Время проснуться дракону - Ганькова Анна (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
– Она что, так уж сложна? – пораженно спросил принц, ведь всем было известно, что их Владиус далеко не на пустом месте считается сильнейшим магом королевства. И что же тогда получается?
– Там слишком много всего намешано – магия крови, некромантия, большое количество использованных ингредиентов и все это связано меж собой неким узором неизвестного плетения. Но главное, вся эта мешанина привязана к явно эльфийской основе. И, предупреждая твой вопрос, скажу, что, ни посторонних людей, ни признаков какого-то тайного проникновения в семейные покои, мы так ни разу и не обнаружили, – сокрушенно развел руками Архимаг, заканчивая свой рассказ.
Вик пригляделся к нему. Там, в спальне отца, задвинутые наглухо шторы и собственная горестная отрешенность, не позволили ему хорошо рассмотреть старшего родственника.
И вот теперь, глядя на него, сидящего в кресле с утомленно откинутой головой, под ясным дневным светом, Вик мог видеть изменения произошедшие и с Владиусом.
Он, который не казался намного моложе отца только благодаря окладистой бороде и полной спокойного достоинства манере поведения, теперь выглядел на людские зим шестьдесят. Меж бровями и в углах глаз залегли морщины, в недавно еще гладких темных волосах и бороде, появились седые пряди. А провалившиеся глаза, с красными воспаленными веками, говорили о том, что если больного короля маг и поил снотворным, то сам он уже давно не спал.
– Тебе нужен отдых, – сказал с сочувствием принц.
– Ничего, я выдержу. Сейчас нельзя расслабляться. В предстоящие дни нужно столько всего еще сделать! – и произнося эти слова, утомленно вздохнул.
– Ск… сколько осталось… батюшке? – не сразу смог проговорить свой вопрос Виктор.
– Не более десятницы…
Как прошли эти десять дней? Да плохо, конечно!
Засыпать он боялся, думая о том, что уготовано им на завтра. Просыпался и того хуже – уже в страхе, а не наступил ли тот самый страшный день.
В результате спал он не более двух часов – с трудом уснув, вскакивал от первого далекого крика петуха, как если бы, не еле слышное ку-ка-ре-ку доносилось с далекого птичьего двора, а ведро холодной воды выливали ему на голову.
Малый сон усугублял метание сумбурных мыслей, в которых боролись меж собой неверие в происходящее и осознание тяжелых фактов реальности.
В результате тот ледяной и тягучий кисель, образовавшийся его голове в первые мгновения после сообщения Рича о смертельной болезни отца, так и колыхался там, держа Вика в каком-то туманном нереальном мире, меняя местами сон с явью. Он ходил и делал все как обычно, разговаривал и что-то отвечал, и, вроде, даже ел, когда ему подносили, но звуки были глухими, разговоры невнятными, а смысл происходящего вокруг – ускользающим.
Зато в коротких снах все было ярким, четким и реальным: и смеющаяся мать, и строгий серьезный отец, и он сам, Вик, скачущий на первом своем пони по кругу двора – им на радость.
Несколько раз, за эти десять дней, Вик, было, порывался попросить у Владиуса того прочищающего мозги зелья, но… как-то ни разу до мага он так и не дошел. Мерзкое малодушие нашептывало ему, что на трезвую голову все станет только больнее.
Очень сбивало с толку и то, что утрами и вечерами, после дневного отдыха, он часто находил отца в его кабинете полностью одетым и вполне бодрым. Тот, как и помнил его Вик в прошедшие годы, сидел за столом, разбирая бумаги и давая указания секретарям.
Виктору вначале всегда приходила мысль о приснившемся кошмаре, случившемся с ним на переполненный после трапезы желудок. Но, когда последний служка удалялся, то сразу же ужасная реальность давала о себе знать – король, как только они остались одни, устало откидывался в кресле, щеки его начинали пылать лихорадочным румянцем, а на лбу выступала испарина.
Тогда, видя, что сын смотрит на него пораженно, король горько усмехался:
– Мальчик мой, как ты думаешь, смогли мы с Владиусом обмануть служек?
– Смогли, вы даже меня обманули… – расстроено погружаясь снова в «холодный кисель», из которого он, было, выныривал, отвечал ему Вик.
– Все знают, что королю нездоровится. Но, приболел – это, знаешь ли, не – присмерти… а знать истинное положение вещей подданным пока не следует, – и отец опять усмехался, ставшей привычной для него за последние дни, горькой улыбкой.
Вика прямо корежило от нее, и ему начинало казаться, что и он чувствует жар, боль и ломоту во всех членах, которые мучили отца.
Все разговоры, которые велись в его присутствии, вызывали у него неприятие и раздражение. А разговоров, стараясь уладить все дела, больной король вел много со всеми своими сыновьями.
С Ричем, наследником, отец все больше говорил о государственных делах, в которых Вик, живя последние годы в отдалении от дворца, был совершенно несведущ. Но, когда разговоры начинали крутиться вокруг предстоящей свадьбы брата – тут он как просыпался:
– Какая свадьба?! Отец, ну кто из нас сможет веселиться сейчас?!! – встревал он. А ему объясняли что-то про Договоры, наследников и долг перед королевством.
Впрочем, хотя его как маленького мальчика и не выпроваживали после подобных взбрыков, но и в расчет его возмущения не брали. Даже Ричард, выглядевший удрученным при подобных разговорах, королю не перечил.
А вот когда отец вел беседы с Роем, вторым старшим братом, который теперь был облечен саном и, к тому же, совсем недавно назначен Верховным Святителем Храма Светлого, тут уж младший принц совсем выпадал из темы. Слушая наставления отца, он недоумевал:
« – Да какая разница в кого верует народ больше – в Светлого или Темного – это ж все равно один и тот же Создатель?!» – и возмущался про себя, что больной отец тратит свое время на такие никому не нужные разговоры.
С ним самим, с Виком, отец на серьезные темы не заговаривал, а все больше вспоминал мать, старые времена и детство младшего сына.
Только однажды он завел разговор о даре, которым был наделен Вик от рождения. А что о нем говорить? Был он, и нет его – запихнули куда подальше, прикрыв запретом. Сам Вик и не помнил ничего из того, что было с ним в пять зим, когда дар тот проснулся.
Но отец напомнил ему, что так просто держать магическую силу «на привязи» чревато большими проблемами – вон и сны плохие сыну снятся, превращая ночи в кошмары, и перепады настроения случаются, которые дополнительной сдерживающей магии требуют, и болезни нежданные, которые могут обрушиться на него.
А потом, вдруг, предложил снять запрет – вроде, раз свадьба Рича назначена и венчание случится не позднее, как в первый месяц осени, то и ему Вику можно теперь дар «отпустить». Единственное, что не надо бы им пользоваться начинать – так для всякого, пока у молодой пары дети не пойдут.
Под эти слова отца почувствовал Виктор, как в его груди, в подвздошной области, завозился, жалобно просясь наружу, тот «зверек», что жил там. Но знал принц, что «зверь» тот хоть и мал, но злобен и временами не просто скребется, а и рвется наружу, раздирая нутро когтями.
А еще вспомнил Вик свои сны, в которых дракон – не прекрасный могучий заступник от Зла, как в людских и эльфийских легендах, а ужасное огнедышащее чудовище. Вспомнил, как воочию видел в своих сновидениях и красный, отливающий пурпуром, глаз, и громадные когти, по краю отсвечивающие подобно лезвию кинжала, и клубы черного с искрой дыма, пышущего из ноздрей. Как со страхом обозревал города и поля с высоты неимоверной, когда летал на том драконе. А еще боль ужасную в ногах от кровавых ран, разодранных чешуею острой, и как ноги те саднило и пекло, даже когда он просыпался по утрам, хотя крови и не видно было.
И испугался он – что там вырвется еще наружу из него, удерживаемое на месте много зим? И сможет ли он совладать с этим «зверем»? Так что, сказал он тогда отцу, что потерпит еще – пока у Рича свои наследники не появятся.
Дни текли, кажущиеся длинными, пока их проживаешь, а оглянешься назад – так только мелькают, проносясь мимо – два… пять… девять…
