Путешествие в страну смерти - Хэмбли Барбара (книги бесплатно без .txt) 📗
– Мне жаль, что я вызвал эту распрю, – сказал он. – Поссорил вас с Гриппеном…
Она покачала головой.
– Эта распря тянется десятилетиями. Или даже веками. Ему был нужен Чарльз, точнее – его дома и земли. Наследников у нас не было, и нам удалось сохранить большую часть владений. А Гриппен после Большого Пожара утратил многие свои укрытия. Кроме того, город потом сильно изменился… Я так оформила документы, чтобы Гриппен никоим образом не смог завладеть нашей собственностью. Но вечно это, конечно, продолжаться не могло. Вампиры не убивают вампиров, но… думаю, в конце концов он бы не устоял перед соблазном… Кто такой Кароли? – Она сняла перчатки, в свете лампы блеснули длинные ногти.
И пока Антея доставала из волос заколки, Эшер успел ей поведать о первых своих встречах с Кароли в Вене.
– Насколько я знаю, сейчас он перешел в дипломатический корпус. От молодых людей его сословия там требуется минимум квалификации. Мне точно известно, что он убил по меньшей мере двух наших агентов, но доказать ничего невозможно.
– Откуда он мог узнать о моем муже? – Она замерла с гребнем в руке. – Он может быть жесток, да, умен и опасен, но кто бы ему подсказал, как выйти на лондонского вампира? Только другой вампир. И почему именно на лондонского? Мастера ночных городов обычно ревниво охраняют свои владения и не терпят иных вампиров, кроме своего выводка. Эрнчестер об этом знал.
– Может быть, в этом-то и заключается план Кароли. – Эшер взял губку, смочил холодной водой и принялся затирать пятно крови на пальто.
– Позвольте мне, – сказала Антея, отбирая у него губку, и Эшер почувствовал себя очень усталым. Рана продолжала ныть, но уже не дергала, как прежде.
– Пока не ясно, что ему нужно от вашего мужа, – сказал он через некоторое время. – Возможно, дело как раз в том, что Эрнчестер не является птенцом местного Мастера. Может, от него требуется создать свой выводок – не знаю, с какой целью. Но в любом случае Кароли должен был вывезти вашего мужа из Лондона. Потому что в Лондоне – Гриппен.
– Да, – мягко сказала Антея, – Гриппен бы узнал. Она двинулась к дверям спальни, где в полумраке мерцал медными углами и застежками огромный напоминающий гроб чемодан, занимавший почти вое пространство между стеной и кроватью. Руки Антеи, зарывшиеся в черные кружева на груди, были подобны лилиям, оправленным в золото.
– Когда вампир создает птенца, – медленно проговорила Антея, – он… он забирает его разум, его сознание и его личность, вбирает это все в себя… потому что тело птенца временно умерло. Потом, когда плоть перерождается, вампир вновь вдыхает в него разум и душу, возвращает в измененное тело то, что взял. Но не целиком. Да и то, что он вдыхает, тоже изменилось. Слегка. – Мраморный профиль ее был недвижен, карие глаза устремлены в пустоту. – Нет, – сказала она. – Кароли не мог использовать Чарльза в Лондоне. Все стало бы известно Гриппену. Тем более Гриппен следил за вами. Возможно, выжидал, когда представится случай… Ненавижу его. – Антея качнула головой и повела плечами, словно эта мысль легла на нее тяжким грузом. – Я возненавидела его еще в ту ночь, когда Чарльз привел меня к нему в дом… Элиза де Монтадор, Мастер парижских вампиров, не столь стара, как Гриппен, и не обладает такой властью, но, думаю, и она почувствовала бы, что в Париже объявился чужак. Тогда уж Чарльзу и этому Кароли проще было бы отправиться в Руан или Орлеан. Все тамошние вампиры погибли во время последней войны с Германией. И туда можно добраться в течение ночи, не рискуя…
– Вы знаете венских вампиров?
– Нет. – Она подошла к окну, отвела зеленую бархатную штору с золотой бахромой и тяжелыми кистями. – Я чувствую их… чувствую их присутствие. Как и они мое. Они не знают, где именно я сейчас нахожусь, но знают, что я здесь. – Ее пальцы ощупывали бахрому, наслаждаясь ощущением, подобно тому, как недавно в кафе они оглаживали фарфоровую чашку. Блики уличного света превратили лицо Антеи в волшебную мозаику из золота и черни. – Я ощущаю… все. В этом новом городе, кажется, каждый камень источает музыку… Перед тем как мы с вами встретились, я около часа бродила по улицам. Иной воздух, иные запахи, голос реки, не похожей на Темзу… Каждый булыжник под ногами казался мне драгоценностью, я готова была бегать по городу и собирать их, как глупая жадная девчонка.
Бескровные губы изогнулись в улыбке, и Эшер вспомнил, с каким напряженным вниманием она следила за танцующими в кафе, как упоенно вдыхала аромат кофе, слушала музыку вальса.
– Я знаю, что мне грозит опасность. Я боюсь и знаю, что должна бояться еще сильнее. В любой момент я могу погибнуть в этом незнакомом городе, но… он так прекрасен! – Она завернулась в штору, как в плащ, на лицо легли зеленоватые тени, сделавшие его похожим на старую серебряную икону. – Здесь все так ново для меня, удивительно и незнакомо! Видите ли, я впервые покинула Англию. И впервые с тех пор… как я стала тем, что есть… покинула Лондон. Почти две сотни лет назад, доктор Эшер! Я думала тогда, что Эрнчестер умер, гостила у сестры на севере. Но в ту пору мне было все равно. Я очень долго горевала…
Год назад Эшер видел ее портрет, написанный, когда Антея была вдовой шестидесяти лет от роду. Грузная, седовласая, она смотрела с темного холста, словно бы вопрошая: «Как он мог умереть?» В трепетном свечении лампы глаза ее казались почти живыми. И золотое кольцо – то самое, что сейчас мерцало у нее на пальце
– Путешествовать для вампира… ужасно опасное дело.
– И все же вы здесь.
Она улыбнулась совсем по-человечески. Полные губы скрыли блеск клыков.
– Я люблю его, – сказала она. – До последнего вздоха. – И еще два столетия сверх того.
Леди Эрнчестер приказала, чтобы горничные ее не беспокоили, ибо она – актриса, то есть днем отдыхает, ночью работает. Когда она поведала об этом Эшеру (рассказывая попутно, как произносились те или иные слова в ее раннем детстве, и зашивая дыру от ножа на пальто Джеймса), он даже зажмурился, представив себе реакцию консьержки.
Однако когда в коридоре послышались голоса служанок, щебечущих по-чешски и по-венгерски, дверную ручку никто не тронул.
Остаток ночи Эшер провел, беседуя с графиней-вампиршей о филологии и фольклоре. Кстати, она превосходно изобразила говор своей нянюшки из Уэссекса. Боль в боку стихла. Когда утром его разбудила болтовня горничных в коридоре, он обнаружил, что сквозь зеленоватые шторы льется солнечный свет, а сам он лежит на диване, пытаясь сообразить, какой же все-таки придыхательный гласный звук произносили в конце слов крестьяне в те времена, когда Антея была молода. Кто бы мог подумать, что ему доведется потолковать на эту тему с современницей Шекспира!
Затем щебет в коридоре смолк, и верхние этажи особняка объяла тишина. Глухая тишина, нарушаемая лишь клацаньем трамвая на Шоттенринг да отдаленными звуками шарманки. Мысли Эшера вновь вернулись к женщине, неподвижно лежащей сейчас в двойном гробоподобном чемодане и свято уверенной, что он будет сидеть здесь весь день, храня ее сон. Два столетия… Скольких же она должна была убить за это время?
Жаль, что вы не знали нас обоих.
Так что же такое вампиризм? Отчаянное желание сохранить молодость? Попытка выскользнуть из потока времени?
«Я люблю его, – сказала она. – Я знала, что он не мог умереть».
А те мужчины, женщины, дети, которые умерли, чтобы продлить ее существование… Их тоже кто-то любил.
Эшер вздохнул, подпер переносицу костяшками пальцев. Мысль извивалась, как рыба на крючке. Она ему доверяет. Без нее ему ни за что не найти Эрнчестера, который вот-вот предложит свои услуги Габсбургам, если уже не предложил… Чем его мог поманить Кароли? Спасением от Гриппена? Тогда зачем было таиться от Антеи? Почему не забрать в Вену их обоих?
Кто обыскивал дом? Кто еще был посвящен в планы Кароли? Что они там искали? Кто такой Олюмсиз-бей?
Прозвище Мастера Вены? Не исключено, что по происхождению он – турок. В семнадцатом столетии османы здесь погуляли изрядно. Почему бы не предположить, что самый старший вампир в этом склонном к космополитизму городе – не австрияк? Вообще не европеец…
