Не выпускайте чудовищ из шкафа (СИ) - Демина Карина (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt, fb2) 📗

В окно, затянутое плющом, света проникало мало. Даже сейчас, когда от плюща остались голые ветки. А летом наверняка тут вовсе темно.

И сыро.

И в этом полумраке лицо женщины кажется таким напрочь ненастоящим. Узкое. С чрезмерно длинным носом. С губами тонкими. С высоким лбом, в центре которого лежит синий камень. Камень поддерживает пара цепочек, и Бекшеев не может отделаться от ощущения, что именно этот камень и запирает силы женщины.

Она не стара. Хотя что-то толком разглядеть сложно.

А еще она видит.

Вот пусть и жмурится, щурится, скрывая под сенью ресниц бельмяные пятна, но все одно видит.

- Я… этого… - княжич кое-как поднялся. Надо же, а казалось, что не так уж сильно ему и досталось. Пара тычков, а поплыл. Вот и сейчас вроде стоит, но покачивается и ощущение такое, что того и гляди свалится. – Так… не оставлю. Я… сегодня же… отцу…

- Не волнуйтесь, - заверил Бекшеев. – Я сам ему сообщу. И ваш поверенный тоже.

Бекшеев глянул на часы.

Долгехонько.

Или это кажется просто? Чувство времени у него напрочь сбито. Но по ощущениям, сигнал он еще когда отправил. Но вот где-то хлопнула дверь.

- Тьма? – раздался обеспокоенный голос.

- Тут. Все в норме, - отозвалась Зима Желановна. – Эй, вы там кофе будете?

- Иди в… - княжич добавил нечто вовсе неповторимое. И опять закашлялся.

- Тебе, придурок, и не предлагаю. Сапожник, забери этого урода в участок.

Сапожник входил осторожно, бочком, прижимаясь к стене. И взгляд его внимательный зацепил всю комнату. Бекшеев готов был поклясться, что от этого взгляда не укрылась ни одна деталь.

- Да по какому… - взвился было толстяк, но замолчал.

- На Софью напал, - Зима потянулась и отряхнулась. А Бекшеев замер, не способный отвернуться. Он… он читал отчеты.

И хроники видел.

Превращения ведь запечатлевали, но одно дело – на экране, а совсем другое – вот так.

- Вы не имеете права! – тоненько и как-то обреченно произнес толстяк. – Это… это незаконно.

- Незаконно?

Черты лица разглаживались и в какой-то момент казалось, что вот-вот и вовсе исчезнут, что останется лишь гладкая ровная поверхность, сродни скорлупе яйца.

Жутко.

И завораживает.

- Незаконно, - голос Зимы звучал хрипло. – Пробираться в чужой дом. И угрожать.

- Угрожать? – очень тихо переспросил Сапожник. – Тебе?

- Софье. Говорил, что глаза ей выдавит. И пальцы отрежет.

- Он… он шутил!

Зима дернула шеей и потянулась. Бекшееву почудилось, что он слышит хруст костей.

- В конце концов, физического ущерба нанесено не было, - толстяк, кажется, приходил в себя. – Да, господин позволил себе некоторую… вольность.

Княжич стоял, слегка покачиваясь. И бледный до синевы. А еще растерянный. Он? Интересно, что с ним такого сделали.

- Но он готов в полной мере компенсировать ущерб! Пять тысяч…

- Пусть засунет себе в задницу, - Зима провела руками по волосам. – Забирай его. Протокол сам?

Сапожник кивнул.

- Но… но это неразумно! – толстяк качнулся было. – Я вынужден буду доложить князю… и вы… вы, господин Бекшеев, кажетесь мне разумным человеком. Вы понимаете, чем это может обернуться? Тут даже в суд обращаться не с чем… в конце концов…

- Заткнись, - Сапожник лишь качнулся и… и толстяк с визгом отпрянул. А потом, прижавшись к стене, затрясся мелко так. Противно.

А Сапожник подхватил княжича под локоть и ласково осведомился:

- Сам пойдешь? Или как?

Когда же княжич попытался сбросить руку, пальцы Сапожника сильнее её сдавили. А во взгляде мелькнуло что-то донельзя предвкушающее.

- Дай мне повод, мальчик. Просто дай мне повод…

- Он ведь и вправду выйдет, - Зима подавила зевок. А вот зубы у нее остались неровными, с выдающимися клыками. – Если не сегодня, то завтра…

- Пятнадцать суток я обеспечить могу, - пожал плечами Бекшеев.

- Градоправитель…

- Не станет вмешиваться. Он тут давно, моменты чувствовать умеет. А этот молодой человек заслужил те малые неприятности. Что вы с ним сделали?

- Я? – не совсем искренне удивилась Зима. Но поймав взгляд, отчего-то смутилась. – Так, придавила чутка. Через пару дней очухается.

Бекшеев о таком слышал. И… и одно дело отчеты, а совсем другое вот так.

- И меня сможете? – поинтересовался он, хотя ответ был известен.

- Если будешь нарываться.

- Кофе, - Софья Еремеевна Метельская решительно поднялась. – Утомил он меня.

Двадцать семь лет.

Провидица.

Дар слабый, переведен в активную фазу в сорок четвертом. Разогнан, что почти норма. Но да, ей повезло. Программу к тому времени не то, чтобы сворачивали, скорее она сама сворачивалась, потому что даже слабосильных провидиц не осталось.

Их и было-то немного.

Изначально.

- Чего он вообще хотел?

- Не предложите даме руку? – поинтересовалась провидица, и Бекшеев поспешил исправиться.

Пальцы белые, тонкие. И сама она… белая. Даже там, в полутьме. А на свету эта белизна теперь еще сильнее бросается в глаза, как и загар Зимы. Ноги с синеватым отливом.

Губы.

Снова сердце?

Почему-то у всех, кого разгоняли, сердце пошаливает. Побочные эффекты? Если и так, то вслух об этом не говорят. Хотя… вслух о многом не говорят.

А ей двадцати семи не дашь. С виду – не больше восемнадцати. И черты лица тонкие, одухотворенные.

- Представишь?

Это уже Зиме.

- Бекшеев, - сказала она. И замялась.

- Алексей Павлович, - Бекшееву стало даже слегка обидно. Ладно, там, много лет тому, когда их представляли друг другу, у нее не было повода запоминать его имя. Но сейчас-то…

- С ней случается, - Софья засмеялась тонко так. Нервно. – Не стоит обращать внимания. Просто… это не всегда важно.

Имя?

У Бекшеева, кажется, несколько иные представления о важном.

- Что этому уроду нужно было? – Зима предпочла проигнорировать услышанное. – И не говори, что он зашел случайно.

- Не случайно, - Софья вздохнула и как-то съежилась, что ли. Отчего возникло желание немедля спрятать её.

От всего мира.

- Но… сначала кофе. Только, если можно, она варит настолько отвратительный кофе…

- Боюсь, у меня получится не лучше.

- Стоит рискнуть. Клара говорит, что я слишком от всех прячусь. Это наша помощница. По хозяйству. Точнее та чудесная женщина, которая нас от хозяйства избавила… мы, боюсь, совершенно непригодны к его ведению.

Почти светская беседа.

- Она вообще появлялась? – уточнила Зима.

- Утром. Обед на плите. Ужин принесет позже. Сказала, что Мишки больше нет.

И в слепых глазах вопрос, на который отчаянно не хочется отвечать. Не только ему, потому что Зима отворачивается. И включает плиту.

- Нет, - говорит она. – Убили. И… я хотела, чтобы ты кое-что глянула. Но…

- Гляну, - только пальцы на рукаве Бекшеева дрогнули. А потом убрались. Софья устроилась в кресло, поставленное к самому окну. Сюда плющ не добрался, но само стекло было серым и мутным. И капли стекали по нему, будто кто-то там, снаружи, оплакивал бестолкового мальчишку.

- А ты… сможешь? – в голосе Зимы звучало сомнение.

- Гляну.

- Кофе, - Бекшеев натянул улыбку. Надо же, пригодилось умение держать лицо. – Варить кофе меня учила матушка, и весьма старалась, но даже она вынуждена была признать, что я необучаем.

Хмыканье.

И взгляд Зимы, устремленный на Софью. Задумчивый такой.

Бекшеев принял сковороду с песком, что стояла рядом с плитой. И джезва нашлась, темная, бронзовая, некогда покрытая узорами, но с возрастом они стерлись.

Песок нагревался.

Женщины молчали.

- Я делаю брачные прогнозы, - сказала Софья. – Как-то… само началось. Здесь еще… спросили совета. Точнее погадать. Я сейчас… с картами.

Статистика неумолима.

Чем выше уровень дара, тем ближе безумие. И искусственная стимуляция только ускоряет закономерность исхода.