Сэр Троглодит - Башун Виталий Михайлович (лучшие книги онлайн TXT) 📗
К тому времени сеньорита, видно, уже успела пистоли перезарядить и опять бабахнула. Первый выстрел мимо. Ну, это-то понятно. Они же теперь дальше стояли, к тому же за деревьями. Толком-то не прицелишься. Зато другим выстрелом пулю точно в лоб вражине вбила. Его дружок совсем растерялся. Еще бы! Столько народу у них побито оказалось, да все одним воином. И вот, веришь?.. Молния как раз сверкнула, высветила на миг лицо парня… у меня у самого мурашки размером с ежа по спине пробежали. Глаза синим огнем светятся, сам скалится жуткими клыками. Мятежник, увидев такое, как заорет: «Демон! С ними демон!» — и бегом. Однако не ушел. Сэр Дит шпагу, словно копье, метнул, и сердце вражине так и пробил. Насквозь. Вот так братцы. А парень наш постоял немного да и рухнул. Видно, все силы в этот бой вложил.
Тут, братцы мои, вылетает из кареты сеньорита и с криком: «Дит, не умирай!» — кидается к парню, садится прямо в грязь и голову его на колени себе кладет… А дальше вы уже знаете. Через пару часов оклемался наш герой и даже раненым пошел помогать. Мне вон тоже рану подлечил, да получше нашего костоправа. Чувствую, через пару дней встану в строй, будто ее и не было… Что значит «демонская сила»? А хоть и демонская! Если она хорошего человека… Какого хорошего? Так меня, разумеется! Так вот, если эта сила меня на ноги поставила, то она и не демонская вовсе. Вон и брат Зорвес не возражал. А стал бы он с нечестивой силой знаться… И не оплошал я вовсе с тем гвардейцем, что меня проколол! Молод еще меня судить! Ты их нашивки видел? Видел, я спрашиваю?! Вот то-то. Оплошал! Это ж надо… Да это были головорезы из отборной полусотни герцога, лучшие из лучших. Правда, говорят, против аталийских барсов слабоваты будут. Но я тех барсов не видал, а с этими приходилось как-то пересекаться. Тогда обошлось — пьяные были и они, и мы. А тут стража… Вчера вот стражи не оказалось рядом… И где они шоркаются, когда людям нужны?!
Раненые на повозке, где сидел веселый рассказчик, дружно захохотали. Долго еще не смолкали непритязательные шутки и смех воинов, выживших в смертельном бою. А мне было стыдно как никогда. Обо мне говорят с явным восхищением, не ведая о том, что во время боя я элементарно испугался. Не просчитал противника. Упустил из виду, что ветераны из нашего клана рассказывали об опытных барсах, способных разделаться с двадцаткой любых гвардейцев, но… не об ирбисах. То есть они говорили о барсах, дравшихся в обычном состоянии. А я-то решил, что все! Нагулялся барсик. Не видать ему усов. И применил формулу «смертного боя» ирбисов. «Смертный бой» — тот же «холод», но при истощении сил воина не выбрасывает в нормальное состояние, а происходит подключение к неприкосновенным запасам жизненной энергии, что позволяет продолжать драку. До конца… Победного или нет — это уж как Создатель пожелает. Наш мастер-целитель предупреждал об опасности применения формулы (даже не получив ни единой царапины, можно все равно умереть от истощения) и рекомендовал использовать ее исключительно в безвыходной ситуации. Получается, я неверно оценил обстановку и решил, что мое положение безнадежно. В результате, добив последнего врага, сам рухнул без сил. Режьте меня, кто хочет, а я притомился, даже имя спрашивать не буду. Вот так.
В сознание я пришел не через два часа, как поведал раненый, а минут через тридцать, и возвращение в мир живых было весьма приятным. Я лежал в карете на сиденье, а моя голова покоилась на самой лучшей подушке — коленях прекрасной девушки. Она нежно гладила мои волосы и лицо, приговаривая: «Мой дикарь! Мой хищный зверь! Мой спаситель!» Мне так и хотелось замурлыкать от удовольствия. Этого я делать не стал, но еще с полчасика глаза не открывал, слушая чарующий голос и наслаждаясь прикосновениями ласковых рук. Иногда Мирасель наклонялась ниже, и ее крепкая грудь упиралась в мою щеку. Сквозь тонкую ткань платья я чувствовал ее очень даже хорошо. Мне едва удавалось сдерживать острое желание чуть повернуть голову и страстно впиться губами в волнующее полушарие.
Постепенно силы мои восстановились, и долг заставил открыть глаза. Мирасель, заметив, что я пришел в себя, обрадовалась и совершенно неожиданно страстно поцеловала меня в губы. Я ответил на поцелуй и снова выпал из реальности. Очнулся совершенно голым, стискивающим в железных объятиях тяжело дышащую, но страшно довольную сеньориту. На спине горели глубокие царапины от ее острых коготков, на руках, шее и ключицах саднили укусы. Я успел на своей шкуре прочувствовать, что конкистянки — девы страстные и горячие, но эта превзошла всех встречавшихся мне доселе. Если сравнивать (чего ни в коем случае нельзя делать — каждая девушка единственная и неповторимая), то прежние служанки, которых сеньорита для меня же и нанимала, не более чем скромный костер рядом с вулканом. То, что между нами произошло, я ни в коей мере не пытался трактовать как любовь. После трудного боя воину необходима разрядка, а Мирасель силой духа и хладнокровием в минуты смертельной опасности показала себя именно воином. Попробуйте в самой спокойной обстановке перезарядить пистоль: прочистить канал ствола, отмерить и засыпать порох, обернуть пулю в кусочек кожи или ткани, шомполом туго забить ее в ствол, подсыпать порох на полку, взвести курок… А теперь то же самое, но в бою, в полумраке качающейся кареты, когда вот-вот могут ворваться враги и зарезать, как свинью на бойне, и каждая секунда может стать последней…
Я ожидал чего угодно, вплоть до презрения со стороны девушки — в таких ситуациях виноваты обычно мужчины. Это они, как правило, совращают невинных дев, заставляя их вытворять такое… что вообще-то и сами девы вытворить очень даже не прочь. Однако отношение сеньориты ко мне не изменилось, она смотрела на меня по-прежнему страстно и призывно… Я не выдержал и более осознанно, с чувством, с толком, с расстановкой повторил все еще раз. И плевать на новые царапины, бурную качку кареты, сопровождающуюся ритмичным скрипом. Зато я понял, откуда у меня взялись следы укусов. Впиваясь в меня зубками, Мирасель сдерживала крик наслаждения, заменяя его тигриным рычанием. Представляю, как все выглядело со стороны — карета ритмично качается и поскрипывает, а из нее доносятся звуки борьбы двух здоровенных кошачьих.
Из экипажа я выполз часа через два, кое-как одетый, но довольный. Уверен, ни один медведь, добравшийся до богатейших запасов дикого меда, не был так счастлив, как я в те минуты.
Несмотря на состояние блаженной расслабленности, я счел своим долгом помочь отрядному костоправу, одному из гвардейцев, имеющему навыки оказания первой помощи на поле боя. Из полусотни охранников на ногах остались пятнадцать человек. Все легкораненые. Семерых тяжелых разместили на двух телегах, позаимствованных в деревне неподалеку. Сержант после боя отрядил двоих гвардейцев за транспортом, когда сообразил, что без этого тяжелых не вывезти. Лейтенант, к сожалению, геройски погиб.
Пришлось вспомнить все, чему нас учил мастер-целитель, и даже больше. При исцелении того самого раненого в живот воина, живописавшего мои подвиги, я впервые на практике применил глубокое зондирование. Собрав в ладонях клубок силы, я скрутил его жгутом и из этого жгута сформировал подобие клинка, поразившего бойца. Затем очень осторожно ввел его в рану на всю глубину. Слава Создателю, в теле не осталось посторонних предметов — как их вытаскивать, я тоже знал чисто теоретически, а потому не был уверен в положительном результате. Я чувствовал, как мой жгут силы уменьшается и утончается по мере сращивания поврежденных тканей. Вспомнив про очищение раны, мысленно преобразовал жгут, добавив антисептические свойства. Раненый застонал и чуть было не заворочался, что могло бы сбить весь процесс, но гвардейцы тут же пришли на помощь и обездвижили товарища. Они с изумлением наблюдали, как рана прямо на их глазах затягивается и покрывается молодой розовой кожицей. Когда дело было закончено, я попросил легкораненых, взявших на себя заботу о тяжелых, намазать рану мазью и перевязать чистой тряпицей, наказав выздоравливающему дня два полежать, пока ткани внутри брюшной полости не срастутся окончательно. Увидев такой результат, остальные попросили осмотреть и тех, кого уже успел перевязать костоправ. Правда, все просили не за себя, а за своих товарищей, понимая, что силы мои небесконечны. После первого успеха у меня как будто прибавилось сил, и я с удовольствием занялся всеми тяжелоранеными. На мгновение даже пожалел, что не сложилось у меня остаться в Барске учеником целителя.
