Как пройти в Ётунхейм? (СИ) - Максимова Софья (книги хорошего качества .txt, .fb2) 📗
***
- Значит, красотку видел. И это все? Я поверить не могу, что...
- Нильс, что ты разворчался как старик какой? Между прочим, я услышал кое-что интересное, слышал я об этом и раньше, но не помню, где и почему.
- И что же это? - в голосе Нильса слышался неподдельный интерес. Искатель усмехнулся и начал:
- Шум кошачьих шагов, корни гор, древесные жилы... Еще что-то было, женские бороды еще...
- И? - Нильс искренне не понимал, в чем дело.
- Я слышал об этом когда-то, и помню, что говорил это мне человек, с которым говорить не стоит.
***
Довольно часто Нильс предпочитал ни о чем не задумываться. Так было и теперь: для него достаточно было решить, что Искатель не ушёл довольно кстати: иметь попутчика завсегда лучше, чем идти неясно куда одному. Он не стал не только расспрашивать, но и думать, почему Искатель никуда не делся и ждал его и где же он все это время был, что они встретились только сейчас, но не раньше. Искатель же и не думал ничего из этого разъяснять, а, между тем, он мог бы рассказать об этом хотя бы чтобы убить время.
А началось все с того, что Искатель овладело ни с чем не сравнимое любопытство. Сначала все было отлично, он думал, что полностью владеет собой, по крайней мере настолько, насколько это возможно для простого человека, но потом все покатилось неизвестно куда, по крайней мере, неизвестно тем, кто не привык браниться и посылать других людей к чёртовой бабушке. Искатель же был как раз из таких людей, хоть по нему и не скажешь. Вот так и вышло, что он подглядывал в окно. Было очень удобно, паутина и непонятного происхождения стебли делали свое дело, а поскольку на бычий пузырь хозяин разориться не стал, то он, вдобавок, ещё и все слышал. За любопытством последовала жадность, шептавшая одно: "Откуда ещё это все возьмёшь? Жди, жди, тебе говорят!". Он и решил ждать не сразу, побродя по улице с час, но все же решил. Тогда встал ещё один вопрос: разве ему спать как последнему нищему на улице? И тут только он понял, что он и теперь что-то вроде последнего нищего. Послышалось почти что пение:
- Шум кошачьих шагов, корни гор, волос из женских бород...
Голос был женский, низковатый, но приятный, и, кажется, он звучал не так далеко - за углом. Так за жадностью и последовала смелость.
- Ты что же? Все это продаёшь? - начал он хитро.
- Нет, только молоко. А что, хотелось бы корень ближайшей горы? - она обернулась и теперь весело глядела ему в глаза.
- Хоть бы понял тогда, как он выглядит, раз существует... - эти слова должны были быть шуткой, но прозвучали чуть жалко, что, впрочем, красотку (а красива она была как черт знает, что такое - настолько, что Искатель впервые упомянул силы Преисподней) не заботило. - Но молоко - это тоже хорошо.
- Тебе бесплатно налью, если захочешь. А ведь корней гор нет, ты верно все это время думал. Всё, кажется, будет - и женские бороды, и шумно идущие коты, а корней у гор так и не появится!
Искатель промолчал. Вот что-что, а женские бороды ему хотелось меньше всего представлять, особенно теперь, когда с ним говорила такая девица, которая, к слову, продолжала говорить, только тихо:
- Видишь тот дом? Там такая дыра в стене, с самого низу, что пролезть ничего не стоит. Тебе же надо схорониться? Так вот, там подвал, даже есть кое-что, но мало, понятное дело - светло. И не спрашивай, откуда мне знать.
Ещё пара минут такого разговора, и Искатель остался у того самого дома с дырой в подвал Один. Благодарный, в хорошем расположении духа. Отогнав, правда, мысль, что над ним надсмехались.
- Стой-ка! А молочница та случайно... - тут Нильс описал женщину, после чего Искатель воззрился на него огромными глазами:
- Как ты узнал?
- Видел ее один раз... Странная - сказала мне, что чтобы потом драться каждый день, надо сейчас драться каждый день. Но да, ничего... - Нильс говорил это так, будто знал точно, о чем говорит. Тут сзади его окликнули:
- Эй! Случайный знакомый!
К нему вышла еще одна девица, которую Нильс узнал в своих недолгих странствиях: высокая, крепкая, с безумно длинными рыжеватыми косами и как будто привыкшая поступать так, как свойственно мужчине. Её Нильс запомнил хуже, но все-таки узнал и подернулся: неприятным дружелюбием от нее веяло.
- Так ты со спутником? И с мечем? - спросила она после повторного приветствия и рассказа о том, как сюда попала.
- С мечем, но...
- Да, не Дурачинка твой меч, парень, - Нильс поежился, да и Искатель, кажется, был еще более впечатлен таким странным для молоденькой девушки обращением.
- Дурачинка?
- И вновь достал он острый свой меч,
Дурачинкой тот меч называл он.
И мигом снес он голову с плеч
Оставшемуся великану...
Неужели ни разу не слышал?
Нильс не слышал, но об этом не смог сказать, ведь девушка вскрикнула, но более почему-то (вот и еще одна странность) от досады, чем от неожиданности: ее, кажется, укусил комар или кто-то вроде того.
Сходства восьмое и девятое: неблагодарность и просто призвание + заключение
Эрнст, кажется, давненько не вспоминал, что значит сидеть в Мидгарде, что называется, "белоручничать" и учиться латыни, которая в голову просто нейдет, ведь на тебя сердятся гораздо больше, чем ты что-то стараешься запомнить. А, между прочим, почти что год назад Эрнст занимался именно этим, но, кажется, об этом вспоминал уже лишь как о кошмарном сне. Может, его чудесное привыкание к Верхним мирам было случайностью, а, может, связано с Локи. Именно с ним - не с Донаром же, хоть батрачил он, как неудавшийся "герой-штаны-с-дырой", как говорил все тот же Локи, хоть штаны сейчас уже мало кто носил, именно на громилу. Вообще, по рассказам Локи, выходило так, что Донар прислугу держать большой охотник. Слышал он и историю неосторожного, но мало в чем повинного ("эка невидаль - ну, с одним козлом поехал бы") Тиля и точно уж бывшей тут ни при чем Росквы. Причем в двух вариантах: малоподробную, чем-то назидательную, но с больно странными выводами - в свою пользу - кажется, к слову, выученную у кого-то версию Донара и подробную, пестрящую отступлениями и иногда шутками, каждый раз чем-то неуловимо (но не в деталях) отличающуюся от того, что сказали в прошлый раз, версию Локи. Несложно сказать, что из этого ему запомнилось больше и вызывало, как ни странно, больше доверия. Эрнст заметил небольшой странный нюанс: никто не смел полностью доверять Локи, как самому непредсказуемому существу ("Да в чем угодно больше постоянства, даже в весенней погоде!" - ругался сын Донара Магни, и это была навеняка неподъемная для него фраза и мысль - Эрнст понял это по глазам), но угадайте, с кем было будто бы спокойнее всего?
Товарищи Эрнста по несчастью (хотя сами они все это дело несчастьем явно не считали), сестры Агата и Марта, как ни странно, поклонявшиеся своему теперешнему господину (да и не только ему, конечно) с пеленок, с такой точкой зрения смириться просто не могли. Точнее, не могла одна Агата, бывшая старше Эрнста на два года, а Марта, как тихонькое девятилетнее существо с вечно удивленными глазами, только изредка поддакивала сестре. Это Эрнста иногда просто-напросто выводило из себя. И вот, в один из таких дней, он тихо скрылся из всеобщего вида и побежал в безопасное место, сиречь - к Локи. Там-то и родилось в их головах желание, которое Отец Волка и озвучил на следующий же день.
Теперь же дело было в другом: Эрнст понял, что не может привыкнуть к этим странным, хоть порой и человекоподобных существам. Так он говорил обо всех ётунах разом, не беспокоясь о том, что бывают они столь же разнообразны, сколь и люди, а может даже и еще немного поинтересней. Дело в том, что никто не готовил Эрнста к тому, что Локи применит свой любимейший трюк, выдуманный будто специально для Мидгарда. Смысла в том, чтобы расхаживать там нарочно в женском обличии, Эрнст найти не мог, а спросить все никак не решался: думал, что такой вопрос будет сочтен глупым, тем более, что Донар тоже все никак не мог понять все то же самое. Осталось лишь послушать рассказ о том, что об этом подмала Сигюн не так давно и о том, что она об этом думает вообще. На первый взгляд - тоже мне, история, но она оказалась более чем гнетущей, точь-в-точь как все вокруг, когда не только совершенно бессильные, но и вовсе "беззубые" и уходящие куда-то в пустоту упреки жены сыпались на голову Локи. Сигюн не думала оскорблять (она редко это делала), не думала приходить в ярость (она этого просто не умела). Это было печально, грустно, а более всего - удушающе, давяще и будто отбирало все силы. То, что чувствовал тогда Локи, смог очень хорошо представить и Эрнст, ведь он считал записного аса своим другом (но признаться в этом никому, в том числе и себе, не решался) и уже, кажется, знал его довольно неплохо. Кто тут был прав? Это был для него открытый вопрос, и искать на него ответ Эрнст не собирался. Вроде и Сигюн было немного жалко, но что-то упорно подсказывало ему, что Локи прав всегда и тут - в том числе. Только он об этом подумал, как над самым своим ухом услышал и знакомый, и почти неизвестный ему голос:
