Граница смерти - Одом Мэл (первая книга .TXT) 📗
– Эдди будет тобой недоволен.
– Пусть убирается в задницу. После того как ты ушла от нас, я – единственная девушка в баре, танцующая без гипнотической нейронной матрицы. И уж поверь мне, как ни жаждут эти паршивые посетители женской плоти, они без труда отличают, когда перед ними танцует настоящая женщина, испытывающая зов страсти. Эдди никогда не захочет расстаться со мной.
Шикара засмеялась. На мгновение она испытала ностальгическое чувство по тому хорошему времени, когда они работали вместе. Но тут же вспомнила, какой старой выглядит теперь Карла. Косметическая хирургия – вещь дорогая и не дает к тому же никакой гарантии.
– Ты где хочешь поужинать? В китайском ресторане?
– Фу!
– Извини. Я забыла, что восточная кухня тебе опостылела.
Шикара знала, что на самом деле ее подруга ничего не забыла, но решила не обращать внимания на нотки ревности, прозвучавшие в их разговоре. В конце концов, дружба – важнее всего.
– Тогда в мексиканском?
– Да! Вот это лучше всего.
– Где мы с тобой встретимся?
– Приеду на такси. Весь этот месяц я очень редко пользовалась кредитной карточкой, да и к тому же сейчас почти наступило Рождество. Мы обе заслужили вкус рая сегодня вечером. – Шикара положила трубку, перекатилась на спину, посмотрела на свое отражение в зеркальном потолке, сделала гримасу и показала себе язык.
В это мгновение видеостенка погасла, музыка стихла, и квартиру освещало только дрожащее пламя двух фонариков.
Удивленная, девушка села на кровати, прикрыв простыней свою наготу. Она посмотрела на видеостенку, испытывая головокружение. Вместо того чтобы показывать программу одного из телевизионных каналов, видеостенка замкнулась, по-видимому, на квартирную систему искусственного интеллекта. Перед ней была сцена, которую она увидела бы, глядя в свою гостиную от входной двери. Но в этом зрелище было нечто странное, нечто пугающее – чтобы увидеть такое изображение, ей пришлось бы подняться на лестницу-стремянку. Внезапно перспектива изменилась. У девушки перехватило дыхание. Изображение перемещалось, словно кто-то пытался сориентироваться в квартире, и его взгляд пробежал по мебели гостиной, по клетке с попугаем Лефти, который спал, засунув голову под крыло, по бару с бутылками, по дюжине картин, выбранных Йоримасой для украшения комнаты.
Ее сердце колотилось в груди с такой силой, что казалось, вот-вот разорвется. Нами попыталась шевельнуться, но не смогла.
По видеостенке снова пробежали волны, изображение двинулось дальше, миновало коридор, ведущий к ее спальне. Тусклый отблеск фонариков отражался от стен.
Она напрягла все силы и встала, прижимая к себе простыню, словно обороняясь, загипнотизированная увиденным на видеостенке. Колени дрожали. В комнате почему-то стало очень холодно. Ей захотелось крикнуть, но она не могла издать ни звука.
Теперь она увидела на стенке увеличенное изображение самой себя. На ее лице отражался ужас. Одна грудь была обнажена, и девушка казалась такой беззащитной. Нами повернулась к открытой двери, чувствуя, что в квартире находится еще кто-то.
Множество теней различных оттенков черного цвета пробежало вверх и вниз по изменяющимся очертаниям высокой мужской фигуры. Нами увидела, как его голова повернулась к видеостенке, и поняла, что он смотрит на себя. Не в силах предпринять что-то, она тоже посмотрела на видеостенку и попыталась закричать.
Там виднелось точное изображение спальни – но такое, как ее видит незнакомец, а не то, которое отражалось от зеркальных стен и потолка. На видеостенке все казалось расплывчатым. Единственным ясно видным предметом было серебряное короткое лезвие, зажатое мужчиной в искаженной, деформированной руке. И тут перспектива изменилась опять, сфокусировавшись на девушке.
Наконец воздух вырвался из ее легких, и раздался пронзительный крик.
16
Ощущения и чувства, совпадающие друг с другом и одновременно резко различающиеся, угрожали нахлынуть на Брэндстеттера и разрушить его сознание. Он изо всех сил пытался сохранить контроль над собой и не поддаться обуревающим его силам. Одни изображения накладывались на другие. Женщина находилась где-то здесь. Он протянул к ней руки. Смятение было хуже, чем потеря ориентации.
Образ матери парил над ним.
Сжатый в руке нож казался тупым. Он снова протянул руку к женщине и только теперь понял, что она отодвинулась от него. Ее крик резал ему уши, возбуждал сверх самых смелых ожиданий, сверх всего, что происходило с ним внутри логической конструкции. Здесь он больше не был пленником в теле тринадцатилетнего мальчика, разрываемого невыполнимыми желаниями, недостижимыми страстями. Нет, здесь он был взрослым мужчиной, крупным и властным, способным силой взять все, что ему хочется.
Он пришел в себя, когда схватил за лодыжку Шикару, пытающуюся отползти от него по круглой кровати. Брэндстеттер причинял ей боль, ощущая, как возрастает желание, не покидавшее его с того самого момента, когда он заставил систему искусственного интеллекта открыть входную дверь. Девушка лежала перед ним такая мягкая, такая теплая, такая маленькая и беззащитная.
Брэндстеттер навалился на нее, прижал своим огромным телом, не торопясь использовать лезвие, зажатое в руке. Пытаясь вырваться, Шикара терлась бедрами о Брэндстеттера, и он внезапно ощутил ее наготу. Из его сжатых губ вырвался стон наслаждения.
Ее глаза, расширившиеся от ужаса, уставились на него, голова дергалась из стороны в сторону, а крики продолжали вырываться из груди.
Он взмахнул своей огромной кистью и опустил ее, стараясь зажать рот девушки, но сумел сделать это только с третьего раза. Тут же в руку впились острые зубы, прокусив перчатку. Крики прекратились. Он ударил Шикару по голове. Девушка дернулась, пытаясь сбросить его, и наслаждение стало почти невыносимым. Брэндстеттер прижался к ней, его ноздри наполнил аромат каких-то экзотических духов, и он приподнялся, чтобы увеличить переполнявшее его удовольствие.
Она шумно вдыхала воздух, глотая его, втягивая в легкие, изголодавшиеся без кислорода. Из угла рта текла кровь, оставляя алые полоски на ровных белых зубах.
«Овладей этой женщиной, – эхом отдавался у него в голове голос матери. – Она твоя. Овладей ею! Возьми ее – прямо сейчас!»,
Брэндстеттер показал Шикаре нож. В сверкающей стали отразился мерцающий свет фонариков. Он провел большим пальцем по режущему краю лезвия, в котором мелькали огоньки, вспыхивающие затем в зеркалах. Его тело, изображение которого виднелось на видеостенке, казалось уродливой, деформированной тенью, лежащей на девушке. Оранжевая лампочка в углу видеостенки горела, показывая, что ведется запись происходящего в спальне. Брэндстеттера это не беспокоило. Камеры записывают лишь то изображение, которое появляется на видеостенке.
– Хорошо, – прошептала Шикара голосом, полным страха. Она перестала двигаться, но дрожь все еще сотрясала ее тело. – Я не буду сопротивляться. – Напряжение по-прежнему не покидало женское тело, тесно прижатое к Брэндстеттеру.
Сжимая нож в руке, Брэндстеттер чуть сдвинулся с тела Шикары. Она продолжала неподвижно лежать на постели. Не сводя глаз с ее лица, оставаясь настороже на случай, если она прибегнет к какой-нибудь хитрости, он провел свободной рукой по ее телу. Перчатка мешала ощущать нежность женской кожи, поэтому он снял ее и сунул в карман. Оба – и мужчина, и женщина – тяжело дышали от страха, напряжения и страсти. Он снова коснулся рукой ее тела, позволил пальцам нежно скользнуть по губам, по тонкой шее, дал им возможность замереть на мгновение в том месте, где лихорадочно бился ее пульс, затем опустил руку на правую грудь. Он смотрел на свое отражение в темных глазах, не отрывающихся от лезвия ножа. Мускусный женский запах исходил от нее, возбуждая Брэндстеттера еще больше, чем опьяняющий аромат ее духов.
Нерешительно, явно опасаясь острого лезвия, застывшего над ее лицом, она скользнула своей рукой между их телами.
