Миссия Шута - Хобб Робин (читать книги бесплатно TXT) 📗
Очень плохо?
Не твое дело.
Очень даже мое.
Если боль разделить, она не становится меньше.
А я в этом не уверен.
– Он стареет, – вмешался Шут в наш разговор.
– Я тоже, – напомнил ему я. – А ты выглядишь таким же молодым, каким был пятнадцать лет назад.
– На самом деле я значительно старше вас обоих, взятых вместе. И сегодня мои годы тяжелым грузом давят на плечи. – Словно в доказательство своих слов, Шут легко подтянул колени к груди и положил на них подбородок, обхватив ноги руками.
Если бы ты выпил эльфовской коры, тебе стало бы легче.
Огради меня от своих глупостей и продолжай растирать мои суставы.
По губам Шута скользнула мимолетная улыбка.
– Я почти вас слышу. Словно комар жужжит мне в ухо или забытая мысль пытается вдруг всплыть в памяти. А еще – будто я пытаюсь вспомнить приятный вкус, легкий, едва различимый аромат на ветру. – Он посмотрел мне в глаза и добавил: – И тогда мне становится ужасно одиноко.
– Извини, – сказал я, потому что не смог придумать ничего лучше.
Мы разговаривали с Ночным Волком вовсе не затем, чтобы исключить его из нашей компании. Просто мы стали единым целым и не могли этим ни с кем делиться.
А когда-то могли, – напомнил мне Ночной Волк. – Когда-то могли. И это было здорово.
Мне кажется, я не смотрел на руку Шута. Возможно, он гораздо ближе к нам, чем сам думает, потому что он тут же стащил с нее тончайшую перчатку.
Я увидел изящную руку с тонкими пальцами. Однажды он случайно прикоснулся ими к рукам Верити, наполненным Скиллом. Это прикосновение посеребрило его пальцы и подарило осязательный Скилл – он мог узнать историю любой вещи, просто потрогав ее рукой.
Тогда я посмотрел на собственное запястье – там, где к нему прикоснулись его пальцы, до сих пор остались едва различимые серые отпечатки. Некоторое время наши сознания были соединены так, будто он, Ночной Волк и я стали настоящими носителями Скилла. Но серебро на пальцах Шута погасло, так же как и отпечатки на моем запястье, а с ними и ослабла наша связь.
Шут поднял один тонкий палец, словно хотел меня о чем-то предупредить. Затем повернул ко мне ладонь, как будто предлагал невидимый дар. Я закрыл глаза, чтобы справиться с искушением, и покачал головой.
– Это не слишком разумно, – с трудом выдавил из себя я.
– А Шут должен быть существом разумным, верно?
– Ты всегда оставался самым разумным человеком из всех, кого я встречал. – Я открыл глаза и встретил его серьезный взгляд. – Знаешь, Шут, я хочу этого так сильно, что тебе и не снилось. Убери. Пожалуйста.
– Если ты уверен… нет, жестокий вопрос. Смотри, она спряталась. – Он надел перчатку и сцепил руки.
– Спасибо. – Я сделал огромный глоток из своей кружки, ощутил вкус летнего сада и услышал жужжание пчел, резвящихся вокруг созревших и упавших на землю фруктов. Мед и аромат абрикосов. Потрясающий, ни с чем не сравнимый букет. – Никогда не пробовал ничего подобного, – сказал я, радуясь тому, что можно переменить тему разговора.
– Да. Боюсь, я себя слишком балую. Впрочем, теперь я могу себе это позволить. В Бингтауне имеется прекрасный запас, а хозяин ждет от меня письма с распоряжением, куда его отправить.
Я искоса на него посмотрел, пытаясь понять, шутит он или нет, и увидел, что он совершенно серьезен. Прекрасная одежда, великолепная породистая лошадь, экзотический кофе из Бингтауна, а теперь еще и это…
– Ты богат? – предположил я.
– Это слишком мягко сказано. – На золотистых щеках появился смущенный румянец, словно Шут стыдился признать, что я прав.
– Рассказывай! – с улыбкой потребовал я, искренне радуясь тому, что ему повезло в жизни.
– Слишком длинная история, – покачав головой, ответил Шут. – Давай я попытаюсь рассказать ее вкратце. Мои друзья настояли на том, что я должен разделить внезапно свалившееся на них сказочное состояние. Сомневаюсь, что они понимали, сколько стоит то, что они заставили меня взять. В одном торговом городке, далеко на юге, у меня есть приятельница. Она продает эти редкие вещи по максимальным ценам, которые можно за них выручить, а в Бингтаун посылает бумаги и счета. – Шут печально покачал головой, словно его возмущала удача, выпавшая на его долю. – Мне кажется, сколько бы я ни тратил, становится только больше.
– Как же я за тебя рад, – сказал я искренне.
– Я знал, что ты будешь рад, – улыбнувшись, сказал Шут. – Но, понимаешь, ничего не изменилось. Моя судьба остается прежней, и не важно, на чем я сплю – на простынях с вышивкой золотом или на соломенном тюфяке. И твоя тоже.
Итак, мы вернулись к тому, с чего начали. Я собрал все свои силы и твердость.
– Нет, Шут, – решительно сказал я. – Я больше не желаю иметь никакого отношения к политическим интригам Баккипа. У меня теперь своя собственная жизнь, и она здесь.
Он склонил голову набок, и на его лице заиграла улыбка, напомнившая мне прежнего шута-насмешника.
– Ну, Фитц, твоя беда в том, что у тебя всегда была собственная жизнь. И своя судьба. А насчет того, что она здесь… – Он быстро оглядел мою комнату. – Здесь – это место, где ты стоишь в настоящий момент. Или сидишь. – Шут тяжело вздохнул. – Я приехал не для того, чтобы увести тебя за собой, Фитц. Время привело меня сюда. И тебя. Так же точно оно заставило Чейда приехать к тебе и вызвало все произошедшие с тобой недавно перемены. Разве я не прав?
Он был прав. Это лето стало огромной петлей, запутавшей всю мою гладкую, спокойную жизнь. Я ничего ему не сказал, да он и не ждал от меня ответа. Он его знал. Шут откинулся назад и вытянул перед собой длинные стройные ноги. Он несколько минут задумчиво покусывал большой палец, потом прислонился головой к стулу и закрыл глаза.
– Ты однажды приснился мне, – неожиданно сказал я то, о чем говорить не собирался.
Он открыл один желтый кошачий глаз.
– Мне кажется, давным-давно у нас уже был похожий разговор.
– Нет. Тут совсем другое. Я только сейчас понял, что это был ты. Впрочем, может быть, знал и тогда. – Ночь выдалась беспокойной, много лет назад, а когда я проснулся, сон не желал уходить. Я понимал, что он имеет какое-то значение, но то, что я видел, казалось мне таким глупым, что я никак не мог понять какое. – Понимаешь, я не знал, что ты стал золотым. Но сейчас ты откинулся назад и закрыл глаза… Ты – или кто-то другой – лежал на грубом деревянном полу. Над тобой наклонился какой-то человек, и я почувствовал, что он хочет причинить тебе вред. Поэтому я… Я набросился на него, воспользовавшись Уитом так, как не делал этого много лет. Резко, с животной силой оттолкнул его, а потом подчинил себе, воспользовавшись магией, которой он не понимал, но которую ненавидел. Ненависть в нем была равна страху.
Шут молчал, дожидаясь продолжения.
– Я оттолкнул его от тебя. Он был в ярости, ненавидел тебя, хотел причинить боль. Но я надавил на его сознание и приказал привести людей, которые тебе помогут. Он должен был сказать кому-нибудь, что ты в беде. Он противился тому, что я с ним делал, но не мог не подчиниться.
– Потому что ты использовал еще и Скилл, – тихо проговорил Шут.
– Возможно, – неохотно признал я.
Естественно, весь следующий день у меня отчаянно болела голова, а все мое существо тосковало по Скиллу. Я много думал, и мне стало не по себе. Я пытался убедить себя, что не могу использовать Скилл таким образом. В моей памяти всплыли кое-какие сны, но они были другими, и я прогнал их. Нет, убедил я себя. Они другие.
– Это случилось на палубе корабля, – тихо сказал Шут. – Ты, скорее всего, спас мне жизнь. – Он вздохнул. – Я так и подумал, что произошло нечто подобное. Мне было непонятно, почему он не избавился от меня, когда ему представилась такая возможность. Порой, оказавшись в одиночестве, я смеялся над собой за то, что не желаю расставаться с надеждой. За то, что верю, будто значу для кого-то так много и он – этот кто-то – отправился во сне ко мне на помощь.
