Три короны для Мертвой Киирис (СИ) - Субботина Айя (библиотека книг .TXT) 📗
— Она — безумная тварь! — тем же манером вернул ему Рунн. Спрыгнул со стола, громко и грязно выругался. — Боги, ты не можешь быть таким слепым, Дэйн! Ей нужна лишь власть, все, что королева делала — она делала так или иначе для собственной выгоды. Если потребуется, она переступит и через тебя тоже, даром, что ты — порождение ее порченного чрева и император. Уверен, что паучиха уже не сплела заговор против тебя?
— Уверен, что ты слишком много болтаешь. И в тебе говорит старая обида.
— Она убила его, Дэйн, и будь я проклят тысячу раз и гореть мне в брюхе Пылающего, если я до самой могилы хоть на миг забуду об этом.
Последние слова прозвучали с такой неприкрытой болью, что Киирис едва не поддалась слабости просто взять его за руку. Здесь, в белоснежной мраморной клетке, их было четверо, но Рунн был бесконечно и абсолютно одиноким, как отбившийся от стаи волк. Он и выглядел так же: взъерошенным, озлобленным, с затравленным взглядом одиночки.
Кого убила королева-мать и почему это так сильно повлияло на ее среднего сына? Почему эта смерть превратила его в плюющегося злобой мерзавца?
— Туард знал, на что шел, — сказал Дэйн достаточно жестко, чтобы приструнить негодование брата. — Я был старше тебя, и прекрасно помню, что он и сам был одержим идеей использовать Осколок. Вина королевы лишь в том, что она не остановила его. Хотя могла бы.
— Это все чушь собачья, — огрызнулся Рунн. — Ссука внушила ему бредовую мысль, будто он сможет. Она его подначивала, а пока отец часами торчал в лаборатории, трахалась вот с его ублюдочным папашей!
Палец тенерожденного уткнулся в грудь Раслера. Наследник костей посмотрел на брата с полным безразличием и, воспользовавшись тем, что спорщики заняты друг другом, подошел к Киирис. От него веяло могильным холодом. От соблазнительного молодого мужчины, чей запах и слова заставили сердце Киирис бешено рваться из груди, не осталось и следа. Перед ней стоял отрешенный от мира мясник, о котором говорили, что он водит смерть на поводке. И мейритине захотелось отодвинуться от него хотя бы на шаг.
— Ты будешь спать в моей постели, Первая кровь, — сказал он тоном, не предполагающим возражений и своеволия. — Рядом и всю ночь.
— Не уверена, что я буду все еще жива до заката солнца, домин.
— Будешь, конечно, что за вздор. Никто тебя и пальцем не тронет.
Это издевка или безумие? Не может же Раслер всерьез думать, что пока старшие братья решают судьбу мейритины, он может сделать это самостоятельно, и никого не спросив?
— Почему про твой сон все говорят с таким видом, будто это какое-то чудо?
Рунн опередил ответ брата, ловко втиснулся между ними и агрессивно отпихнул Раслера локтем. Киирис ожидала новую вспышку гнева, но ничего не произошло. Наследник костей спокойно отодвинулся, но при этом выглядел так, будто полностью контролировал ситуацию. Возможно, он в самом деле настолько глубоко безумен?
— Потому что с тех самых пор, как его двенадцатилетнюю невесту вернули из плена вернули по частям в двух сотнях сундучков, Раслер больше никогда не спит. Бродит по замку, как призрак, воет и скулит, и калечит всех, кто попадется под руку. До твоего появления, пташка, сумасшедший девственник не спал шесть лет.
Шесть лет без сна? В поисках ответа мейритина поймала взгляд Наследника костей — и осознала, какой непозволительно слепой была с самого начала. Теургия, ну конечно же. Вот откуда этот сиреневый взгляд: наверняка, он использует чистые потоки. Сначала были нужны маленькие порции, но страшно представить, какими они стали за шесть лет.
Боги, да этот мальчишка убивает себя! И ради чего? Ради смерти двенадцатилетней соплячки? Да они знать не могли, что такое любовь и привязанность.
Киирис с трудом приструнила растущее негодование, хоть ладони нестерпимо зудели от желания хлестать наследника по щекам до тех пор, пока проклятая синева не покинет его взгляд. И чего только завелась? Как будто ей не все равно, сколько лет отмеряно этому убийце? Судя по насыщенности цвета — возможно, год или два? А если так, то уже второму сыну беспощадной королевы Бергаты не судьба дожить до тридцати. Значит ли это, что проклятье, о котором Дэйн говорил с такой небрежностью, действительно существует?
— Киирис — рас’маа’ра, — вторгся в ее размышления Дэйн. — И она ею останется до тех пор, пока мы не решим, как лучше всего поступить. Наверное, я не один, кому не хочется видеть ее обезглавленной?
— Вот еще, — фыркнул Рунн, — эта пташка слишком сильно меня заводит, чтобы я вот так просто отказался от желания попробовать ее на вкус.
— Кажется, я предельно ясно высказался на этот счет.
— Засунь свою ясность в задницу, братик, потому что одного твоего «я запретил» недостаточно, чтобы убрать меня с пути.
Несколько секунд они сверлили друг друга взглядами, а потом их зарождающуюся перепалку остановил Раслер.
— Я не претендую на мейритину, но спать она будет в моей постели. Каждую ночь. Я смогу позаботиться о ее безопасности.
— Как ты позаботишься о ней, если спишь, как убитый, стоит этой девчонке придвинуть задницу? — Рунн сделал все, чтобы все распробовали его недовольство. — Матушка при тебе ей оплеух отвесила таких, что девчонка чуть не отдала богам душу, а ты и ухом не повел.
— Это больше не повторится, — механически ответил Раслер. — Но мейритина должна спасть со мной.
— Ага, а я тогда забираю ее каждый нечетный день, — осклабился тенерожденный. — Императору остаются четные дни. Только давайте договоримся, не затрахивать бедную девчонку до потери сознания, не забывать ее баловать подарками и кормить. Ничего не забыл?
Он определенно издевался, но Раслер передернул плечами и бросил: «Я согласен».
Лицо Дэйна оставалось непроницаемым. О чем он думает, рассматривая Киирис с таким видом, будто ищет то, что потерял — и не знает, что именно? Ведь он может одним лишь словом закончить эту вакханалию. И что дальше? Забрать для себя или проявить щедрость и подарить кому-то из братьев? Почему, в конце концов, никто не спросит, готова ли она ходить по рукам, как трубка с курительными травами?
«Потому что ты — рас’маа’ра, — услужливо напомнилаСоблазнительница. — Тебя сделали для того, чтобы молча и с восторгом целомудренной девственницы, которую первый раз полизали между ног, ублажать мужчин. И прекрати сопли жевать. Радуйся, что они красивы, как боги. Ведь на их месте мог быть старый воняющий козлятиной толстяк с гнилыми зубами и волосатой мошонкой. Лучше подумай о том, что если будешь хорошей ипослушной девочкой, каждый из них с радостью приласкает тебя в ответ. Только представь, на что способен Дэйн, если растормошить его страсть?»
В унисон своим наставлениям Соблазнительница громко и томно выдохнула.
— Нужно найти таэрн и ключ, — наконец, сказал Дэйн. — А до тех пор Киирис должна быть под присмотром одного из нас. И когда я говорю «под присмотром», я имею ввиду совсем не то, что ты сказал. — Император пришпилил Рунна недвусмысленным взглядом. — В арахане полно шлюх, если у тебя между ногами чешется.
— Но там нет ни одной богини с тремя душами, — тут же парировал тенерожденный. — Но если тебе станет легче, готов поклясться на сиськах Рассветной, что не сделаю ничего такого, чего рас’маа’ра сама не захочет. Но при условии, что и ты, и полудурок согласитесь на то же самое.
— Я уже сказал, что хочу лишь, чтобы Первая кровь лежала в моей постели — и ничего больше, — напомнил Раслер.
— Ну а ты? Или кишка тонка? — подначивал императора Рунн.
Дэйн еще раз осмотрел на Киирис: ее взлохмаченные волосы, выглядывающую из-под меховой накидки обнаженную до самого бедра ногу. Мейритина быстро завернулась в мех до самого носа.
— Хорошо, раз она все равно не может целиком принадлежать ни одному из нас.
Вот так. Судьба рас’маа’ры — подчиняться. Судьба рас’маа’ры-пленницы наследников Нэтрезской империи — подчиняться беспрекословно, ведь непокорность может стоить ей жизни.
