Духи Великой Реки - Киз Грегори (читать книги полные TXT) 📗
Жеребец с сомнением посмотрел на приближающегося человека. Имя хорошо подходило ему: хотя у большинства менгских лошадей на боках и бабках проглядывали полосы, черно-желтый Свирепый Тигр был полосатый весь, с черной как смоль гривой. Конечно, его назвали, не имея в виду расцветку: коней менги называли в честь павших воинов, точно так же, как воины получали имена в честь павших коней. Подходя к жеребцу, Перкар гадал: кто первый – человек или конь – получил это имя в давние, давние времена.
Свирепый Тигр следил, как он подходит, беспокойно мотая головой.
– Шунунечен, – ласково сказал Перкар: он слышал, что так менги обращаются к не принадлежащим им коням. – Понюхай меня, родич.
Свирепый Тигр подпустил его так близко, что юноша смог коснуться его морды, и неуверенно принюхался.
Конь все еще оставался оседлан и взнуздан. Перкар с раскаянием подумал, что и Тьеша он не расседлал на ночь – теперь тот пасся на берегу потока. Так не следовало обращаться с этими прекрасными животными.
Как не следовало подсекать им ноги, вспомнил Перкар и заскрипел зубами.
– Ты позволишь мне на тебя сесть, родич? – спросил он Свирепого Тигра. Сначала Перкар намеревался просто вести коня в поводу позади Тьеша, но теперь он испытывал необъяснимое желание скакать на нем.
Перкар вдел ногу в стремя, и конь остался стоять неподвижно. Только когда юноша попытался закинуть вторую ногу ему на спину, животное показало, на что способно.
Перкар внезапно взлетел в воздух, подкинутый вверх могучим рывком коня, грохнулся о землю и покатился. Свирепый Тигр кинулся к нему, стараясь ударить передними копытами. Только сверхъестественное предвидение Харкой опасности спасло Перкара от острых подков; они лишь слегка задели его руку. Юноша рванулся в сторону и вскочил на ноги. Свирепый Тигр прекратил атаку так же резко, как и начал, и теперь смотрел на Перкара ясными темными глазами.
Перкар ухмыльнулся, поняв свою ошибку.
– Ну что ж, – обратился он к коню, – а вести тебя за повод ты мне позволишь?
Свирепый Тигр стоял спокойно и, когда Перкар осторожно потянул его за повод, покорно двинулся следом.
Вскоре шатер был сложен, и Перкар и Нгангата двинулись в сторону деревни Братца Коня. Перкар погрузился в свои мысли, поглядывая на затянутое облаками небо и вспоминая шум черных крыльев и пережитый ужас.
IX
ЧИТАЮЩАЯ ПО КОСТЯМ
Гхэ спустился к верфям, где ему всегда хорошо думалось.
Солнечный свет внушал ему некоторые опасения. Обрывки сказок и преданий, которые в дни его юности рассказывали в темных закоулках боязливые бедняки Южного города, еще сохранялись в его памяти. В этих страшных рассказах по берегам Реки разгуливали чудовища – такие же, как он сам, – вампиры, жаждущие крови живых, страшащиеся ясного ока в небе, которое губит их, превращает в грязные капли воды Реки…
Но лучи солнца не причинили Гхэ никакого вреда. Наоборот, он наслаждался ими, как и видом ярких одежд торговцев на набережных, густым запахом рыбы, сладким благоуханием курений из лавочек гадалок, аппетитным ароматом жарящегося на углях мяса. Гхэ остановился около одной из торговок, темноволосой девушки с изрытым оспой лицом, и купил за медный солдат две палочки с нанизанными на них кусками сдобренной чесноком баранины и толстый ломоть свежего хлеба. Усевшись на причале, он свесил ноги и принялся за еду, глядя, как чайки суетятся вокруг барж, как мускулистые грузчики разгружают суда, прибывшие из Болотных Царств, с верховий Реки, из далекого Лхе.
Гхэ чувствовал близость Реки, словно близость отца, которым можно гордиться.
– Ты велик и могуч, – сказал он бескрайнему водному простору и неохотно стал обдумывать возникшие перед ним трудности.
Время, которое он может провести в Ноле, ограничено, – в этом не могло быть сомнений. Нельзя же убивать любого мужчину или женщину, которые его узнают. Должно быть, жрецы уже расследуют загадочные исчезновения, в особенности исчезновение убитого им джика. И не терпит отлагательства, во всяком случае, попытка найти Хизи.
Однако мир огромен, и где искать – неизвестно. Только Ган мог помочь Гхэ в поисках, а Ган достаточно ясно дал понять, что ничего не скажет. Располагая временем, Гхэ смог бы, несомненно, завоевать доверие старика – он ведь в самом деле был глубоко привязан к Хизи и, используя это как рычаг, сумел бы приподнять каменное сердце Гана и взглянуть на то, что хранится под камнем. Но на это требовалось время.
Время также требовалось на то, чтобы узнать некоторые вещи. Даже с тем могуществом, которое Гхэ получил при своем воскрешении, сможет ли он победить врагов, о которых имел лишь смутное представление, – вроде того белокожего дикаря, который не пожелал умирать. Был ли он, как и сам Гхэ, чудовищем? Был ли он сильнее Гхэ? И еще в уме Гхэ теснились смутные тени, тени могучих существ, обитающих там, куда не дотягивалась Река. О них тоже нужно что-нибудь узнать.
Взгляд Гхэ блуждал по зданиям города; где, интересно, можно отыскать ответы на эти вопросы? Может быть, в библиотеке, там, где нашла свои ответы Хизи. Однако в Ноле было немало темных хранилищ, где дремало древнее знание.
Самое главное из них высилось позади таверн на набережной, столь же древнее и монументальное, насколько те были убогими и непримечательными, – Большой Храм Воды. Это была ступенчатая пирамида из белого камня. Из ее озаренной солнцем вершины извергалась мощная струя воды – кулак, которым Изменчивый грозил небесам. Гхэ бывал внутри здания, видел невероятную водную колонну, вздымающуюся в самом центре храма. Тогда он был потрясен напором и силой Реки. Оттуда, где Гхэ сидел теперь, ему были видны две изломанные поверхности, по которым вода струилась вниз, – четыре потока устремлялись на четыре стороны света, чтобы воссоединиться со своим родителем в каналах, окружающих самую большую святыню жрецов. Для Гхэ храм тоже когда-то был святыней, символом великой мощи, которой он служил, того ордена, который даровал мальчишке, спавшему в грязи вместе с собаками, почет и силу.
Теперь, воспринимая все с точки зрения Реки, Гхэ смотрел на храм иными глазами. В его белой раковине билось сердце тайны, там был лабиринт коварства и обмана. Из темных глубин храма жрецы протянули нити своей паутины, там ковались оковы для бога-Реки. Там находились библиотеки – огромные пыльные залы, вместилища запретного знания, заклинаний и символов, обладающих ужасной силой. Гхэ лишь мельком видел все это, когда его посвящали в джики, но теперь он каким-то образом угадывал возможности, скрытые под пеленами падающей воды в этой огромной скале.
Он снова перевел взгляд вниз, туда, где у его ног струился бог-Река.
– Ты хочешь, чтобы я проник туда, – прошептал Гхэ.
Это будет опасно – опасно даже для него. Жрецы обладали властью, достаточной для того, чтобы держать в узде бога, а ведь сила, двигавшая Гхэ, была всего лишь крохотным ручейком могущества Реки. Однако жрецы учили Гхэ, сделали из обычного уличного воришки и головореза то совершенное орудие убийства, которым он теперь являлся. И это орудие могло быть повернуто против создавших его с той же легкостью, что и против их врагов.
Еда оказалась совсем не такой восхитительной, как предвкушал Гхэ. Запах был изумительным и дразнящим, но вкуса он не почувствовал, словно забыл, как и многое другое, что значит ощущать вкус. Гхэ бросил недоеденный завтрак в воду.
– Приятного аппетита, господин, – пробормотал он, подымаясь, чтобы продолжить прогулку.
Теперь Гхэ направлялся в Южный город, сам не понимая зачем. Он знал, что здесь родился, но та часть его разума, где хранились эти воспоминания, была самой перепутанной: ясных образов он вызвать не мог. Вид улицы Алого Саргана, места, которое Гхэ помнил лучше всего, походил на долетающие откуда-то обрывки когда-то знакомой мелодии. Вот вывеска, знакомая, словно его собственное имя; но дальше тянулись кварталы, казавшиеся ему не менее чужими, чем переходы дворца. И все же прежнее хорошее настроение вернулось к Гхэ – казалось, он узнает окрестности носом и кожей, хоть и не глазами. Его охватило какое-то меланхолическое наслаждение, призрак узнавания.
