Шахматная партия Дерини - Куртц Кэтрин Ирен (читаем книги txt) 📗
— Прошу прощения, милорд. Я не хотел быть непочтительным. Но вы же Дерини, и вы можете исцелять. Наверное, и Барин тоже Дерини.
— Наверное, и Барин… — повторил Морган.
— Ну, если и Дерини, то, вероятно, не подозревает об этом, — сказал Дункан, почесывая ноги и поворачиваясь к своему кузену. — Лично мне трудно поверить, что человек, о котором я столько слышал, может так жестоко преследовать и уничтожать свою расу.
— Такое бывало раньше.
— О, конечно, бывало, и не раз. Всегда находились люди, которые за хорошую цену готовы были продать все, что угодно. Но у меня сложилось впечатление, что Барин не такой. Он искренен. Он утверждает, что действует по божественному призыву, таково его предназначение в жизни. И все то, что ты, Дерри, рассказал о процессе исцеления — только подтверждает мои предположения.
— Самое плохое, — сказал Морган, вставая, — что Барин делает то, что обычно делают святые и Мессии. К несчастью, такие деяния никогда не связываются с Дерини, хотя многие легенды о христианах-святых ясно указывает на то, что источник их деяний — могущество Дерини. Дерри, ты сказал, что его люди преданы Барину и поклоняются ему?
Дерри кивнул головой.
— Да, милорд. Его сторонники видят в нем святого. Да и жители Кинг-слейка были убеждены, что собственными глазами видели чудо, сотворенное в старых добрых библейских традициях. Как вы намерены бороться с этим? Как вы скажите людям, что их Мессия — подделка? Что он тот самый Дерини, против которых поднял священную войну, хотя сам не знает об этом? Особенно, если вы хотите оправдать Дерини в глазах народа?
— Нужно говорить народу об этом очень осторожно и понемногу, — сказал Морган. — А сейчас вообще ничего говорить не надо. Потому что сейчас может случиться так, что они все перейдут на его сторону.
— А если народ узнает о замыслах епископов, то это еще больше усугубит и без того тяжелое положение, — добавил Дункан. — Дерри, ты еще не знаешь, что архиепископ Лорис собирает епископов государства на конклав, который состоится через три дня в Джассе. Епископ Толливер сегодня утром выехал туда — он не рискнул отказаться. И он не посмеет ничего сказать против, если Лорис представит на рассмотрение свой интердикт. Думаю, ясно, что это означает?
— Неужели они действительно могут наложить интердикт на Корвин? — спросил Дерри.
Они направились к главному двору. Морган и Дункан с мечами, а Дерри, вертя в руках свою шляпу.
— Могут и непременно сделают, если мы что-нибудь не предпримем, — ответил Морган. — Поэтому я и Дункан сегодня вечером уезжаем в Джассу. Прямое обращение к ним бесполезно: что бы я ни сказал, они не станут слушать. Но Лорис не ожидает моего появления. И, возможно, увидев меня, они подумают о том, что собираются сделать. Если интердикт будет наложен на Корвин сейчас, когда Барин очень силен, разразится священная война против Дерини. И даже если я отдамся им на покаяние, это ничего не предотвратит.
— Могу я поехать с вами, милорды? — спросил Дерри, глядя с надеждой на Моргана. — Я могу быть вам полезен.
— Нет. Ты и так нам очень помог, Дерри. Для тебя у меня есть более важная задача. После того, как ты несколько часов поспишь, отправляйся в Ремут. Келсон должен знать, что сейчас здесь происходит. Ни я, ни Дункан этого сделать не сможем, так как опоздаем, если будем заезжать в Ремут. Если Келсон уже выехал в Кулди, и ты в Ремуте его не застанешь, поезжай за ним. Расскажи ему обо всем, что ты видел и слышал.
— Хорошо, милорд. А контакт с вами будет?
Морган покачал головой.
— Нет. Если возникнет необходимость, мы сами тебя вызовем. Иди сейчас спать. Я хочу, чтобы ты выехал сегодня вечером, как только стемнеет.
— Хорошо.
Когда Дерри ушел, Дункан тяжело вздохнул.
— В чем дело? — спросил Морган. — Ты встревожен?
— Разве можно быть спокойным в такое время?
— Ладно, идем. Нам нужно помыться. Гамильтон соберет офицеров к полудню. Я должен буду отдать необходимые распоряжения на время моего отсутствия.
В это время Бронвин неторопливо шла вдоль террасы замка Кулди. Солнце светило ярко, просушивая землю, на которую целую неделю лил дождь. Птицы уже начали возвращаться с юга и весело распевали свои песни в пробуждающемся лесу.
Бронвин остановилась у балюстрады и перегнулась вниз, чтобы заглянуть в пруд с рыбами. Затем она снова пошла дальше, наслаждаясь теплым прозрачным воздухом, красивым садом, древним дворцом. Она бездумно пропускала сквозь пальцы пряди своих волос и медленно шла дальше.
Свадебный кортеж прибыл в горный город Кулди позавчера ночью после приятного путешествия из столицы Кевина Керней. Поездка длилась целый день и, несмотря на дождь, была очень веселой. Затем был бал, а на это утро в честь молодоженов назначена охота. Рано утром она и леди Маргарет осматривали сады, и Бронвин показывала своей будущей свекрови свои любимые местечки.
В Кулди было много памятных мест для Бронвин. Здесь она, Алярик, Кевин и Дункан провели в детстве несколько счастливых лет: леди Вера Мак Лэйн, которая была второй матерью для Бронвин и ее брата, часто привозила детей Морганов и Мак Лэйнов в замок Кулди на лето.
Бронвин вспоминала красивые аллеи в цветущем саду, таком веселом в это время года. Вспоминала лето, когда Алярик упал с дерева и сломал себе руку. Как стойко переносил боль ее восьмилетней брат! Она вспоминала тайные проходы в стенах замка, в которых она и мальчики играли в прятки. И тихую спокойную часовню, где было похоронена ее мать — Бронвин любила уединяться там, когда на душе было неспокойно.
Она не помнила свою мать: леди Алиса де Корвин де Морган умерла через несколько недель после рождения дочери, но в памяти Бронвин были рассказы леди Веры об этой прекрасной женщине.
Вспоминая о прошлом, Бронвин остановилась на террасе, а затем решительно зашагала к своим покоям, собираясь взять плащ: она хотела посетить гробницу своей матери, но в часовне еще холодно и сыро.
Она почти дошла до своих дверей, как вдруг споткнулась, наклонилась, чтобы потереть ушибленную ногу, и, совершенно неожиданно, услышала женские голоса, доносившееся из ее покоев.
— Я не могу понять, почему ты так защищаешь ее? — спросила одна женщина, и Бронвин узнала голос леди Агнессы. Она выпрямилась и осторожно подошла к двери, поняв, что они говорят о ней.
Другая ответила:
— Конечно, она ведь не такая, как мы.
— Она женщина, как и мы, — запротестовала третья. Второй голос принадлежал леди Марте, а в третьей женщине можно было безошибочно узнать леди Элизабет, любимицу Бронвин. — И если они любят друг друга, я не вижу в этом ничего постыдного.
— Ничего постыдного? — запротестовала Агнесса. — Но она… она…
— Агнесса права, — ровным голосом сказала Марта. — Наследник герцогства Кассан должен жениться на той, чье происхождение много выше, чем у дочери…
— Чем у дочери Дерини! — выкрикнула Агнесса.
— Она никогда не знала своей матери, — вмешалась леди Элизабет, — а ее отец был лордом. Она всего лишь наполовину Дерини.
— И этой половины для меня вполне достаточно! — резко сказала Марта. — Не говоря уже о ее ужасном брате!
— Она же не виновата в том, каков ее брат, — сказала леди Элизабет спокойно, но с нажимом. — К тому же, в лорде Алярике нет ничего плохого, за исключением его могущества. Но он не виноват в своем происхождении, так же как и его сестра. А если вспомнить, кто сейчас правит Гвинедом…
— Мери Элизабет, ты защищаешь его? — воскликнула Агнесса. — Это граничит со святотатством!
— Это святотатство, — подтвердила Марта. — И не только. Это государственная измена…
Бронвин услышала достаточно. С сосущим ощущением в желудке она спустилась вниз и пошла в направлении дальнего сада.
Рано или поздно что-то вроде этого должно было случиться. Могли пройти недели, даже месяцы, в течение которых никто не напомнил бы ей о темном пятне в ее происхождении.
