Золото Ларвезы (СИ) - Орлов Антон (лучшие книги .TXT) 📗
– Даром отдаю! – полоумная тетка толкнула к ним Глодию через все помещение. – Лишь бы отделаться.
– Это что еще за фокусы? – возмутилась Глодия. – Ну-ка, погодите…
Ее не стали слушать, потащили внутрь. Она ругалась, лягалась, царапалась, вырывалась, но на подмогу этим двоим выскочили их подельники. Одолели всем скопом, проволокли по темным коридорчикам и втолкнули в комнатенку с зарешеченными окошками, где понуро сидели на циновках три сурийки, простоволосые, но в одинаковых белых шарфах. Похоже, товарки по несчастью.
Платок съехал, котомки и куфлы с карманами Глодия лишилась, платье порвалось… Зато амулеты при ней: правильно сделала, что зашила их в нижнюю юбку. Никто ее тут не удержит, она еще и девиц этих унылых на волю выпустит, чтобы покупатели остались при сплошных убытках.
– Кто эти простуженные свинюки, которые нас тут заперли?
Пришлось повторить вопрос дважды, лишь тогда одна из девушек подняла заплаканное лицо:
– Они из Исшоды, слуги вурванов, нас повезут туда на съедение. Я так надеялась, что меня купят наложницей в богатый дом… – и начала тихонько всхлипывать.
Чокнутая не обманула: они отправятся туда, куда Глодии надо попасть! Тогда никаких побегов, перво-наперво – усыпить амулеты и затаиться, чтобы никому не пришло в голову ее обыскивать.
Сдернув надоевший платок, Глодия уселась возле стены в такой же позе, как остальные пленницы. Доберется она до засранца Дирвена, ох, доберется…
Спустя полчаса лязгнули засовы, дверь со скрипом открылась. Принесли чай в захватанных глиняных кружках, всем раздали лепешки и по шмату овечьего сыра, а Глодии вдобавок швырнули длинную полоску белого шелка.
– Шею прикрой, – потребовал слуга вурванов. – Человеку нехорошо ходить с голой шеей.
– А то, что мне платье порвали, и я тут сижу с голой жопой – хорошо?! Может, иголку с ниткой одолжишь?
– Да кому нужна твоя жопа. Шею, говорю, прикрой, бесстыдница!
Хоть Кемурт и умник-разумник, где ж ему перехитрить гнупи, особенно если этот гнупи – всем известный смекалистый Шнырь!
Сбрендивший неофит, как высказался о нем господин Тейзург, без конца заводил разговоры о том, что самое милое дело – это развиваться и двигаться к Свету, и для этого мол-де надо родиться человеком. Шнырь поразмыслил, как обернуть это себе на пользу, и выставил условие: так и быть, он не станет убегать или затыкать уши, но взамен Кем будет слушать его байки о Крысином Воре – по справедливости, баш на баш.
Кема хватило на два с половиной дня. Отстал. Но потом вернулся и подкатил с таким предложением, что у Шныря аж дух захватило: он готов и дальше выслушивать Шныревы небылицы, по одной в сутки, а взамен будет читать ему человеческие книжки о приключениях.
Гнупи любят интересные книжки, но сами читать их не могут. Умеют, но не могут, неизвестно почему – даже мудрая тухурва не возьмется объяснить, в чем тут загвоздка. Прочесть письмо, или вывеску, или что на стенке накарябано – это запросто, а книжки для черноголового народца словно запертая дверь, от которой потерялся ключ. Вот потому-то в домах, где люди читают друг дружке вслух – только не скучную тягомотину, а что-нибудь занятное – гнупи меньше досаждают жильцам, а то вдруг те обидятся и съедут.
Для порядка он немного покочевряжился, а после согласился. Кем принес из лавки толстую книгу с картинками: о двух щенках, котенке, утенке и лисенке, которые отправились в морское путешествие. Они то сталкивались с пиратами, то высаживались на необитаемом острове, то попадали в шторм, то убегали от чудовищного кракена, которого случайно разбудили – но непременно спасались и всегда выручали друг друга. Когда начинались опасности, Шнырь не мог на месте спокойно усидеть: вдруг новое приключение для кого-нибудь из команды закончится плохо? Сам он тоже сочинил байку, в которой был рыжий пират Хватантре Коварнайдо, с вороной вместо попугая на плече – этой вороне он отдавал крысок, украденных с захваченных кораблей.
До Кема наконец-то дошло, что Шныря не переупрямишь, и он забыл о своих проповедях, только знай себе читал. А еще бывало, что они обсуждали прочитанное: кто прав, кто не прав, что больше понравилось… Иной раз даже спорили. Оказалось, этот Кем не всегда зануда, с ним можно и об интересном поговорить.
И была бы у Шныря не жизнь, а сплошная веселуха, если б он не горевал о Крысином Воре, которому суждено сгинуть в начале осени. Думая об этом, он злился и сердито шмыгал носом: почему с этим рыжим вечно все этак, а не по-другому?
Если встречались в коридоре, обзывал его, а если в парке возле дома – еще и кидался камнями, которых специально натащил с улицы. Ему хотелось, чтобы рыжий тоже разозлился и начал ругаться, или пусть даже влепит заклятьем – тогда его станет не жалко. Но рыжий, как обычно, не делал того, чего от него добивались, уж по этой части он мастер.
А господин Тейзург видел, что Шнырь вытворяет, но не гневался – как будто замысел гнупи для него не секрет, и от этого было вдвойне жутко. Однажды тихонько обронил с кривой усмешкой:
– Можешь продолжать в том же духе, но не пытайся его предупредить – этого не прощу.
Испуганный Шнырь втянул голову в плечи и понятливо закивал. А на другой день принес с развалин в соседнем квартале каменюку побольше и метко швырнул из кустов рыжему в колено.
– На тебе, ворюга-подлюга, за все получай!
– Шнырь, в чем дело?! – крикнул Крысиный Вор.
Но он уже улепетывал – опасаясь, что вдогонку прилетит заклятье, и в то же время надеясь, что это наконец-то случится, и тогда он освободится от ненужной и непонятной тоски, которая вцепилась в него клещом после того разговора с господином.
От удара в коленной чашечке хрустнуло.
– Шнырь, в чем дело?!
Мелкий поганец кинулся наутек и мигом исчез в глубине парка.
С некоторых пор реальность напоминала отражение в беспокойной воде – даже не одно, а несколько, и они то сливались, то расслаивались, то были видны отчетливо, то уходили в рябь. К магическим и социальным катаклизмам это не имело отношения, и на том спасибо. Проблема связана с ним.
Вроде бы это началось, когда они подорвали алендийский Накопитель. Во всяком случае, не раньше. Первое время после той вылазки он жил, словно подхваченный вихрем, или даже словно он сам был этим вихрем, и часть подробностей как в воду канула.
Хантре окончательно пришел в себя, когда Тейзург со Шнырем подобрали его, избитого, на улице и привезли сюда. Видимо, на этом отрезке – между Накопителем, где он получил сотрясение мозга, и его вселением в особняк на улице Черных Вишен – случилось что-то, существенно повлиявшее на его взаимоотношения с реальностью.
Если раньше демоны Хиалы сами к нему цеплялись, заигрывали, провоцировали, то теперь они шарахались от него, как от чумного. Напрашивался вывод, что пока добирались после Накопителя до Ляраны, случилась какая-то заварушка. Похоже, и в самом деле что-то было: их атаковали, они отбились… Но этот безумный рывок через Нижний мир запомнился ему обрывками, как мутный бред, и у Тейзурга было то же самое, а мастер Бруканнер, которого они все-таки дотащили живым до ляранской лечебницы, был вдрызг пьян.
Шнырь стал несчастным и дерганым, за его агрессивностью сквозило чувство потери: словно он ждал от Хантре чего-то плохого – по меньшей мере, конфискации еще одной крыски, и заранее мстил за то, что должно случиться.
Кем вел себя загадочно и нелепо, как будто вконец раздружился с головой, но вел он себя так только с Хантре, на остальных это не распространялось. Никаких объяснений от него добиться не удалось.
Один Тейзург был невозмутим: он напоминал греющуюся на солнце змею, которая недавно поменяла кожу и с удовольствием демонстрирует окружающим свою новую чешую – сверкающую, непроницаемую, без малейшего изъяна – однако в любой момент готова к молниеносному броску. От него исходило ощущение опасности: приглушенное, почти на пределе, то ли есть, то ли кажется.
