево, перилами.
Именно на нее поглядывала хозяйка, радушно пригласившая княжичей к столу, но не спешившая разливать суп.
— Сейчас Весеника спустится, — кротко объяснила Омелина вопросительно глянувшему на нее мужу.
Кроме них и ястребов за столом присутствовал только помощник коменданта, немолодой, но жилистый мужчина, а подавала блюда его жена, проворная и ловкая, как белка.
— Да вон уже идет, — оглянувшись на лестницу, сообщила она и простодушно добавила: — Красавица наша.
Берест повернул в ту сторону голову скорее из желания проверить, не ошиблась ли кухарка, чем из интереса, и замер, рассмотрев спускающуюся по ступеням девушку. Совершенно незнакомую, как показалось издали. Она выглядела едва ли не вполовину стройнее ехавшей с ними куницы, в темно-синей, облегающей бедра юбке, спадающей до пола отделанными узким кружевом складками. Серебристо-серая блузка с недлинным рукавом и простым вырезом была вышита мелким речным жемчугом того же цвета, и нежная шея куницы казалась на её фоне белей молока.
Но главным, что приковало взгляды всех княжичей, была переброшенная на грудь коса. Пышная, почти до колен длиной, перевитая ниткой жемчуга в цвет блузки, и просто манившая коснуться её ладонью, проверить, так ли мягка она на ощупь, как кажется.
— Весеника, рядом со мной есть свободное место, — первым нашёлся Лирсет.
— С тобой рядом я ещё успею посидеть, а сейчас сяду возле дяди, — насмешливо отозвалась княжна и действительно села по правую руку от коменданта. — Лина, ты что гостей не угощаешь? Лирсу обязательно супа налей, он был тяжело ранен.
— Я уже совсем здоров, — заспорил было княжич, но Омелина немедленно плюхнула в его тарелку щедрый половник наваристого супа.
— С целительницей не спорь. Здоров ты будешь, когда она скажет.
Через минуту все княжичи усиленно работали ложками, и их дружное молчанье хозяйка приписала хорошему аппетиту.
Однако Веся то и дело ловила на себе осторожные взгляды женихов, изучающих её так пытливо, словно видели впервые. И только Берест прятал глаза, и это нарочитое небрежение ранило душу княжны внезапным прозрением. Потому он и сейчас не смотрит, и в избушке отказался обсуждать её судьбу, что точно знает, у него она браслет всё равно никогда не возьмет, ведь предлагать его положено с открытым лицом.
