Рапсодия: Дитя крови - Хэйдон Элизабет (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Мы не нуждаемся в твоей помощи. Она необходима лирикам.
Рапсодия качнулась, как от удара по лицу.
— Но почему?
— Потому что только ты можешь гарантировать их безопасность, если они выступят против нас.
Рапсодия прищурилась:
— В каком смысле?
Акмед снова обратил на нее свой пристальный взгляд:
— Нам нет нужды причинять вред лирикам. Они, в отличие от самодовольных глупцов, живущих на этой земле, не спят. Лирины, которых мы встретили в полях, и лириндарки живут в гармонии с окружающим миром. Они знают, ЧТО к ним приближается. Или подозревают об этом.
Даже в темноте Акмед заметил, как вздрогнула Рапсодия.
— Что приближается? Что ты имеешь в виду? Из-под вуали послышался неприятный смех:
— Как может Певица этого не чувствовать, не слышать? Неужели шум Истона настолько все заглушает, что ты уже ничего не воспринимаешь, Рапсодия? Какая ирония: невинная шлюха!.. Или ты просто ни на что не обращаешь внимания?
Несмотря на сгустившийся мрак, Акмед увидел, как прояснились зеленые глаза девушки, в которых появилась решимость.
— Скажи мне…
— Нет, Рапсодия, ЭТО ТЫ скажи МНЕ! Лириндарки с восточного сторожевого поста приближаются к нам; очень скоро они будут здесь. Грунтору и мне необходимо как можно быстрее добраться до Дерева. Мы никому не позволим нам помешать — полагаю, ты понимаешь, что я имею в виду. Так вот, что ты можешь сделать, чтобы защитить их?
— Я… ничего, — растерялась Рапсодия. — Мне никогда не доводилось бывать здесь прежде. Я даже не знаю, где именно мы находимся. Что я могу сделать?
Акмед посмотрел на восток и достал квеллан:
— Пожалуй, ты права. Грунтор, приготовь лук. На место смущению девушки пришел ужас.
— Нет, пожалуйста! Не делайте этого. Пожалуйста! Акмед повернулся к ней, но оружия не опустил:
— Тогда я еще раз спрашиваю тебя: что ты можешь сделать? После событий сегодняшнего утра я рассчитывал получить не столь жалкий ответ.
На плечо Рапсодии опустилась большая рука:
— Давай, мисси, удумай что-нибудь. Попробуй.
Рапсодия глубоко вздохнула и постаралась сосредоточиться. Этой технике обучил ее Хейлис, первый наставник. Спустя мгновение она услышала, как в ее сознании прозвучал голос, который рассказывал ей сказки о лиринском лесе.
…«Мама, расскажи мне о великом лесе».
«Он огромен — больше, чем ты можешь себе представить, — и полон запахов и звуков жизни. Ты никогда не видела столько разных цветов, даже во сне. Его песня звучит в каждом существе, живущем там. Люди называют его Зачарованным Лесом, потому что многие растения и существа, которые его населяют, им незнакомы, но лирины знают его истинное имя: Илессан, священное место. Если ты когда-нибудь заблудишься, лес примет тебя, потому что в тебе есть кровь лиринов…»
Акмед видел, как изменилось ее лицо.
— Ну?
«Лирины знают его истинное имя: Илессан».
Рапсодия посмотрела на звезды.
— Его имя, — тихо промолвила она. — Я знаю имя леса. — Ее глаза прояснились, и, когда она взглянула на двоих мужчин, ее лицо стало спокойным, но выражение глаз несло смертельную угрозу. — Но кое-что я хочу прояснить сразу: я делаю это только ради их защиты, а вовсе не вашей.
— Нам сгодится, — с усмешкой ответил Грунтор. Когда лириндарки прошли рядом с тремя незнакомцами, то не заметили ничего необычного. Лишь ветер пел в деревьях Илессана. Они быстро скрылись в ночи.
К утру они почти добрались до внешней границы лиринского леса. С рассветом поднялся легкий ветерок, и Рапсодия развязала черную бархатную ленту, позволяя ветру играть с волосами и освобождаясь от тягостных воспоминаний вчерашнего дня.
Она стояла перед ровной стеной деревьев, пытаясь взглядом проникнуть внутрь леса. В глубине чащи она разглядела зелень листьев всех оттенков, темную и прохладную, словно ночь, — даже при свете дня.
Образ матери не покидал Рапсодию. У нее сжалось сердце, когда она попыталась представить себе молодую женщину, почти девочку, в начале ее Года Цветения, стоящую на пороге леса — так, как стояла сейчас перед ним она.
Хрупкая — ни Рапсодия, ни ее мать не были высокими. Наверное, золотые волосы матери заплетены в изящные косы — из удобства и для красоты. Она одета в свободную тунику и облегающие брюки, а талию украшает плетеная кожаная меква. Глаза сверкают от возбуждения.
«Была ли она тогда счастлива?» — подумала Рапсодия. И тут же поняла: в любом случае ее счастье было недолгим.
Мать редко рассказывала о том времени, когда закончилось ее детство. Она отправилась в паломничество к Сатин, как принято у лиринов. Месяцы, проведенные в лесу ради познания его секретов, так и остались тайной для Рапсодии, поскольку мать никогда об этом не говорила. И только когда Рапсодии исполнилось тринадцать, она узнала почему.
Когда завершился Год Цветения, второй год паломничества, мать вернулась в поля и обнаружила, что ее дом безжалостно уничтожен, а вся семья исчезла. Сама она спаслась только потому, что отправилась к Сагии. Долгие годы она сожалела о том, что не погибла вместе со своими родителями.
Если бы она могла повернуть время вспять, то никогда не покинула бы свой дом. Она предпочитала умереть вместе со всеми, а не продолжать одинокую жизнь. И всякое счастливое мгновение, которое ей выпадало впоследствии, всегда возвращало ее к воспоминаниям — Рапсодия так и не узнала, сумела ли мать пережить столь жестокую утрату.
Теперь Рапсодия стояла на том же самом месте, и ее охватило такое же благоговейное предчувствие. Все эти годы наследие лиринов пассивно ждало своего часа, хотя в последнее время девушка стала гораздо чаще встречать своих соплеменников — полнокровных лиринов и полукровок.
Истон был одним из главных портов восточного побережья, поэтому здесь бывали представители множества различных рас. Быть может, теперь, когда Рапсодия добралась до Илессана, ей удастся стать своей среди народа ее матери. Возможно, она найдет в себе силы вернуться домой.
Перед закатом они подошли к самому лесу. Небольшие рощицы становились все гуще, кустарник плотной стеной вставал на пути. Трое путешественников ждали ночи, чтобы вступить наконец в лес; их глаза сверкали в наступающей темноте.
В эту ночь Рапсодии много раз пришлось тихонько напевать песнь леса, снова и снова повторяя: «Илессан… Илессан… Илессан…» Ей казалось, что в ответ раздвигаются ветви, а ежевика и кустарник больше не пытаются помешать путникам, позволяя беззвучно идти вперед.
В шуме шелестящего листвой ветра, в пении сидящих на ветвях птиц Рапсодия ощущала, как лес отвечает ей, словно призывая к себе. ИЛЕССАН. Лес принимал ее — на внутреннем, первичном уровне.
Здесь был великолепный воздух; Рапсодия вдыхала его с жадностью и, казалось, никак не могла надышаться. Девушка даже пожалела, что ей не удалось войти сюда днем, при свете солнца. Ей вдруг ужасно захотелось увидеть лес по-настоящему, глазами. Хотя это было священное место для лиринов и только они знали его истинное имя, легенды о Зачарованном Лесе и Дереве были известны в сотнях миль от него — даже в Истоне, людям, которые никогда в жизни не видели настоящего леса.
Если после того, как она пряталась вместе со своими спутниками в траве, Рапсодия совершенно обессилела, то, повторяя истинное имя леса, она, напротив, чувствовала прилив энергии. С того самого момента, как ей удалось правильно пропеть его мелодию, Рапсодия ощутила, что вернулась домой, в прохладную безмятежность, которая очищала разум и тихо говорила с лиринской половинкой ее сердца. ИЛЕССАН. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ДИТЯ НЕБА. ИЛЕССАН.
— Есть какие-нибудь идеи?
Голос, к которому она так и не сумела привыкнуть, заставил Рапсодию вздрогнуть.
Акмед стоял прямо у нее за спиной, хотя всего несколько мгновений назад его рядом не было.
— Что ты имеешь в виду? — шепотом спросила Рапсодия.
— Дерево… Ты чувствуешь, где оно? — В голосе дракианина отчетливо слышалось отвращение.
