Скиталец - Ковальчук Игорь (читаем книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Странная мысль для рыцаря, пусть даже и считающегося графом. Он никогда не представлял себя человеком, распоряжающимся землями. Но желание быть хозяином куска земли и править им по своему усмотрению начало зарождаться в нем, как во многих мужчинах, переступивших порог юности. Прежде Дика занимала только война, и хоть он не был человеком, жаждущим крови, но жизнью сперва оруженосца, а потом рыцаря, скитающегося от сеньора к сеньору, он был вполне доволен. А теперь нет. Теперь ему хотелось постоянства — ведь только живя в собственном доме или замке, можно безбоязненно обзаводиться семьей.
Обдумывая это, молодой рыцарь все чаще украдкой поглядывал на Серпиану. Девушка обычно принимала его знаки внимания, когда охотно, когда с долей безразличия (впрочем, напускного), но сама никаких шагов навстречу не делала. Порой она вела себя так, словно между нею и Диком вовсе ничего не было, а ее взглядов, брошенных на него украдкой, он не замечал и не мог замечать — девушка всегда чувствовала, когда он смотрит на нее. Между ними сохранялась видимость хороших отношений, но даже Трагерн, не слишком интересующийся личной жизнью друга, все прекрасно понял.
Однако давать советы или отпускать замечания не стал, вовремя вспомнив, что это не его дело.
Вормс встретил их жарой и тяжелым неприятным запахом, которым отличались все города, возведенные из камня. Жара заставляла нечистоты, накапливающиеся в стоках по обеим сторонам улочек, разлагаться быстрее — именно потому Дик, выросший в деревне, терпеть не мог городов. Конечно, летом и в деревне царят самые разнообразные запахи, многие из которых под определение «благоухание» не подпадают никак. Но в городе тяжелый дух, не разгоняемый даже легким ветерком, ложился на путников, словно каменная плита на мученика. От запаха хотелось отмыться, он прилипал к коже, как жир, и привыкнуть к нему удавалось с большим трудом.
Впрочем, горожане, живущие здесь десятилетиями, свыклись с запахом настолько, что, наверное, даже не чувствовали его.
Сейм заседал в королевском дворце, куда было так же просто проникнуть с магией, как и без магии. С помощью магии можно было притвориться торговцем или разносчиком — таких стражники пропускали на задний двор, даже не обыскивая. Дик же поступил еще проще. Он подошел к одному из гвардейцев в нарамнике со знаками императора и показал ему золотой.
— Слышь, на знатных хочется глянуть — сил нет, — проговорил он негромко. Магия была нужна ему лишь затем, чтобы окружающие понимали его, а он их.
Стражник со знанием дела осмотрел золотой и попробовал его на зуб. Он и не заметил, что щедрый парень в кольчуге и при мече говорит не по-немецки.
— Странная монета, — сказал он, чтобы потянуть время. — Откуда?
— Византийская.
— Что, из похода в Святую Землю?
— Ага.
Гвардеец покивал головой не без уважения. Но и себя забывать он не собирался:
— Слушай, солдат, я не один. У меня напарник.
— Ну так и я не один, — сказал в ответ Дик, доставая еще один золотой. — Со мной оруженосец. И девица.
— Вот эта? — Стражник опробовал и вторую монету. — Баба-то тебе зачем?
— Да вот хочу попытаться ее продать, — не моргнув глазом с ходу изобрел Дик.
Серпиана за его спиной и не шелохнулась.
— Сарацинка, что ли? — полюбопытствовал собеседник Герефорда.
— Не совсем.
— Ну и правда все равно. Красивая… Кому будешь предлагать, императору?
Молодой рыцарь кивнул.
— Не советую. Лучше знаешь кому? Графу Утрехтскому. Или архиепископу из Аугсбурга. Они оба, говорят, любители. Погоди. — Стражник отступил на шаг вбок и заглянул в низкую дверь сторожки. — Хей, Гансус, тащи сюда свой ленивый зад. И два нарамника прихвати. Свой и напарника.
— Это еще зачем? — пробурчал кто-то из-за деревянной дверки.
— Разболтался! — гаркнул гвардеец. — Живо делай как велено!
Внутри кто-то повозился, а потом из-за приоткрывшейся наружу двери высунулась пятерня, сжимающая два нарамника — таких же, как на стражниках. Сговорчивый мздоимец кивнул на них Дику.
— Бери. Выходить будешь — вернешь. Живо, пока никто не видит.
Молодой рыцарь и друид быстро накинули на себя чужие нарамники и затянули поясами. Прошли в ворота.
— Мне придется соблазнять этого графа? Или архиепископа? — невозмутимо спросила Серпиана.
— Ну что ты, родная. У меня просто от усталости воображение не срабатывает. Соврал первое, что в голову пришло.
— Ну-ну.
Она окинула его взглядом, далеким от любезности. Но и такой его порадовал, потому что последние несколько дней девушка почти совсем не смотрела на него.
— Что дальше? — спросил Трагерн, пытаясь расправить на себе нарамник.
— Немного магии. Как думаешь, лучше сделаться невидимками или как-то иначе?
— Как-то иначе. Существование невидимки чревато неприятными последствиями.
— Короче, умник! Держи свои ученые слова при себе!
— А если короче, то на тебя все будут натыкаться. Я вот о чем подумал — у меня в запасе есть отличное заклинание. Правда, оно не сочетается с заклятием, позволяющим понимать чужой язык, потому давайте-ка я схожу на сейм и послушаю, о чем речь, а вы меня подождете где-нибудь здесь.
— Ты что же, знаешь местный язык?
— А ты думал, я в трактирах по-французски говорю?
— Я за тобой не следил.
— Итак, согласен?
— Надеюсь, не придется потом еще раз идти и слушать? Ты не пропустишь ничего важного?
— Ты с кем разговариваешь? С младенцем?
— Иди-иди… Старый друид…
Время до вечера, пока Трагерн отсутствовал, Дик и Серпиана провели в кухне. Поскольку в замок съехалось немыслимое количество слуг и стражников, сопровождавших своих господ и их скарб, сбившиеся с ног кухарки не разбирались и кормили всех, кто более или менее прилично одет. Воин со значками императора тем более мог рассчитывать на хорошую еду. Правда, не сразу — приходилось ждать своей очереди, иногда даже довольно долго. Но наконец Герефорду и его спутнице навалили по полной миске каши с мясом, дали несколько яблок прошлогоднего урожая и кувшин пива. Служанка, которая подала все это, тут же убежала исполнять какую-то еще работу, и молодые люди остались наедине. Чтобы не пугаться под ногами, они взяли свои миски и перебрались на стену, где между камней росла трава и гулял ветерок с полей.
Серпиана молчала, пока ела, молчала, пробуя неплохое местное пиво, и даже тогда, когда отдыхала с закрытыми глазами, подставляя лицо солнцу. Дик и раньше замечал, что, сколько бы она ни находилась на солнце, загар не приставал к ее мягкой, шелковистой, как теплая вода в ручье, тонкой, почти прозрачной коже. Сам он привез из Сирии густой загар и, если б не черты лица, больше походил бы на араба, чем на настоящего англосакса по матери и норманна по отцу. Он любовался тонкими чертами ее лица и яркими губами, которые так хотелось поцеловать, а потом дотянулся и погладил по руке.
Она приоткрыла глаза и бесстрастно посмотрела на него.
— Родная, — проговорил он одними губами.
Она долго ничего не отвечала.
— Только не здесь, — сказала она наконец.
— Я просто хочу сказать тебе, что люблю. Хочу, чтобы ты знала.
Ему показалось, что под черным росчерком ресниц блеснула влага, но глаза тотчас скрылись в густой тени ровных ажурных полукружий, и ничего больше нельзя было разглядеть.
— А может, тебе тоже лишь показалось? — выдохнула она.
— Что — показалось?
— Что ты любишь.
— Мне не показалось и не кажется. — Он помедлил. — А тебе — показалось?
— Не знаю…
Ответ был легкий, как выдох, в нем звучало сомнение, острое, как боль, но Дик не решился обнять ее. Даже не потому, что боялся оскорбить. Откровенно говоря, молодой рыцарь просто не имел представления, как следует вести себя с женщиной в таком странном состоянии… Особенно если не знаешь, как все исправить, одновременно не испортив то немногое, что еще осталось. Двадцатитрехлетний незаконнорожденный сын короля, за свою недолгую жизнь научившийся быть очень проницательным, теперь не мог понять, как это возможно — одновременно и желать, и не желать чего-то. Именно такое смешение чувств угадывал Дик в душе своей спутницы. Он испытывал полную беспомощность перед таинственным миром женской души.
