Проклятие демона - Сальваторе Роберт Энтони (первая книга .txt) 📗

Но сегодня…

Соблазн был необычайно велик: запах страха и крови, легкое, почти бесшумное убийство. И все же он поборол этот соблазн и вышел победителем. Неужели Маркало Де’Уннеро обрел власть над своим одержанием?

Если это так, значит, он может вернуться в Палмарис, к своей церкви.

Но тут же Де’Уннеро пришлось вернуться с небес на землю: как-никак, он ведь убил барона Бильдборо и его охрану, он ранил Элбрайна. По сути, это они с Марквортом убили Полуночника. Если Де’Уннеро вернется в Палмарис, что, кроме суда, может его ожидать?

— А при чем здесь суд? — вслух спросил себя Де’Уннеро.

И неожиданно — впервые за последние полгода — он улыбнулся. Доказательств его причастности к убийству барона Бильдборо нет, все это домыслы его врагов. И на каком основании он должен нести ответственность за события, произошедшие в Чейзвинд Мэнор? Разве он не выполнял свой долг, защищая отца-настоятеля? И разве Элбрайн и Джилсепони не являлись тогда преступниками в глазах церкви и государства?

— О чем это вы, святой отец? — спросила мать девочки.

Де’Уннеро тряхнул головой, возвращаясь к реальности.

— Ничего особенного, — ответил он. — Я лишь подумал, что мне, пожалуй, пора возвращаться в свой монастырь.

— Мы будем скучать, — сказала женщина.

Де’Уннеро не слышал ее слов. Он был целиком поглощен мыслями о том, какие возможности открыла ему сегодня победа над инстинктами тигра-оборотня.

Войдя в кабинет настоятеля, брат Делман застал Браумина с братом Виссенти. Они оживленно беседовали друг с другом.

— Я поплыву на «Сауди Хасинта», — сообщил брат Делман. — Капитан Альюмет рассчитывает сняться с якоря в течение недели и сказал, что будет счастлив оказать нам услугу.

— Ты говорил с ним об оплате? — спросил Браумин.

— Капитан Альюмет заверил меня, что наша борьба с Марквортом, а также защита бехренцев, живущих близ гавани, явились более чем достаточной платой.

— Какой замечательный человек, — восхищенно проговорил брат Виссенти.

— Ты понял, что ты должен сделать? — спросил Браумин.

Делман кивнул.

— Прежде всего мне надлежит встретиться с настоятелем Агронгерром и понять обстановку в аббатстве. Затем, когда я сочту, что подходящий момент наступил, можно будет сообщить, что вы решили избрать его отцом-настоятелем, и это должно произойти на Коллегии аббатов, которая будет созвана в калембре.

— Ты прежде всего — посланник, несущий известие о Коллегии. Ты также должен рассказать о том, что произошло в Палмарисе, — сказал Браумин.

— Вероятно, Агронгерр уже слышал об этом, — вмешался Виссенти. — Да и кто о них не знает?

Настоятель Браумин улыбнулся и не стал спорить, хотя и сомневался, чтобы каждый житель Вангарда слышал о событиях в Палмарисе. Разве что о смерти отца-настоятеля Маркворта, не более того. И если даже Санта-Мир-Абель направил курьера в Палмарис, чтобы рассказать подробности, в Вангарде явно не сознавали всех последствий случившегося. Назревавший внутрицерковный конфликт никого там не интересует. Но вангардцы должны знать, на чьей стороне стоит брат Холан Делман. Следуя наставлениям Браумина, этот рассудительный и заслуживающий доверия монах должен показать, что он стоит на стороне победителей, сумевших утвердить победу добра над коварным злом.

— К памяти Маркворта относись с надлежащим уважением, — в который раз потребовал от Делмана Браумин. — Но пусть ни у кого не возникает сомнений о причине падения отца-настоятеля. Он перестал быть милосердным задолго до того, как ушел из жизни.

В это время в кабинет вошел брат Талюмус.

— Пойди и поблагодари Альюмета за его великодушное предложение, — велел Делману Браумин. — Передай ему нашу глубокую благодарность, а затем соберись с мыслями и готовься в путь. Отправляйся с благословением Эвелина.

Последние слова, произнесенные столь привычным тоном, немало удивили Талюмуса.

Как только Делман ушел, Браумин подал знак Виссенти, и тот быстро закрыл дверь.

Талюмус смотрел на присутствующих с тревожным подозрением.

— Здесь, в Сент-Прешес, у нас недостаточно сил. Особенно если нам предстоит противостоять герцогу Каласу, — сказал Браумин Талюмусу.

В течение минувшей зимы Калас и Браумин нередко спорили. Их споры касались второстепенных вопросов. Однако чуткий Браумин понимал: с окончанием зимы и оживлением городской жизни эти споры могут принять совсем другие масштабы.

— Джилсепони уезжает, — сообщил брат Талюмус.

— Молодец, что узнал, — похвалил его Браумин. — Смотри в оба, обращай внимание на любую мелочь.

— Она сказала, что уедет, как только дороги подсохнут, — пояснил Талюмус. — В последние дни она часто встречалась с Белстером О’Комели. Я слышал, что он тоже хочет вернуться на север. Джилсепони настойчиво уговаривает его.

— Я знал, что она уедет, — как бы больно ни было это сознавать, — посетовал Браумин. — Для церкви она была замечательным союзником, силой, способной воспрепятствовать любым покушениям на нас неуемного Каласа. Но у Джилсепони свой путь, омраченный горем и гневом. Я не в состоянии убедить ее выбрать другой.

— А потому, — продолжал Браумин, — мы должны укреплять влияние Сент-Прешес.

При этих словах настоятель выразительно поглядел на брата Виссенти.

— Повышение ранга, — сделал вывод брат Талюмус.

— С этого дня Мальборо Виссенти становится магистром аббатства Сент-Прешес, — объявил Браумин, и маленький, беспокойный Виссенти вытянулся в струну. — Магистр Фрэнсис, который сегодня отбывает в Санта-Мир-Абель, позаботится о том, чтобы это назначение было одобрено на всех уровнях. Если же кто-то решит возражать, хотя для меня подобное было бы странно, то я, будучи настоятелем Сент-Прешес, обладаю правом в одностороннем порядке повышать ранг собратьев.

Талюмус искренне улыбнулся Виссенти. Потом он с недоумением взглянул на Браумина.

— Но почему ты говоришь об этом сейчас и почему за закрытой дверью? — спросил он.

Браумин усмехнулся, вышел из-за стола и примостился на его краешке напротив Талюмуса. Теперь они находились совсем рядом друг с другом. Настоятель надеялся, что помимо этого между ними возникнет также полное взаимопонимание: у них общие цели и общие задачи.

— В последние дни жизни Маркворта ты изрядно рисковал. Этот риск и твои тогдашние поступки говорят сами за себя, — начал Браумин. — Будь ты более опытным, не я, а ты стал бы настоятелем Сент-Прешес, и я бы искренне поддержал твое назначение. Этого не случилось, но очевидно, что Талюмусу необходимо стать магистром. Однако по числу лет, проведенных в ордене, ты еще не можешь им стать. Скажу честно, мне сейчас не хотелось бы затевать битву ради твоего назначения.

— Но ведь я не просил… — стал возражать Талюмус, однако настоятель Браумин поднял руку, велев ему молчать.

— Тем не менее, как только наступит благоприятный момент, я поддержу твое назначение, — пояснил он. — Как только позволит твой срок нахождения в ордене. Я вовсе не имею в виду, что нужно дожидаться обязательных в таком случае десяти лет. Но это дело будущего, которое, боюсь, рискует затянуться, если нашему монастырю придется бороться с бароном Каласом. Мы нуждаемся в большей силе и в большей надежности. В моем… нашем деле нужны единомышленники, способные в случае непредвиденной трагедии взять это дело в свои руки.

Слова Браумина попали в точку. Прошло не так уж много времени, с тех пор как брат Талюмус явился свидетелем убийства своего любимого настоятеля Добриниона. Монах выпрямился, напрягся и не мигая поглядел в глаза Браумина.

— Поэтому нам нужны братья, которые, подобно магистру Виссенти, занимали бы в Сент-Прешес высокие ступени в иерархии ордена, — продолжил тот. — Мне понадобятся голоса, способные поддержать меня и на Коллегии аббатов, и в борьбе против герцога Каласа. Я ценю твою преданность и потому хотел рассказать тебе обо всем этом лично и без свидетелей.

Браумин умолк и наклонил голову, ожидая ответа. Брату Талюмусу понадобилось немало времени, чтобы осмыслить сказанное.