Золотой ключ. Том 3 - Роун Мелани (читать книги онлайн полностью TXT) 📗

Эдоард остановился рядом, едва касаясь, положил ей руку на плечо.

Агустин.

Агустина природа наделила Даром.

— Я думал, вы меня рисуете, — сказал Эдоард.

— Это для моего брата Агустина, — с некоторым вызовом ответила Элейна.

Все утверждают, будто она лишена Дара — ведь она женщина. Однако в глубине души Элейна знала: ей дан драгоценный дар искусства, и ее долг перед Матрой эй Фильхо показать в своих картинах живой мир. Она никогда не оказалась бы в таком положении, как сейчас, если бы подобно брату была иллюстратором.

— Он еще только учится рисовать, — продолжала она, не имея ни малейшего представления, что скажет в следующий момент, и опасаясь обидеть Эдоарда. — Я обещала ему делать зарисовки самых разных мест, чтобы он мог их увидеть. Видите ли, у него слабое здоровье, и он почти не покидает Палассо, и я таким образом делаю ему подарки… — Она замолчала.

— Я позову Бернадина и прикажу немедленно доставить вашему брату этот великолепный рисунок.

— Что вы, нет необходимости…

— Конечно, нет, но, поскольку я могу это сделать, почему бы нам не воспользоваться такой возможностью? Напишите брату записку. А я позову Бернадина. Нет, нет, обязательно напишите. Я не буду вам мешать. Как его зовут?

Элейна взяла листок бумаги, вынула перо из футляра. Она не знала, о чем писать.

— Агустин. Ему всего пятнадцать.

— Понятно, ровесник моей сестры Тимарры. Очень милая девочка, тихая-претихая. Отца боится панически. Его совсем это не радует, но у него сильный характер, а у бедняжки Тимарры — вовсе никакого. Она бы с удовольствием сидела целыми днями в саду и что-нибудь шила. Из нее получится отличная, послушная жена, когда придет время выходить замуж. Впрочем, зная патро, могу с большой долей уверенности предположить, что он отошлет ее в какую-нибудь дыру, вроде Ветии, где она будет постоянно мерзнуть и чувствовать себя несчастной. О, простите меня. — Появился Бернадин. — Вы же собирались отправить письмо. Закончили? Бернадин, пусть это доставят в Палассо Грихальва. Прямо сейчас. Посыльный должен подождать ответа, если мальчик захочет написать что-нибудь. Агустин Грихальва, верно?

Когда Бернадин ушел, Элейна пролепетала дрожащим голосом:

— Спасибо, дон Эдоард. Вы очень добры. В этот момент на его лице появилось насмешливое выражение, которое исчезло, как только он заговорил:

— Правда? А мне казалось, что я ужасный эгоист. Элейна покраснела. Эдоард медленно приблизился к ней. Она боялась отвернуться. Остановившись около ее стула, он протянул руку. Элейна послушно подала свою, он потянул ее к себе, заставляя встать, и оказался совсем рядом. Другой рукой Эдоард отвел от ее лица выбившийся из прически локон.

— Неужели все женщины из семейства Грихальва так же красивы, как вы и ваша сестра?

Элейна улыбнулась, но не смогла придумать достойного ответа. Она знала — стоит ей произнести хоть слово, и он тут же поймет, как сильно она напугана. Матра! Чего она боится? Ничего нового с ней не произойдет.

Эдоард наклонился и поцеловал ее в губы. Элейна изо всех сил старалась расслабиться, подчиниться, но ее свободная рука невольно сжалась в кулак, а все тело напряглось.

Через мгновение Эдоард чуть отодвинулся и отпустил ее руку. Едва заметная улыбка скользнула по губам, немного задержалась.., но Элейна не поняла, что она означает.

Эдоард обошел ее, взглянул на эскизник.

— Не могу понять, как вам удается выводить на бумаге линии таким образом, что потом получается картина. Будто я смотрю на мир вашими глазами. Рохарио не раз говорил мне, что я не “понимаю” живопись, — уж и не знаю, что это значит, а отец утверждает… Эйха! Вам совсем не интересно, что утверждает отец. Он не испытывает к своим детям теплых чувств…

— Не может быть!

— Мы его разочаровали.

Элейна с трудом сделала неглубокий вдох. От признаний Эдоарда ей стало не по себе.

— Бенетто — идиот, я это говорю вовсе не затем, чтобы обидеть беднягу, он тут не виноват. Тимарра не может связать и двух слов, к тому же внешность у нее самая заурядная, что очень печально, поскольку наша бабушка Мечелла и дорогая покойная матушка были известными красавицами. Рохарио… Эйха! — Он воздел руки, как бы демонстрируя отчаяние. — Рохарио это Рохарио. И вот отец решил взять себе новую жену, он рассчитывает, что у него родятся более достойные дети.

Элейна удивленно вскрикнула, но Эдоард снова поднял руку. Наследника нельзя было назвать умницей, но и, как убедилась Элейна, дураком он не был.

— Не беспокойтесь за меня, милая. Мои притязания на трон Гхийаса вполне законны, я даже имею на него больше прав, чем король Иво, — так по крайней мере поговаривают. Отец хочет женить меня на дочери Иво… Забыл, как ее зовут. Я видел портрет — отличный рисунок, сделанный одним из ваших кузенов…

Мне кажется, вы все приходитесь друг другу родней.

Эдоард улыбнулся. Точно так же он улыбался Маре и Беатрис. И своим гончим псам.

Элейна вдруг сделала неожиданное открытие: безостановочно болтая, он пытается заставить других расслабиться, почувствовать себя в его присутствии спокойно. А может быть, наоборот, хочет успокоиться сам. Она не знала, как в действительности обстоит дело. Возможно, его монологи помогают обеим сторонам.

— Я не так умен, как вы, милая. Вы умеете создавать такую красоту, а я.., лишь в состоянии получать радость от своих гончих и восхищаться женщинами.

Он положил руку ей на плечо, все еще улыбаясь, и Элейна попыталась.., о, как сильно она старалась! — но ничего не смогла с собой поделать. Он был слишком близко!

— Слишком быстро, — сказал Эдоард и, отвернувшись, отпустил ее. Однако Элейна успела заметить, как погасла его улыбка.

— Дело не в вас. Простите меня.

— Мне не за что вас прощать. Бернадин покажет вам вашу комнату.

С пылающим лицом, сгорая от стыда и унижения, Элейна выскочила из гостиной, даже не забрав свои принадлежности для рисования.

Сарио покинул Палассо Грихальва через месяц после своего приезда — якобы для того, чтобы вернуться к службе итинераррио. Он ехал на север до полудня, остановился в деревенской гостинице, где совершенно сознательно раздавал щедрые чаевые месяц назад, чтобы обеспечить себе сердечный прием, когда снова окажется здесь. Оставил в конюшне лошадь и договорился с каким-то крестьянином, что на следующий день тот возьмет его с собой в Мейа-Суэрту в простой повозке. Там он нанял другую лошадь и продолжал ехать на север, пока вечером не оказался в Аргуэнье, городишке, устроившемся на пересечении дорог.