МИ (Цикл) - Гудкайнд Терри (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
То, с чем он сражался, оказалось иллюзией. Скелеты лежали повсюду, усыпав пол костями, и волшебник не мог сказать, действительно ли те ожили, или он только что сражался со своими кошмарами.
Натан долго стоял, переводя дыхание и дрожа от усталости. Затем через силу улыбнулся.
— Вот это было приключение. Довольно увлекательное приключение.
Своей раненой рукой старик вытер пот со лба, не заботясь о том, что на лице остался мазок крови.
Он был один в башне, и ветер, шелестящий сквозь разбитое стекло, звучал как далекие вопли призраков.
Глава 31
Покинув заброшенную и жуткую усадьбу, Никки и Бэннон продолжили путь по поросшей сорными растениями дороге вдоль домов и ферм. Праздно гуляющие козы увязались за ними, но в конце концов бросили эту затею и побрели на дикое кукурузное поле — перспектива куда более соблазнительная, чем Бэннон, почесывающий их за ушами.
Большинство жилых домов, встреченных по дороге, были пустыми, а возле некоторых, к тому же, стояли во двориках статуи, вызывающие тревогу своими мученическими позами. Как люди могли чувствовать потребность в такого рода украшательствах? Никки направилась к главной части города, напряжение ее нарастало в ожидании возможной опасности, что может встретиться впереди. Несмотря на то, что земля казалась плодородной, а погода благоприятной, дома вокруг явно были пустыми уже много лет.
— Это не имеет никакого смысла. Куда все подевались?
Никки задержалась возле большого дома с заросшими клумбами, неряшливым садиком и поникшими яблонями с полусгнившими яблоками, истерзанные птицами. Тут же стояли еще две статуи: мальчик и девочка не старше девяти лет, плачущие каменными слезами стоя на коленях, с выражением полного отчаяния на лицах.
Бэннон уставился на скорбные фигуры, а Никки разозлилась на того безумного скульптора, упивавшегося отображением этого страдания, сознательно выставив этих людей на показ. Никки не испытывала ярких эмоций, когда император Джегань заказывал подобные скульптуры, потому что знала, какой он был безжалостный и порочный человек. И лишь Никки, с ее сердцем из черного льда, была ему под стать.
Но в этом отдаленном городишке, вне пределов досягаемости Имперского Ордена, кто-то зачем-то решил изобразить очень похожую убогость. Никки сочла это тревожным знаком.
Путники вышли к ручейку, стекающему по лесистому склону; водяное колесо мельницы использовало его поток. Вода когда-то омывала лопасти, вращая жернова, но за годы без ремонта колесо разболталось на оси и издавало громкий, скрипучий звук. Несколько досок в стенах мельницы ввалились внутрь.
Наконец Никки и Бэннон достигли и самого городка с сотнями домов, окружающих главную площадь и рынок. Большинство жилищ были построены для отдельных семей, но стояли и двухэтажные деревянные дома, выстроенные из деревьев, растущих на холмах, и каменные — из камней с близлежащей каменоломни. Повсюду было абсолютно пустынно.
На безлюдной площади стоял высохший каменный фонтан, была кузница, пришедшая в негодность, — ее горн долгое время простоял без дела. Рядом находились тихая и пустая гостиница с трактиром, склад, несколько лавок купцов, общественная столовая, конюшня и амбары, заполненные старым сеном, хотя лошадей замечено не было. На деревянных столах и прилавках, расставленных по площади, лежали остатки товаров от некогда оживленной торговли: сморщенная кожура и фруктовые косточки — все, что осталось от продукции в фермерских ларьках. По городской площади носились одичавшие куры.
Множество незначительных деталей осели в сознании Никки, но ее внимание зациклилось на многочисленных статуях на площади. Бесчисленные каменные фигуры были расставлены повсюду: по рынку, в дверных проемах, у овощных лавок, у колодца. Бэннону, казалось, стало невмоготу. Каждая из скульптур несла тот же ужас и муки — гладкие мраморные глаза широко раскрыты в возмущенном недоверии или сжаты в яростном отречении; каменные губы, стянутые назад, застыли в рыданиях.
Бэннон покачал головой.
— Милостивая Мать моря, зачем кому-то было это делать? Я всегда стараюсь представить себе мир в лучшем виде. Кто же хотел вообразить себе подобное? Зачем кому-то в этом городе понадобилось творить такое?
— Потому что они все были виновны, — внезапно раздался низкий голос.
Бэннон и Никки развернулись, чтобы увидеть лысого человека, выходящего из темного, деревянного здания, напоминающего дом важной персоны. Этот человек шел по улице: высокий и худой, с неестественно удлиненным черепом. На его голове, чуть повыше бровей, покоился золотой венок. Длинная черная мантия незнакомца струилась во время движения. Воронкообразные рукава переходили в манжеты, а толстая золотая цепь служила поясом вокруг талии. Пронзительные глаза незнакомца были самыми бледно-голубыми, какие Никки когда-либо видела, и такими же прозрачными, как вода в горном ручье. Лицо мужчины имело столь мрачный вид, что даже Владетель, должно быть, выглядел жизнерадостнее.
Бэннон инстинктивно извлек свой меч, встав на защиту, но Никки сделала шаг вперед.
— Виновны в чем? И кто ты такой?
Тощий человек остановился перед ними, оказавшись вблизи заметно выше ростом. По всей видимости он был удовлетворен видом многочисленных страдальческих статуй.
— Каждый из них был виновен в своих преступлениях, в своих собственных неблагоразумных поступках. У меня займет слишком много времени, чтобы перечислить их всех.
Никки столкнулась с безжалостным, тусклым взглядом мужчины.
— Я спросила твое имя. Ты единственный, кто здесь остался? И куда девались остальные?
— Я — Судья [7], — ответил незнакомец глубоким баритоном. — Я принес правосудие в этот город Локридж, как и во многие другие.
— А мы просто путешественники, — сказал Бэннон. — Ищем пищу, ночлег и возможность пополнить наши припасы.
Никки сосредоточила свое внимание на странном человеке.
— Ты волшебник. — Она почувствовала его дар и магию.
— Я — Судья, — повторил мужчина. — Я опираюсь на свой дар и чувство долга. Мне дана сила, чтобы нести правосудие.
Незнакомец обвел их строгим взглядом, его водянистые глаза охватили фигуры Никки и Бэннона — он будто вскрыл их и обыскал на предмет порочности.
— И кто тебя на это назначил? — спросила Никки.
— Меня назначило правосудие, — сказал мужчина, словно Никки была самым глупым человеком, которого он когда-либо встречал. — Много лет назад я был всего лишь мировым судьей, перебирался из округа в округ со всеобщего согласия, потому что люди требовали беспристрастного выполнения закона. Я путешествовал из города в город, народ представлял мне обвиняемого, а я служил судьей: выслушивал перечень законов, нарушенных преступником, смотрел на виновного и определял — правда ли сказанное о нем, а также устанавливал наказание за преступление.
Незнакомец приложил длиннопалую руку к центру груди, укрытой черной мантией.
— Это был мой дар. Я мог узнать правду в чьих-либо словах. Посредством магии я определял, были люди виновными или нет, а затем выносил соответствующий приговор, который и оглашали городские главы. Все было со всеобщего согласия. Таков был наш суд.
— В точности, как Исповедница, — сказала Никки. — То есть — Исповедник.
Странный мужчина одарил ее отсутствующим взглядом.
— Я ничего не знаю о Исповедницах. Я — Судья.
— Но где все люди? — спросил Бэннон. — Если вы вынесли приговор и жители с ним согласились, тогда где они все? Почему люди покинули этот город?
— Город они не покидали, — произнес мрачный чародей. — Но изменилось мое призвание, став более значительнее. Я стал значительнее. Амулет, с помощью которого я определял истину и невиновность, стал частью меня, сделав меня намного могущественнее.
Судья раздвинул складки черной мантии и выставил обнаженную грудь с амулетом: золотой треугольной пластинкой с резными декоративными завитками, тайными символами и формами заклинаний, окружающих темно-красный гранат. Амулет висел на тонкой золотой цепочке на шее.
