"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Конофальский Борис (книги полностью бесплатно TXT, FB2) 📗

— Не могли бы вы уточнить, когда это и где было?

— Когда вы напали и ранили моего человека.

— Ну, что ж, я расскажу, как это было. Я снимаю комнату в харчевне, так как получил рану в стычке с дезертирами, в которой я участвовал по просьбе вашего коннетабля. И вот, возвращаясь от лекаря-монаха, я застаю в своей комнате вашего сержанта и еще двух людей, которые копаются в моих вещах. На мое законное требование покинуть комнату один из них заявляет, что сейчас они меня зарежут, и заберут все мое добро себе.

— Врет он, — рявкнул сержант. — Мы пришли забрать десятину мертвых, чтобы отдать бабам погибших наших людей. А он на нас напал.

— А почему вы пришли, когда меня не было?

— А что ж нам, ждать тебя что ли? Ты сбежать хотел, что бы деньги не отдавать.

— В отличие от вас, я не вор, и законы воинской корпорации чту неукоснительно.

— Кто вор? Я?! — заорал сержант.

— Ну а кто еще в отсутствии хозяина копается в его вещах, а когда его ловят на месте, пытается его убить? Так делают воры.

— Ну… — Начал было сержант, но его перебил барон.

— Замолчи, — он сделал глоток из кубка и спросил у Волкова: — так что вы хотите сказать, что мои люди воры?

— Вы это сами должны решить, господин барон. Когда я в первый раз поймал вашего старосту на воровстве — я его предупредил…

— А что он у вас украл?

— Оружие. То, что я взял в бою у дезертиров. Он, не скрываясь, сложил его в телегу и хотел уехать. Я забрал оружие и предупредил его. Второй раз он пытался увести у меня коня стоимостью в двадцать талеров. Я остановил его, а он заявил, что это ему велел сделать сержант.

— Я ему такого не велел, врет он.

После этой фразы Волкову стало легче. Он понял, что сержант и староста действовали не по распоряжению барона, а сами по себе.

— То есть, — произнес барон, — вы утверждаете, что в моем феоде мои люди воруют у проезжих.

— Я думаю, что, в первую очередь, воруют они у вас. Ну, или что-то затевают против вас.

— Вот даже как? Вам придется подтвердить свои слова, — сурово сказал барон.

— Для этого я и пришел сюда, — смело ответил Волков.

Он достал из рукава пергамент, подошел и положил его на стол перед бароном. Тот взял лист бумаги, взглянул на него и швырнул рядом с кубком:

— Что это? Язык древних? Я не поп, чтобы читать на нем.

— Нет, это ламбрийский, — и подозвал Егана. — А ну ка скажи барону, где ты нашел эту бумагу.

— Ну, я снимал сапог, и там это было.

— Какой еще сапог? — с раздражением спросил барон.

— Ну, с дезертира, с мертвого, сапог стягивал, а она там была. Гляжу — на пол упала.

— И что здесь написано?

— Не знаю, — испуганно ответил Еган.

— Замолчи, дурак, — рявкнул барон и кривым пальцем постучал по бумаге. — Что здесь написано? — он смотрел на солдата.

— Здесь сказано: «Сопляк узнал про мельницу, предупредите господина с мельницы, а с сопляком разберитесь, иначе донесет. Но так, что бы никто не подумал чего».

— И что все это значит? Звучит как дурь какая-то.

— Звучит как дурь, если не знать, что под сопляком подразумевали вашего коннетабля, которого они заманили в харчевню и убили первым. Он очень мешал кому-то в вашем феоде, что-то знал.

— Да неужто мельнику? — ехидно усмехнулся барон. — А может, обоим? У меня их двое.

— На вашем месте я бы проверил обоих. И еще бы выяснил, куда в вашем феоде люди деваются. Я, например, послал парня в монастырь за лекарствами, дал своего коня, только коня дохлого и нашли. А еще у вас по болоту ходит холерный уродец и на людей кидается.

— Какой еще холерный уродец? — ехидство как рукой сняло, барон был серьезен. — По какому болоту?

— По тому болоту, что лежит вдоль дороги, которая ведет к монастырю.

— А кто вам про него рассказал? — спросил барон абсолютно серьезно.

— Я его сам видел, так же, как и вас. Конь его почуял и понес, я сам чуть кости не переломал. А что, вам про него уже что-то говорили?

Барон не ответил, он уставился в стол перед собой. Все молчали. В огромном зале было тихо, только ветер завывал в камине, да громко треснуло палено, раскидав несколько иск.

— Садитесь, — вдруг произнес барон, указывая на стул рядом с собой.

Солдат попытался отодвинуть этот стул, но двигать одной рукой такую мебель было невозможно. Стул было неимоверно тяжел и массивен. Хорошо, что Еган догадался, подбежал и помог. Солдат уселся.

— Что у вас с левой рукой? — спросил барон.

— Старая рана. Моя первая. А в харчевне получил по ней еще раз, очень крепко получил. — Он чуть помолчал. — Монахи сказали, что б левой рукой не шевелил.

— Я вас понимаю. Старые раны.

— Я вижу, что сия учесть и вас не миновала.

— Вы про лицо или про руку? — барон показал правую руку, она тоже была заметно искалечена. Пальцы были ломаны, а на указательном не было ногтя. — Лицо — это турнирные забавы молодости, а рука — это Вербург. Это барон де Шие. Мы с ним сшиблись, оба коня насмерть, я ему копьем в шлем, он мне в руку. Вечером мы с ним выпили, он оказался добрым малым. Добрым рыцарем.

— Я тоже был при Вербурге.

— Вы? — барон посмотрел на солдата с недоверием. — Сколько ж лет вам тогда было?

— По-моему, пятнадцать уже исполнилось.

— А на чьей стороне вы были?

— Ну уж не на стороне еретиков.

— А кто был вашим капитаном?

— Не знаю, но платил мне тогда лейтенант Брюнхвальд.

— Брюнхвальд! — Радостно воскликнул фон Рютте. — Я ж его знал. Я пил с ним перед сражением, а где вы стояли?

— Слева.

— В низине?

— В самой низине. С рассвета и до полудня я простоял по щиколотку в воде.

Барон аж подпрыгнул. Он больше не был суров. Он был и радостен, и возбужден, и даже возмущен.

— Это ж вы, мерзавцы, побежали первыми, — кричал он, указывая на солдата кривым пальцем без ногтя.

— А где в это время были вы? — спросил Волков.

— В это время я уже лежал в обозе с изуродованной рукой.

— Так вот, мы побежали, когда велийские ландскнехты ушли спасать свои шмотки после того, как кавалерия противника ворвалась в наш обоз. А с нами осталось только полторы сотни копейщиков, которых шесть сотен рейтар даже не заметили, когда кинулись нас топтать. Что может сделать тысяча лучников с шестью сотнями добрых рейтар, которые смяли полторы сотни копейщиков и несутся на них во весь опор. Я даже одного выстрела сделать не успел. Расскажите ка мне, барон, как кавалерия противника оказалась в нашем обозе?

— Ах-ха-ха! — радостно засмеялся барон. — Дело то было веселое. Мы сшиблись с их рыцарями в центре, как положено, с хрустом и звоном. Сталь в сталь, мясо в мясо. Нас было чуть больше, но суть не в этом. Мы были лучше, и поэтому мы их опрокинули. Они откатились, а наши чуть увлеклись и решили немного порубить арбалетчиков, уж больно хорошо они стояли. Да уж…

— Да уж, а наемные кавалеристы противника смяли ваших оруженосцев и заехали в наш обоз.

— Ну, я то этого не помню, — сказал барон и заорал: — Еган, Еган!

Из сумрака зала шаркающей походкой старика пришел слуга.

— Кубок моему гостю, — сказал барон. — И давай ужин.

— Ужин, — удивился старый слуга. — Его еще не начали готовить, господин.

— Ну, тогда принеси нам вина и какой-нибудь еды. Вчерашний пирог, окорок, сыр. Неси, давай, — и он продолжил: — Я не помню, как все закончилось. У меня была раздроблена рука и надо мной колдовали лекари.

— Ну, их кавалерия заехала к нам в обоз, а пять сотен велийских, да хранит Господь императора, ландскнехтов, которые нас прикрывали, побежали спасать сове барахло, а рейтары нас просто смяли. Говорят, из наших только половина осталась, не считая полторы сотни копейщиков, которые, кстати, не успели даже в баталию построиться. Так и стояли в две линии. После этого весь левый фланг побежал.

— Да-а, — протянул барон, вспоминая и улыбаясь, — веселый был денек.

Солдат почему-то не считал тот день особо веселым. После того, как огромный рыжий конь сбил его с ног, он очнулся уже в телеге. Был вечер. И уж никак ему не удалось бы выпить с рейтаром, как это случалось у благородных, но ничего этого вслух он говорить не стал. Слуга принес красивый кубок для него, кувшин с вином и блюдо с едой: хлеб, окорок, сыр.