Кембрия. Трилогия (СИ) - Коваленко (Кузнецов) Владимир Эдуардович (электронные книги бесплатно TXT) 📗
– Возьму, – согласилась Глэдис, – а больше и некого. У Кейра этот, как его, регламент. Тулла без него не поедет. На хозяйстве останется Гвен.
– А за стойкой – невежа с востока… – буркнул один из старожилов. – Нет, Глэдис, зря вы с Дэффидом меньшую свою отделили. Земля землей, честь честью, но за стойкой рыжая сида смотрелась недурно. И с ушами весело выходило. И заведенный отцом порядок понимала.
– Верно, – откликнулся другой, и почесал лысину, – я вот с первого дня, как Немайнин к нам заявилась, понял – приживется. Да, именно как она Туллу от любви лечила… Потом, правда, когда дошло, кого вы в клан затащили, чуть штаны не испачкал. Но вот уже скучаю.
– Так навести ее на новом месте. От твоих земель до Кер–Сиди, наверное, ближе выйдет, чем досюда.
– Твоя правда, хозяйка. Вот именно так и поступлю!
Отсалютовал кружкой, принял ответный поклон. И, обождав, пока легкие, несмотря на возраст и горе, шаги затихнут, заметил:
– Глэдис дело сказала. Немайн – голова. Нельзя королевой зваться, стала хранительницей. Глядишь, и с заезжим домом матери чего насоветует.
Другой завсегдатай откликнется:
– А Глэдис сама – голова.
Третий возразит:
– Но две головы – лучше…
Вокруг – довольные кивки. Раз Глэдис сидит с ними у огня в кресле Немайн, значит, она и есть всему голова. Женщине нельзя зваться Хозяйкой заезжего дома, но дело не в названии, верно? А в том, кто по–доброму да по–умному поговорит с правильными людьми! Вот они – солидные, исполненные достоинства… А в те ворота, что повернуты к реке, уже вбегает – не человек, новость о двух ногах. Первым принести историю – не единственное счастье камбрийца, зато ценное: подворачивается не так уж часто. А больше всего оценят вести именно в «Голове». Даже если звучат они глупо…
– По реке мельница плывет! Против течения. Сама. Ей–богу, не вру…
Другая компания не поверила бы. Другая компания отправилась бы смотреть. Но здесь собрались люди мыслящие.
– Если против течения, – говорит один, – значит, снизу.
– Если снизу, – прибавляет другой, – значит, от Кер–Сиди.
– А раз от города Немайн, – завершает третий, – то удивляться нечему.
Лишь один прихватит кружку зубами – да так, что придется белые осколки сплевывать. Не зубы, те у камбрийцев, сыр любящих, крепкие. Куски покалеченной кружки. Когда–то ее слепили из лучшей белой глины, даже не местной – привезенной с юга, из Корнуолла. Хорошо хоть, там саксы не все завоевали. Получается, что испорчена хорошая вещь, но легко заменимая.
От этой мысли владельцу пяти барок, что ходят по реке, доставляя товар, легче не стало. Значит, Ушастая не просто торговалась… Предлагала: новые корабли, больше товаров для перевозки, больше денег. Только умные люди от добра добра не ищут, и если ремесло сытно кормит – чего еще надо? Водиться со старыми богами, искать славы и величия? Гордыня. Язычество. А еще – верный шанс оставить жену вдовой, а детей сиротами. Тот же Дэффид… хороший был человек. И с сидой породнился вовсе не из желания прыгнуть выше головы. Однако – нет его на свете, а победы и песни плохая замена мужу и отцу.
Вот возчики и сговорились: и корабли, и цены оставить прежними. А если сиде нужно дешевле за тонну и больше тонн, чем могут поднять все барки, что ходят по Туи – ее беда. Теперь вышло – не только ее!
3
Вот и Кер–Мирддин! Все, кто не занят работой – наверху, высматривают знакомых и родных. Корабль ползет медленно, слух должен был опередить махину. Немайн и Эйра своих уже увидели, ладошками машут. Эмилий улыбается… значит, его воительница тоже пришла. Только как угадать в цветастой, машущей руками толпе встречающих – которая. Однорукую еще можно приметить, так у этой рука всего лишь сохнет. Интересно, будет ли она считать такой размен – руку на мужа – горем или удачей?
Анастасия отвернулась, чтобы не смотреть на римлянина. Решено – чужой, значит, чужой. Базилиссы не волчицы, добычу из чужого рта не рвут. Даже сестра… хотя зверь, что сидит в навершии ее штандарта, не брезгует ни отобранным, ни недоеденным. Зато, говорят, походкой на нее похож!
Сама Августина – нет, уже Немайн! – уши торчком, привстала на цыпочки – вперилась в берег. Кричит–поет:
– Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте!
Сердце кольнула зависть. У сестры еще кто–то на свете есть, Анастасии же Немайн – свет в окошке. На радость ее смотреть больно, и за боль эту стыдно. Что ж, можно не смотреть. Найти для глаз иное зрелище, чуть приевшееся, но по–прежнему интересное. На то, как работают другие люди, смотреть можно вечно!
Перед носом корабля крутятся лодки – не очень большие. Вот одна подошла к борту, сверху спустили якорь. За якорем тянется канат, толще чем в руку. Все, лодка торопится вперед – сколько бечевы хватит. Завозит якорь. Ударили весла… Страшно подумать, как маленькая блестящая штуковина удержит огромный корабль. Да, греки умеют строить большие корабли. В любой из зерновозов, что заходят в гавань Родоса, влезет три–четыре расшивы! Но уже военного корабля больших размеров не назовешь. Главное – на тех кораблях служат сотни людей. А здесь… три лодки, на каждую три смены. Три смены к вороту–кабестану. Капитан. И, конечно, машинная ведьма с подручными. Если говорить по–гречески – механики!
Якорь упал в воду. Над кораблем, носящим странное название «расшива», прозвучало:
– Носовые колеса – СТОП!
Колеса, которые вращает речная вода, с недовольным скрипом останавливаются. Останавливается барабан, на который наматывается бечева, подтягивающая корабль вверх по течению. Корабль тоже приостанавливается.
– Средние колеса – ХОД!
Колеса начинают крутиться. Первые обороты даются легко, но вот только что заведенная бечева натягивается стрункой. Корабль вздрагивает… и начинает новое движение вперед. Ровно до тех пор, пока не поравняется с тем якорем, который завезли раньше. Снова остановка. Команда:
– Носовой якорь – поднять!
Люди налегают на кабестан. Оборот за оборотом – и вот острая стальная игрушка, больше похожая на оружие великана, чем на якорь, пойманной на крючок рыбой повисла возле борта. Ненадолго. К борту опять подходит лодка – за носовым якорем. Забирает. А вода вновь крутит колеса, наматывается бечева на барабан. Двое суток нелегкого труда – и экипаж, числом не больший, чем на обычной гребной барке, поднял вверх по реке груз, который не утащить и полусотне местных суденышек.
Анастасия оглядывается на сестру, что размахивает руками и радостно вопит. Недостойно императрицы? Какая ей разница! Ее империя у нее под ногами. Отобрали одну – построит новую!
Для такого корабля и причала не нашлось. Так расшива и встала – завела все четыре якоря, три рабочих и запасной, вцепилась в дно речное, замерла напротив низкого берега. Дальше – лодки, и для людей, и для грузов. Сначала – личные вещи пассажиров, потом – товар. И тот, что в республике сделан, и тот, что из Африки привезли. Выйдет – как меньшая ярмарка. Даже хорошо, что до настоящей недолго осталось – многим уже невтерпеж, а тут на прилавках появятся новые яркие ткани,
Все, чего в Кер–Сиди много и что идет задешево, здесь можно сбыть по выгодной цене. Например, африканскую пшеничку. В столице Диведа наверняка распробуют «гербовый» хлеб, пышную белую буханку со знаком циркуля на поджаристой корочке. Впрочем, здесь циркуля не будет, его заменит вздыбленный медведь Диведа – если керамические формочки для теста не разобьют при выгрузке.
Меркантильным мыслям недолго держаться в рыжей голове – в Немайн врезается вопль:
– Майни!!!
А вслед за ним и младшая из старших сестер. Сиан. Ух, как выросла! И в носу щиплет…
– Майни, ты чего плачешь?
– От радости…
И от эффекта обнимок заодно. Впрочем, самый сладкий рев впереди. У Немайн еще три сестры, и если с Туллой можно вежливо потереться щеками, с Эйлет и Гвен этот номер не пройдет. Все, до утра нет ни базилиссы, ни богини, ни хранительницы. Никого нет. Только счастье…
