Волчица и пряности (ЛП) - Хасэкура Исуна (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
Завороженно глядя на нарисованную им же схему лавки, Лоуренс не заметил, как Хоро проснулась и села, потирая глаза. Вид у нее был сонный, но куда лучше, чем прежде. Посмотрев на Лоуренса и несколько раз моргнув, она медленно выбралась из постели. Под глазами у нее виднелись круги, но в целом она выглядела нормально.
- Как ты себя чувствуешь?
- Мм, гораздо лучше. Но я немного голодна.
- Ну, раз к тебе вернулся аппетит, значит, ты выздоровела, - рассмеялся Лоуренс. Затем он сообщил Хоро, что на столе есть хлеб. Это был ржаной хлеб, жесткий и горчащий. Такой хлеб был худшим и самым дешевым, какой только можно было купить; но Лоуренс любил его горький вкус и потому покупал этот хлеб часто.
Как он и ожидал, Хоро, едва откусив, тотчас пожаловалась, что это невозможно есть. Но поскольку ничего другого не было, ей пришлось смириться.
- А запить есть что-нибудь?
- Там фляга не лежит?
Хоро заглянула внутрь фляжки, лежащей на столе рядом с хлебом, и принялась жевать и пить. Одновременно она подобралась поближе к Лоуренсу.
- ...Это ты лавку рисуешь?
- Это моя лавка.
- О, хорошо нарисована, - отметила Хоро, вновь кинув взгляд на рисунок, и откусила от ломтя.
Сталкиваясь с трудностями общения в чужих краях, Лоуренс часто использовал рисунки, чтобы начать переговоры. Нередко он забывал местное название того, что собирался купить, а толмач не всегда оказывался рядом. Именно поэтому большинство бродячих торговцев умели хорошо рисовать. Всякий раз, когда Лоуренсу удавалось заработать большую сумму денег, он брал карандаш и рисовал схему лавки; его это пьянило сильнее, чем вино. Конечно, Лоуренс знал, что хорошо рисует, но все же похвала со стороны его приободрила.
- А здесь что?
- А, здесь описано, где будет эта лавка и во сколько это все обойдется. Но, разумеется, что будет на самом деле, так просто предсказать нельзя.
- Вот как. Ты еще и кусочек города нарисовал, а что это за город?
- Его не существует. Я выдумал этот город, в котором я открою свою лавку.
- О. И тем не менее, ты так подробно все нарисовал. Ты недавно решил открыть лавку?
- Если дело с Гильдией Милона пройдет гладко, я смогу это сделать.
- О...
Хоро чуть рассеянно кивнула и запихала в рот остатки хлеба. Затем раздались звуки глотания; судя по всему, Хоро запивала хлеб водой.
- Собственная лавка – мечта любого бродячего торговца. Разумеется, и моя тоже.
- Хех, это я знаю. И ты даже нарисовал воображаемый город – думаю, ты уже не один раз это делал?
- Просто у меня всегда такое чувство, что если я это все нарисую, когда-нибудь это сбудется.
- Когда-то давно я повстречала художника, который сказал в точности то же, что ты сейчас. Он тогда сказал, что мечтает нарисовать все, что видит перед собой, только тогда он будет счастлив.
Хоро уселась на уголок кровати и принялась за второй ломоть хлеба.
- Думаю, своей цели тот художник и сейчас бы еще не достиг. Но тебя от твоей мечты уже немного дней отделяет.
- Вот именно. Когда я об этом думаю, мне трудно оставаться спокойным. Хочется бегать кругами вокруг Гильдии Милона и хлопать по спине всех подряд.
Конечно, Лоуренс немного преувеличивал, но говорил он совершенно искренне. Именно поэтому, должно быть, Хоро не стала его высмеивать, а лишь улыбнулась.
- Надеюсь, твоя мечта сбудется.
Помолчав немного, она затем спросила:
- Кстати, а что, собственная лавка – это на самом деле так хорошо? Ведь бродячий торговец тоже много зарабатывает?
- Он всего лишь зарабатывает деньги.
Хоро чуть наклонила голову вбок.
- Только зарабатывает деньги? И ничего больше?
- Обычно бродячий торговец в своих странствиях посещает два-три десятка городов и ни в одном не задерживается. Ведь оставаясь в городе, денег не умножишь. Поэтому среди нас есть даже те, кто не слезает с повозки круглый год.
Лоуренс протянул руку к стоящей на столе чаше и допил оставшееся в ней вино.
- У того, кто ведет такую жизнь, не бывает друзей; в лучшем случае несколько деловых партнеров.
После объяснения Лоуренса Хоро встрепенулась, словно в голову ей пришла какая-то мысль. Однако тут же она приняла смущенный вид, как будто поняла, что спросила то, чего не должна была спрашивать.
«По правде, она очень добрая», - подумал Лоуренс и, чтобы не смущать Хоро еще больше, продолжил шутливым тоном:
- Когда я открою лавку, я стану частью города. Тогда у меня будут друзья, да и жену найти будет легче. И еще – это самое главное – я должен найти то место, где меня похоронят, тогда я смогу вздохнуть с облегчением. Кто знает, смогу ли я найти себе жену, которая согласится разделить со мной могилу... это будет непросто.
Хоро весело рассмеялась.
Когда бродячие торговцы впервые заезжали в какой-либо город, чтобы узнать, можно ли приобрести там что-либо ценное, это называлось «искать жену». Смысл этого выражения состоял в том, что найти что-то ценное очень трудно. На самом деле, даже открыв лавку, человек не сразу станет своим среди горожан. И тем не менее, осесть, надолго закрепиться на одном месте было мечтой любого бродячего торговца.
- Однако если ты вправду заведешь свой магазин, мне придется нелегко.
- Хм? Это почему? – повернувшись к Хоро, переспросил Лоуренс. Он увидел, что улыбка Хоро, хоть и не исчезла с ее лица, стала печальной.
Тут он вспомнил слова Хоро, что она хочет повидать мир, а потом вернуться на север.
Однако Хоро ведь была такая умная, и у нее были деньги, вырученные от продажи мехов – несомненно, она прекрасно справится и сама. Поэтому Лоуренс спросил небрежно:
- Тебе ведь несложно будет, если ты будешь путешествовать одна, правда?
Для Хоро это был неожиданный удар. Она впилась зубами в хлеб и опустила голову.
- Я больше не хочу быть одной, - наконец произнесла она. Ее ноги не доставали до пола, она ими болтала совершенно по-детски. Внезапно сидящая на кровати Хоро показалась Лоуренсу очень маленькой; казалось даже, что она вполне может уместиться в огоньке свечи.
Перед глазами Лоуренса встала сцена, когда Хоро вспоминала о человеке, который был ее другом несколько сотен лет назад.
Тогда она была такой счастливой.
Такой беззаботной.
Если Хоро вспоминала своего давнего друга, это значило, что сейчас ей очень одиноко. Когда Хоро опьянела и съежилась, свернулась калачиком, она словно спасалась от холода одиночества. Лоуренс увидел это проявление слабости, какое мало кто показывает другим, и его сердце дрогнуло. Тщательно подбирая слова, чтобы не обидеть Хоро, он сказал:
- Ну, тогда так, я могу сопровождать тебя до того времени, как ты решишь возвращаться на север.
Лоуренс произнес эти слова, потому что у него не было иного выхода, однако Хоро, едва услышав, взглянула на него исподлобья, как бы безмолвно спрашивая: «правда?» Лоуренс, тщательно пытаясь скрыть свое возбуждение, большее даже, чем когда он обсуждал сделку с Гильдией, небрежным тоном продолжил:
- Даже когда я получу деньги, я не смогу открыть лавку сразу же.
- Правда?
- Мне сейчас незачем лгать, верно?
Произнеся эти слова, Лоуренс не выдержал и печально улыбнулся. Хоро улыбнулась в ответ, но то была улыбка облегчения. И несмотря на улыбающиеся губы, в глазах ее по-прежнему сквозило одиночество. В голове Лоуренса мелькнула совершено неуместная в такой момент мысль: «Какие у Хоро длинные ресницы...»
- Вот так-то, и не делай такое лицо.
Городской торговец наверняка придумал бы что получше. Но, увы, Лоуренс был торговцем бродячим и вел жизнь, далекую от всякого общения с женщинами. Поэтому от красноречия он воздержался. Однако и сказанных им слов хватило, чтобы Хоро чуть подняла голову и улыбнулась смелее. Затем она кивнула. Хоро сейчас была такой маленькой, такой слабой, что казалась чем-то ненастоящим. Ее уши, всегда весело торчавшие вверх, поникли и вяло шевелились. Хвост, ее гордость, тоже безжизненно свисал вдоль ног.
