Земные пути - Логинов Святослав Владимирович (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
– Значит, здесь, – последнее слово богиня произнесла особым тоном, – ты надеешься узнать истину? Хорошо. Одна капля правды на океан сладкого обмана. Она придаст океану горчинку, пикантность, без которой нельзя по-настоящему радоваться жизни. Ложь без примеси горькой правды кажется слащавой и неубедительной. Ну так узнай горькую правду: там ничего нет! Люди умирают навсегда, и боги тоже навсегда умирают. Над ручьём нет дверей, никто и никогда не уходил туда. Жизнь только тут, другой не будет. Ты не ожидал такого, молодой бог? Не предполагал, что именно здесь найдёшь истину, способную перевернуть мироздание? Но если вдуматься, то так и должно быть. Иначе жизнь потеряет смысл, ненужной станет месть и ненависть, пропадёт счастье и любовь. Всякое чувство ничто, если его длить вечно. Только сейчас, когда я знаю, что ни единого мгновения нельзя прожить заново, я могу любить по-настоящему, однажды и на всю единственную жизнь. Теперь ты мне веришь?
– Я тебе верю, – Ист отрицательно качнул головой, – только многого ли стоит вера, родившаяся здесь?
Оказывается, Амрита умела замечательно смеяться, весело и без малейшей фальши. Никто из магов так не умел, тайные мысли отравляли смех.
– Ты забавник! – отсмеявшись, воскликнула богиня и тут же, посерьёзнев, спросила: – Это ничего, что я так о тебе?
– Ну что ты.
Амрита поднялась, перешла ручей.
– Я пойду, – сообщила она, словно самой себе. – Закачусь сейчас в какой-нибудь город побогаче, в самый шумный трактир, и такое там устрою! Влюблю в себя всех без разбора – и пусть мучаются. Что же мне – одной страдать?
– Прости. Я не хотел, – повинился Ист.
– Да, я знаю. Я знаю больше, чем тебе кажется. Думаешь, я отпустила бы тебя так просто? Но я ведь вижу, что ты на самом деле любишь свою смертную. А я не была бы богиней любви, если бы умела убивать чужую любовь. – Амрита наклонилась ко всё ещё сидящему Исту и доверительно мурлыкнула: – Это мой большой недостаток.
Ист поспешно поднялся, но Амрита уже не пыталась обнимать его. Она всего лишь протянула невесть откуда взявшуюся скорлупку каури:
– Если я тебе понадоблюсь, зажми её в кулаке и шепни моё имя. Я услышу.
– Это для смертных, – возразил Ист. – Я сумею позвать тебя и так.
– Боишься, что я тебя выслежу? – Богиня ничуть не была обескуражена. – Но ведь ты влюблён и, значит, всё равно чуть-чуть мой. Пока ты по-настоящему любишь, мне будет нетрудно найти тебя. А если вдруг на твою долю выпадет разочарование, то, я надеюсь, ты вспомнишь сумасбродную девчонку, которой выпал случай влюбиться в тебя здесь, где самые искренние слова всё равно оказываются ложью.
– Я не умею бояться. – Ист протянул руку, белоснежная ракушка легла в его ладонь. Амрита прощально улыбнулась, ступила на тропу.
– Только ничего мне не обещай!
– Не буду, – пообещал Ист.
Глава шестая
Дорога к счастью
Домой Торп возвращаться не стал – что там делать, в бывшем доме? – а пошёл прямиком через Стылую Прорву, направляясь во вражеский Ансир. Ему и прежде приходилось хаживать по считавшемуся непроходимым болоту, в Ансире можно было легко продать незаконно добытую куницу или бобра, а потом потратить денежки в кабаке или в постели у сдобной вдовицы. Однако на этот раз он не задержался во владениях повелителя огня, а быстренько перебрался в вольный Хольмгард, где, нанявшись гребцом, переправился через пролив в знаменитый своими винами Монстрель. Не хотелось оставаться в северных краях, где в любую минуту скверный случай мог свести с бывшим повелителем. Неважно, что лесной дух снял с него княжий ошейник, для дер Наста Торп отныне дезертир, и их первая встреча, несомненно, станет для беглого мужика последней.
Неделю Торп батрачил на сборе винограда, потом сумел сговориться с мельником и нанялся в работники. Не так это было и трудно – сговориться; что мукомол, что кузнец – все люди проклятые, якшающиеся с чёрной механической силой. Люди богобоязненные таких мест сторонятся. Кто на мельнице без дела час проведёт, тот разом тридцать три греха на душу принимает. Те мужики, что позажиточней, старались сами на мельнице не появляться, просили, чтобы за хлебом приезжал работник, и муку по амбарам тоже развозил специальный человек. Эту несложную работу мельник и поручил исполнять пришлому батраку.
Торпу на мельнице понравилось: место несуетное, почти как дома. Вода журчала в коузах, падая на колесо, постукивала крупорушка, бегуны шуршали и поскрипывали о поставы. Звуки все дельные, а пустой болботни кругом не водится, не с кем язык мозолить. Постепенно Торп приобвык к неумолчному машинному разговору, как до этого был привычен к шепотливой лесной тишине. Понемногу и к мельнице стал руки прикладывать. Жернова старался не трогать, а по деревянной части – всё мог, даже шестерню вырезать из светлой дубовой древесины. Старый Пехле одобрительно поглядывал на молчаливого работника и как-то даже обмолвился, что, будь у него дочка…
Всё бы хорошо, но по ночам Торпа то и дело душило воспоминание о железном подарке кёнига. Душило в буквальном смысле слова, стягивая шею и не давая продохнуть. Торп крепился, обматывал горло вязаной шалюшкой, растирал бобровым салом – ничто не помогало, ночи обратились в сплошной кошмар. Подумывал уже к знахарке идти, но всё не выпадало случая. А потом и не нужно стало – сам узнал причину беды.
Подошла весна, и ночи стояли светлые, почти как в родных краях. Может, это и помогло проснуться, когда на уставшего Торпа напал очередной кошмар. Торп захрипел, забился и открыл глаза. Маленький человечек в потрёпанном камзольце немедленно отпустил Торпа и скакнул в сторону.
– Тебе кто позволил? – пискляво закричал он. – Спи немедля!
– Эх ты!.. – просипел Торп, держась за истерзанную шею. – Я тебе всякой еды оставлял, а ты душить. Такого среди домовых не водится. Совести у тебя нет.
– Какой я тебе домовой! – Коротышка затопал ногами и замахнулся на Торпа выхваченной откуда-то палкой. – Не бывает на свете домовых, суеверие это! Я великий волхв, маг и ворожей Сатар!
– Ежели ты волхв, – сказал Торп, прикидывая, чем бы запустить в незваного гостя, – то что тебе за дело до моего кадыка?
– Как это нету дела? Тебе что велено было? Счастья искать! А ты что вытворяешь? На поганой мельнице засел и в ус не дуешь! Только от меня не скроешься, я всё знаю, мне каждый шёпоток слышен. Да будь моя воля, я бы тебя давно удушил. Хитрый какой, под жерны заполз, думаешь, тебя тут никто не достанет?
Торп оставил мысль ушибить обидчика, просто сидел всклоченный, привычно растирал больную шею, разглядывал злобного карлика. Гном, что ли? Или эльф? Уши, вон, что у лисицы. Кто ж знал, что такие тут водятся? В родных местах ничего похожего Торпу не попадалось. Иной раз мелькнёт шишига или кикимора выползет на тропу. А чтобы в дом впереться, это только шуршавчики могли. Так они ж безобидные, шуршавчики-то…
– Так, значит, тебя Хийси послал?
– Меня никто не посылал! – задохнулся гневом карлик. – Я великий чародей, а не мальчишка! А из-за тебя должен бродить здесь, где моя сила вянет. Чтоб завтра тебя здесь не было! – Великий кроха Сатар вновь замахнулся палкой, и на этот раз Торп понял, что в руках у гнома не просто клюка, а витой посох мага. Неужели – действительно колдун?
– Уйду я, – сдался Торп. – Соберусь и завтра уйду.
– Сегодня!
– Хорошо, сегодня. Вообще отсюда уйду. Во Францию подамся, или вот Монстрель тут неподалёку.
Сатар злобно засмеялся и по-мышиному юркнул в сено.
Медное зеркало, начищенное до нестерпимого сияния, такое, что в жаркий день пускает отражённый луч на тысячу шагов, стояло на столе. В металлической глубине зелёными сполохами играло пламя свечи. Ясное зеркало, правдивое. Медь не станет лгать, она не приукрасит правду подобно серебру, не промолчит заносчиво, как золото, не ускользнёт от вопроса, как умеет ускользать бегучая ртуть. Зеркало предков, в которое смотрелись красавицы Вавилона и Ниневии, а перед ним тонкая свеча из воска диких пчёл.
