Каждая мертвая мечта - Вегнер Роберт M (первая книга TXT) 📗
Шаман прищурился, выдвинув челюсть. Ему не понравилась идея.
— Я не приказываю нашим вождям. Я только советую.
— Не делай из меня дурака. Узел Крови — или можешь убедиться, сумеют ли твои вооруженные костяными и роговыми копьями воины справиться с нами достаточно быстро. Я тоже кое-что слышал о племенах, что живут по ту сторону. Это охотники и рыбаки, не убийцы, как те, что по другую сторону гор.
— А ты видел, как их дети умирают с голоду?
Кеннет пожал плечами.
— Не сомневаюсь, что они будут сражаться хорошо. Вопрос в другом: достаточно ли хорошо. Я оставлю здесь половину людей, а остальных посажу на сани и направлю на юг. Кто-то да сумеет уйти от тебя и передать весточку командованию. И тогда ты увидишь тут армию быстрее, чем моча успеет замерзнуть в воздухе. Узел Крови — или сражаемся.
Узел Крови. Борехед смотрел на него несколько ударов сердца, а потом кивнул и вынул собственный нож.
— Три дня. Два дня на решение моего дела и один — чтобы вы могли уйти так, чтобы я не чувствовал соблазна, Красноволосый. Три дня, три капли крови.
Это случилось утром. Примерно через час после прибытия Крыс. А теперь, ближе к вечеру, рота находилась на севере дальше, чем любой отряд, о котором лейтенанту доводилось слышать. Позади осталось несколько десятков миль пути по ледяной равнине, впереди… Кеннет взглянул на то, что заслоняло горизонт, снова пытаясь убедить разум, что это не бред.
Сплетения тумана оседали на льду примерно в миле впереди. Туча была высотой в несколько сотен футов, шириной… в две, может, в две с половиной мили. Отсутствие в пределах видимости чего-то, что дало бы перспективу, затрудняло оценку размеров этого феномена.
Туман.
Так далеко на севере, при морозе, что превращал слюну на лету в комки льда, под пронзительным вихрем, валившим людей с ног. Теперь ветер стих, но не потому, что Андай’я устала. Они просто оказались с подветренной стороны.
С подветренной стороны тучи, которую не могла разогнать даже ярость Ледяной Госпожи.
Лейтенант осторожно вдохнул. Почувствовал, как защипало у него в носу, дерануло в глотке. Холодно. Просто холодно. Он шевельнул руками, поднял ладони над головой. Ничего. Никаких странных запахов, никакого свербежа или царапанья там, где не должно, никаких странных цветов на краю зрения. Многие чувствовали находившуюся недалеко от них магию как нарушение привычных чувств: зрения, обоняния, вкуса или прикосновения.
Он глянул на псов, уставших, но спокойных — а ведь животные чувствуют Силу даже сильнее, чем люди. Кто бы или что бы не скрывалось в том тумане, использовало оно магию иную, чем та, с которой Кеннет и его солдаты когда-либо имели дело.
— Фенло!
Кряжистый десятник подошел к нему, широко размахивая руками. Отдал салют и продолжил охлопывать себя.
— Замерз?
— Да, господин лейтенант. Зато тут тишина и спокойствие. Если поставить лагерь, можно погреться на солнышке.
— Не сегодня. Впрочем, я надеюсь, что нам не придется тут ночевать.
— Лучше уж тут, чем если бы ночь застала нас на половине пути. Ночью выдует из нас тепло в два раза быстрее.
— Согласен. Но я не об этом. Ты присмотрелся к Борехеду?
Фенло Hyp единственный из роты обладал чем-то, что можно было назвать магическим талантом. Умел видеть или чувствовать души, выходящие из тела, и даже их задержать. Поскольку Крысы не признавались, есть ли у них в дружине маг, Кеннету приходилось полагаться на десятника.
Нур помрачнел.
— Я как-то видел труп рыбака, который свалился в озеро. Когда его вытянули, он весь был опутан сетями и водорослями. Вот он выглядел точно так же. Как труп, опутанный веревками. В шрамах и татуировках он держит духов. Много духов. Чувствую их, хотя и не вижу. Но кажется, что каждый из них обертывается вокруг него петлей — и сжимает ее.
— Сумеешь заметить, когда он их освободит?
— Если захочет поколдовать? Сумею. Я уже видел их шаманов в бою. Знаю, куда смотреть.
— Следи за ним. Не позволь ему сделать что-то глупое.
— Несмотря на Узел Крови?
— Ты ведь видел лагерь?
Десятник замер. Лагерь. Они прошли с краю, в месте, где шаман каким-то чудом собрал несколько десятков худых собак, у которых все еще оставалось немного силы, но размер лагеря производил впечатление. Несколько тысяч шатров и снежных домов. Тридцать или сорок тысяч почти до смерти оголодавших ахеров. Может, и больше. Несколько десятков тысяч созданий, у которых не было другого пути спасения, кроме как бежать за Большой хребет.
Он помнил взгляды, какими собравшиеся провожали своих последних собак. В них не было лютой ненависти, приглушенной только демонстративным презрением, которое обычно горело в глазах их родственников с южной части гор. Только отчаянье, боль и усталость.
И голод.
Всюду, куда бы они ни взглянули, виделись следы этого голода. Меховые одежды висели на обитателях лагеря словно на сколоченных из жердей чучелах, недостаток еды отпечатался на их лицах даже сильнее, чем годы жизни в тяжелых условиях, темная кожа приобрела восковой отблеск, а глаза глубоко ввалились. Характерные для этой расы клыки, хотя и поменьше, чем у ахеров с юга, имели отвратительный желтоватый оттенок. По дороге через лагерь Кеннет насчитал лишь две дюжины детей, причем тех, что постарше, а ведь их должно было оказаться сотни. И еще — ни одного старика. Ни единого.
Он не стал спрашивать, потому что — зачем бы?
Запомнил еще ахерскую женщину, уже немолодую, которая, видя, как стражники подкармливают отданных им собак — потому что животным нужны были силы на путь туда и обратно, — сделала такое движение, словно собиралась броситься к ним и сражаться за обрезки полузамороженного жира.
Тогда он решил, что Узел Крови или нет — но он станет присматривать за Борехедом. Тот, кто взвалил на плечи такую тяжесть, может сломаться несмотря ни на какие клятвы.
— Я видел, господин лейтенант. Вы правы.
Борехед подошел к ним беззвучно и, похоже, услышал последнюю фразу.
— И что же ты видел, человек с холодным сердцем?
— Я видел, — нагло ответил Фенло, — как твои люди смотрели на наших собак.
— У вас толстые псы. Семья кормилась бы каждым из них добрый десяток дней.
— У Стражи не хватит собак, чтобы прокормить всех в лагере.
Шаман кивнул.
— Верно. Они сейчас должны бы есть тюленье мясо, запивая жиром, вытопленным из сала моржей, и закусывая толстыми рыбинами. А жуют куски старой кожи. Потому лучше бы нам побыстрее проверить, что так разгневало Андай’ю.
— А мы недостаточно близко, чтобы ты сделал это своими чарами?
Нур порой умел задавать точные вопросы. Борехед вдруг улыбнулся зло и широко.
— И обратить на нас внимание какой-то из тамошних сил? Ты этого хочешь, человек? Чтобы Владычица Льда решила, что мы слишком любопытные мухи, и сощелкнула нас холодным пальцем? Или лучше того — чтобы ударила по нам всей своей злостью, кулаком? Смотри.
Шаман закатал рукав и сунул им под нос свое левое предплечье. Один из его многочисленных шрамов, казалось, лопнул изнутри. Свежая рана уже затянулась, но красная полоса выглядела отвратительно.
— Духи, которых я туда послал, исчезли. Не погибли и не были захвачены, но просто исчезли. Словно я бросил горсть праха в огонь. Цепи, которыми я приковал их к себе, вырвали — а уж поверь, это было настолько же болезненно, как и при заключении с ними уговора. И думаю, что на них никто не напал, их просто мимоходом убрали. Случайно. И поверь, это были по-настоящему сильные духи. Остальных я держу близко и использую, для того чтобы и меня не постигла такая же судьба. Мы таимся, прячемся, заметаем следы нашего присутствия. Нам нужно стать сусликами, подкрадывающимся к сражающимся медведям. Мы должны подкрасться, увидеть все и сбежать. Никакой магии.
Кеннет взглянул на Борехеда. Шаман был ниже его на голову и худым, словно волк, которому много дней не везло на охоте, но когда он поднял глаза и вперил в лейтенанта темный взгляд, офицер понял, что тут не место для споров. Здесь ахерский колдун был у себя дома в буквальном смысле — а также в смысле духовном. Здесь командовал он.
