Чернолесье (СИ) - Зимовец Александр (читать книги онлайн полностью без сокращений .txt) 📗
— Что нам, смиренным детям вседержителя, до этих светских установлений? — с деланной благостью в голосе произнес одноглазый. — Хотите дальше ехать — платите, не хотите платить — ступайте королю жаловаться. Заодно расскажите ему, что Орден Мученика Иеремии…
Далее иеремит прибавил короткий, но обстоятельный рассказ о том, что именно весь его орден делал с карнарским королем, в каких позициях, и какие звуки король при этом издавал. За любое предложение из этого рассказа, произнесенное вслух в Брукмере, он лишился бы головы, но мы были не в Брукмере, а на безлюдной дороге среди холодных осенних сумерек.
— Давайте будем разговаривать цивилизованно, — вмешался в беседу Бажан. Голос его заметно дрожал. — По десять крон с повозки — это вполне разумная пошлина. Давайте ей и ограничимся. Готов еще даже по две кроны прибавить, но только товар забирать не нужно.
— Прибавить — это дело, — кивнул одноглазый. — Это богоугодно. А вот условия ставить смиренным труженикам веры — это уже не богоугодно. Одним словом, двенадцать крон с повозки — это только за то, что мы с вами просто разговаривать стали. А за то, чтобы целыми добраться до Кирхайма — это уж мы возьмем с повозок, сколько Мученик Иеремия нам дозволит. Хватит болтать — развязывайте тюки.
При этих словах люди одноглазого сделали пару шагов вперед с явным намерением окружить передние повозки.
— Эй-эй, стоять! — воскликнул Нуту, потащив из ножен меч. Поняв, что сейчас начнется, я, стараясь не привлекать внимания, вытащил из футляра заряженный крикет, Винс же присел за подводу за моей спиной.
Одноглазый сделал едва заметный жест рукой, и секунду спустя Нуту дернулся и повалился огромным мешком в грязь — из его затылка торчал наконечник арбалетного болта. Его люди мгновенно повытаскивали мечи и рассредоточились, а на них с гиканьем бросились разбойники. Грянули выстрелы. Дым повалил грязными ватными клубами, послышался лязг мечей и отчаянные крики.
На секунду я растерялся, и это едва не кончилось плохо: один из иеремитов, молодой парень с куцей бороденкой и прыщавым лицом, вырос прямо передо мной, замахнувшись кривым клинком. Целиться было некогда, и я, вскинув крикет, разрядил его прямо в грудь разбойнику. Пуля проделала в кольчуге черную дыру, а парень осел в грязь, выронив саблю из рук.
Стараясь на него не смотреть, я огляделся по сторонам. Вокруг уже кипел беспорядочный, кошмарный бой. Двое наемников из последних сил загораживали бледного, как смерть, безоружного Бажана от наседающего одноглазого иеремита, отчаянно рубившего мечом направо и налево. Чуть поодаль еще один разбойник насмерть сцепился с возницей передней повозки: они катались в грязи, стараясь до тянуться до валяющегося рядом топора. Впереди двое разбойников быстрыми, хорошо натренированными движениями перезаряжали аркебузы. Еще один, чернобородый толстяк в пластинчатой броне, натягивал тетиву арбалета.
Именно арбалетчика, который стоял ближе других, я и наметил следующей целью. Мысль о том, что этот ублюдок только что ради денег убил Нуту, заволокла мой разум кровавой пеленой. Перескочив через поваленное дерево, я настиг его, уже наложившего стрелу для нового выстрела, и рубанул крикетом наотмашь, так что лезвие, вонзившись в плечо, проделало путь до самых ребер. Глухо вскрикнув, он повалился на землю, заливая кровью еще дымящееся дуло крикета и мои руки.
«Это же люди, что ты делаешь!» — промелькнула в моей голове мысль человека, никогда в жизни не убивавшего. Чувство, что я только что лишил жизни двоих людей, едва не скрутило меня узлом, и крикет чуть не выпал из моих рук.
«Никакие это не люди!» — ответила жестко другая часть моего сознания. — «Это все игра! Это враждебные монстры: не убьешь их — и они убьют тебя!».
Мысль о том, что я имею дело не с людьми, придала сил, разом разрешая все моральные дилеммы. Не теряя больше времени, я рванулся к одному из аркебузиров, уже поднимавшему свое оружие, направленное на защитников Бажана. Он мог бы успеть выстрелить, но замешкался на секунду-другую, боясь, похоже, задеть своего командира, рубившегося в самой гуще схватки. Этих-то секунд мне и хватило, чтобы добежать до него и размахнуться крикетом.
Среагировал он вовремя: повернулся в мою сторону и загородился ружьем, так что удар моего топора пришелся в его цевье, от которого брызнули в разные стороны щепки. Пока я заносил руку для нового удара, стрелок толкнул меня прикладом в грудь, отчего я едва не потерял равновесие и не рухнул в грязь.
На ногах я удержался, но от сильной боли перехватило дыхание, а перед глазами поплыли радужные круги. Кровавая пелена, отступившая было, теперь вернулась. Не дожидаясь, пока противник выстрелит в меня в упор, я поднырнул под ствол его ружья и хотел всадить топор ему в бедро, но мощный удар прикладом в руку заставил меня выронить оружие.
Совершенно обезумевший от ярости, я прыгнул на врага и вцепился ему в горло голыми руками. Оба мы упали в дорожную грязь, покатившись по ней, отчаянно вырывая друг у друга аркебузу. Бой все еще кипел вокруг: лязгала сталь, мычали испуганные быки, отчаянно вопили раненые. В очередной раз перекатившись на спину, я почувствовал локтем что-то твердое: это моя рука оказалась прямо на выпавшем из нее крикете. Раздумывать было некогда: сжимая левой рукой вражескую аркебузу, я потянулся право за своим оружием. Разъяренный противник не заметил этого: казалось, его сейчас не интересовало ничто в мире, кроме того, что моя хватка на цевье его ружья ослабла.
Почувствовав слабину, он рванул ружье изо всех сил, победоносно зарычал, вырвав его из моей руки, и тут же получил в висок удар лезвием крикета, свалившись на земли и уставившись в небо бессмысленным взглядом.
Весь с головы до ног в грязи и крови, я уперся руками в землю и с трудом приподнялся. Бой подошел к концу: на окрасившейся темно-красным дороге лежало не меньше двух десятков тел, валялось в беспорядке оружие. Разбойники были убиты все, но из караванщиков выжило меньше половины людей.
Кроме меня и Бажана на ногах могли стоять только трое погонщиков, один мечник, да еще Винс, вылезжий из-за телеги только под конец боя. Еще двое бажановых людей, тяжело раненные, истекали кровью на грязной обочине.
Я закрыл глаза. Кровавая пелена постепенно рассеивалась, освобождая сознание для мыслей. Переполненный адреналином, я не сразу осознал одну вещь. Я только что убил троих разбойников, но ни разу не увидел перед глазами сообщения о полученном опыте.
Убитых похоронили при дороге. Нуту и другим погибшим людям Бажана вырыли неглубокие могилы, а разбойников просто побросали в общую яму. На это ушел весь день, на исходе которого все были подавленными и уставшими, еще сильнее, чем сразу после битвы.
Здесь же у дороги едва не оставили и Джипа — один из разбойников в самом начале драки зачем-то рубанул его саблей, и ни в чем не повинное животное чуть не истекло кровью. Однако бажанов коновал, к счастью, выживший в сражении, сделал ему какую-то примочку и заверил меня, что скотинка будет жить, если не изнурять ее работой. Я решил, что тюки мы с Винсом до Кернадала будем тащить на себе.
Меня мутило при одной мысли о случившемся. Вспоминая, как мой топор крушил человеческие кости, я невольно кривил лицо и зажмуривал глаза, а желудок сжимался, подступая к самому горлу. Заметивший мое состояние Бажан угостил меня яблочным вином и не возражал, когда я опорожнил целую бутылку.
— Благодарю вас, ваше инородие, — проворил он, когда ночью мы сидели у костра возле свежей могилы Нуту. — Пропали бы мы без вас, что и говорить. Как теперь в Кирхайм идти — не знаю.
— Так ведь недалеко уже, кажется? — спросил я, думая о своем.
— Да недели две еще, — ответил Бажан. — Правда, скоро уже обжитые места пойдут, деревни. Там не так страшно. Ты это… можно мне, старику, на ты-то?
— Конечно, — кивнул я.
— На вот, возьми что-нибудь. Тебе тоже причитается — военная добыча, как-никак.
