Урощая Прерикон (СИ) - Кустовский Евгений Алексеевич
С трудом Кавалерия разлепил веки и увидел далеко впереди себя каменную голову знакомого скакуна. Так как обратный путь шел вниз по склону, а двигались они очень медленно, эта скала мозолила глаза всем бандитам вот уже час или два к ряду. До того, как открыть глаза, Кавалерия видел сон и только в последние пару минут пришел в себя. Первым, что он почувствовал, была лошадь под ним. Она неспешно шла, не скакала и не бежала рысью, но все равно каждый ее шаг отзывался болью в его еще незаживших ранах и надтреснутых недавней адской гонкой ребрах.
— А! Очухался, наконец, Абрахам? — спросил сидящий перед ним человек, почувствовав движение позади себя. В этой тонкой талии, которую Кавалерия обхватывал руками, он узнал Миража. Каторжник спал, привязанный к седлу, уронив голову на его спину. Вздрогнув от упоминания своего имени, тайну которого он никогда и никому не раскрывал из бандитов, исключая Падре, Кавалерия лишь удивленно посмотрел Миражу в затылок, но чуткий пройдоха понял все и без его слов.
— Имя, да? — рассмеялся он, — ты сам проболтался в бреду, а на плече у тебя наколка А. С. И под ней еще какие-то цифры, — думаю, это номер полка, так ведь? Не отвечай, неважно! В свое время все само откроется, — так говорит мой опыт, а опыт меня в жизни не подводил еще ни разу. К сожалению, того же не могу сказать о людях! Твоя татуировка, чудом ее разглядел среди всех этих шрамов… Не трудно было сопоставить одно с другим. Но право же, ты меня удивил: бить наколку с собственным именем, не рановато ли в твои годы? Я думал, только безнадежные, престарелые пьяницы такое делают! Ну, ничего, Кавалерия, ты выкарабкаешься, и мы пропустим с тобой стаканчик-другой. Еще бы не выпить, так здорово нас выручил!.. — Мираж на минуту умолк, видя, что разговор не клеится, — но спустя эту минуту заговорил снова. Он тосковал от этой вязкой езды, как и все они, привыкшие гнать так, что ветер надувает рубашку, словно парус.
— Знаю, как непривычно слышать имя из уст кого-то, с кем не знаком. А особенный дискомфорт вызывает неожиданное обращение к тебе такого вот незнакомца на улице. Хуже всего, если он тянет руку за отворот своего пиджака, и ты такой гадаешь, что у него на уме, у этого проходимца, а главное, что там за отворотом? Может, уведомление о своевременной смерти кого-то близкого и очень богатого? А у тебя ни гроша в кармане — все прокутил, проповесничал! — звонкий, бархатный смех Миража привлек недоуменные взгляды нескольких хмурых рож позади. — Я очень в этом сомневаюсь! Не с нашими лицами, дружище, — не с нашими лицами…
— Слышал новости, да? — он кивнул в сторону активно жестикулирующего Лассо-Пита и пунцового Кнута, едущих немного впереди. — Старик Вест скончался! Жаль… Грабить его было одно удовольствие: не то что ружье не достанет, еще и виски тебе нальет и попросит с ним выпить! И настоит на этом! И не дрянное какое-то виски плеснет, а самое настоящее: «Honeysuckle rose» или «Blue Drag»! Золотой души человек был, я вчера пил за него! И позавчера тоже! Только Кнуту не говори, у нас ведь сухой закон в лагере, а я вроде как к его личным запасам прикладывался… Да, и другим бандитам не рассказывай, что у Кнута есть эти самые личные запасы, а то у него дела плохи, я погляжу… Вон, даже орать во всю глотку не решается! Отчитывает шепотом, где же это видано, чтобы Кнут так отчитывал? Впрочем, кажется, это не было темой нашего разговора… Так о чем я говорил? Ах да, старик Вест! Конечно, потом, когда напьешься в стельку, старик Вест все-таки пускал в дело ружье. А как иначе в его-то годы?.. Тут по правилам уже никак не поиграешь! Бедный Вест… Хотя он никогда по правилам особо не играл. Наверное, поэтому деньги у него не задерживались, и он в конце концов разорился… Знаешь ли ты, как он заработал себе на ранчо? Ха, ты не поверишь, старина! Выиграл на тараканьих бегах! Это я так называют бегство от закона, черт бы его побрал! Хотя, думаю, уже давно побрал, иначе бы не жилось так плохо. В молодости Вест был таким же, как и мы, друг, — старый пройдоха… В последний раз, когда я его видел, у него бедро как раз сломалось. Он, помнится, утверждал тогда, что хуже, чем сейчас, уже не будет!.. Ха! Ну что тут скажешь, друг? Жизнь умеет преподносить сюрпризы!.. И твой случай, к слову, тому подтверждение! Вот скажи мне, старина, мог ли ты предположить четыре дня назад, что на пятый день будет так же плохо, как и на третий? — спросив это, Мираж рассмеялся. Затем он обернулся и увидел, что Кавалерия его не слушает, а разглядывает лицо ковбоя, который, по всей видимости, за время своего отсутствия успел загнать бычка-другого на родео. Подметив интерес Кавалерии к ковбою, эту общую для всех разбойников мысль, которую, однако, никто ввернуть в речь так и не решился, памятуя, верно, о скверном нраве ковбоя и крепости его кулаков, Мираж озвучил, чтобы привлечь Кавалерию к разговору. — Или так, или он вздумал отчего-то побоксировать с лошадью! — добавил он затем.
Действительно, по физиономии Лассо-Пита словно пробежался целый табун лошадей. Помимо всего прочего, видно, какой-то лихач решил сыграть в наперстки жемчугом из ракушки его большого рта. В числе выбитых зубов была и парочка резцов, так что Пит мог теперь громко свистеть по-ковбойски, не вставляя двух пальцев в рот.
Но и это замечание Миража прошло мимо ушей Кавалерии, или скорее он не посчитал нужным обсуждать данную тему. Неожиданный провал в деле разбалтывания, в котором Мираж справедливо считал себя мастером, уязвил разведчика и тот позволил себе сболтнуть лишнего, задев те струны души каторжника, которые лучше никому и никогда не тревожить.
— Слышал мой вопрос? Я спросил, мог ли ты предположить, стоя на плацу эполет к эполету с другими военными, приставленными к награде, что однажды будешь стоять на эшафоте вот точно так же, плечом к плечу, с убийцами и насильниками, и другими, приговоренными к смерти. Как думаешь, много среди них было бывших военных, как ты? Вот я и говорю потому: часто так бывает, что жизнь преподносит сюрпризы… — щелкнул барабан револьвера и соловей на миг прекратил заливаться. Твердое, холодное дуло уперлось Миражу в спину.
— Это я так проверял твой слух и твою память, друг! Ведь друг ты мне? Очень на это надеюсь! Правда, получилось, что проверил другое… Но ничего, не страшно! Между тем я поздравляю тебя! Кажется, былая скорость к тебе вернулась! Это очень хорошо, что ты…
— Ты закончил? — перебил его Кавалерия, и по тону его голоса Мираж безошибочно определил, что жизнь его вот-вот преподнесет ему сюрприз, весом в семнадцать грамм пилюлю от печени.
— Я все понял, умолкаю! — быстро ответил Мираж и действительно умолк.
— Тебе ли, конокрад, расспрашивать меня о виселице? — сухо кончил Кавалерия этот неприятный для него разговор. Револьвер вернулся в кобуру, а Мираж смог вздохнуть спокойно. В их первый разговор он, стоя к Кавалерии передом, был уверен в том, что успеет обезоружить его до того, как он выстрелит, если, конечно, решит стрелять, — в этот раз все было иначе, далеко от джентельменских любезностей.
Периферией зрения Кавалерия подметил то, что никак не мог видеть Мираж, но о чем он знал, без сомнений: в момент, когда Кавалерия наставил на него ствол, ближайшие бандиты, увидев это, расстегнули кобуры своих револьверов и положили ладони им на рукояти. Успех в грандиозной авантюре, недавно провороченной ими, еще больше укрепил авторитет Миража в банде. Разбойники хотели видеть его своим лидером, что было вполне объяснимо: он не убивал в порыве гнева, всегда мыслил трезво, даже на пьяную голову, и при этом был умнее Кнута на порядок или несколько, уступая ему только если в подлости. Но и в ней он был, как говориться, докой! Читал всю житейскую грязь, как слепой читает пальцами рельефно-точечный шрифт. От рождения хитрый, но не подлый, Мираж по-своему приспособился к жизни с теми, кто подлостью бравировал, и даже сумел снискать в их обществе славу и почет. Он не гнушался грязи, — она была его последним доводом. Если уж этот человек ударит в спину, значит, у него просто не было другого выбора. Во всяком случае, именно такое представление сложилось о Мираже у большинства его партнеров, таким он себя зарекомендовал.
