Фракс и ледяной дракон (ЛП) - Скотт Мартин (читать книги онлайн без регистрации txt) 📗
– Думал, бароны не хотят видеть меня на встрече.
– Не хотят, – говорит Лисутарида. – Но я беру вожжи в свои руки. Ты мой советник, поэтому должен там быть. Ежели им это не по нраву, это их сложности. Есть вероятность того, что ты не напьёшься и не будешь вести себя неучтиво?
– Вероятность есть всегда.
– Если Дарингос будет присутствовать там, я постараюсь устроить тебе с ним разговор, – говорит Лисутарида.
После завтрака, состоящего из каравая хлеба и последнего копчёного куска говядины из кладовки, я топаю в Королевский учётный приказ поговорить с Цетеносом, отцом несчастной Алцетен. Я несу с собой сопроводительное письмо от баронессы Демелзос.
Охранниками те же два ратника, и на этот раз они не безразличны ко мне. Они допытываются на счёт моего дела и не дружелюбны. Ясно, кто-то поговорил на мой счёт. Говорю им, что пришёл перетереть с Цетеносом.
– Хранитель Королевского учётного приказа не разговаривает с посетителями.
– Со мной поговорит, – отвечаю я. – Да и причин мешать мне входить у вас нет.
Один из ратников смеётся.
– Впусти его. Всё одно Зинлантол его вышвырнет вон.
Зинлантол сидит за своим столом. Она начинает люто пялиться на меня, пока я ещё нахожусь на достаточном расстоянии, и продолжает это делать.
– Я пришёл поговорить с Цетеносом.
– Он не принимает.
– Сопроводительное письмо от баронессы Демелзос свидетельствует об обратном, – я не теряю время на размахивания им. Зинлантол воспринимает это как большой удар. Изучив личную печать, она неохотно признаёт, что она подлинная. Она встаёт со стула и говорит с молодым помощником.
– Скажи Цетеносу, к нему пришли. Сыщик из Турая, и, можешь себе представить, с представлениями от баронессы Демелзос.
Долгое время я жду, пока Зинлантол подчёркнуто не обращает на меня внимания. Позади неё выстроились ряды полок, полных книг и свитков. За полками находятся шкафы из потемневшего от времени дерева. Я замечаю, что помощники приходят с коробками и начинают загружать бумаги в шкафы.
– Что это? – спрашиваю я.
– Учётные записи добычи руды, – бормочет Зинлантол. Прошу не мешать, я занята.
Наконец, приходит первый помощник и делает мне знак следовать за ним. Он ведёт меня по тускло освещённым комнатам, полным пыльных книг и свитков, вверх по витой лестнице, через другие комнаты и, наконец, в то, что может сойти за частную приёмную, не до конца забитую коробками с бумагами, которые явно ещё ожидают разборки. Я сажусь и жду. От нечего делать я пытаюсь читать некоторые бумаги на столе рядом со мною, но они все о производительности серебряных рудников, и мои глаза слипаются.
Цетенос оказывается старше, чем я ожидал. Поздно женился, видать. Он опирается на трость для ходьбы, когда медленно шаркает по комнате. Волосы у него тонкие и седые, но длиннее тех, которые я бы ожидал у самсаринского правительственного чиновника. Нарукавники его обветшали, а ботинки, некогда нарядные, протёрлись и износились. Он похож на человека, коего свой внешний вид больше не заботит. Когда я встаю поприветствовать его, он стоит без движения, глядя на меня, оценивая меня в тишине. Я достаю письмо Демелзос.
– Баронесса просит, чтобы я побеседовал с тобой.
Он осматривает письмо.
– Ты расспрашиваешь на счёт Алцетен?
– Верно.
Рука старичка начинает трястись, то же происходит и с его тростью. Какое облегчение, что он безопасно добирается до кресла.
– Её смерть была страшным ударом, – говорит он. – Боль от этого почти..., – его голос затухает.
– Когда вы виделись в последний раз?
– За минуту до происшествия. Она была здесь, в этой комнате. Но почему ты спрашиваешь об этом?
– Просто пытаюсь прояснить некоторые подробности.
Цетенос, поражённый несчастьем, тем не менее остроты ума не утерял.
– Есть подозрения, что смерть моей дочери не была случайной?
– Да. Но если ты станешь твердить об этом всем и каждому, мне станет сложнее проводить расследование.
– С чего же это может оказаться не несчастным случаем? Никому и в голову не пришло бы вредить Алцетен.
– Не расскажешь ли, чем она занималась в том день, прямо перед тем, как покинуть здание?
– Она была здесь, разбирала записи.
– Какие записи?
– Не особо уверен. Алцетен взвалила на себя львиную долю моей работы, – он машет головой, показывая на беспорядок полок и коробок. – У нас тут столько всего...
– Какого рода записи вы храните в этом здании?
– Все. Об урожае, о налогах, о добыче полезных ископаемых, ввозные пошлины, семейные записи, поправки к законам – это главное хранилище для всех государственных дел.
– Но сказать, чем именно она занималась, вы не можете?
Цетенос прижимает руку ко лоб и вздыхает, будто даже думы о дочери являются слишком тяжкими для него.
– Я действительно не уверен. Права на добычу руды, полагаю. Постоянно подают много заявок. Их необходимо сверить с существующими заявками и дважды сверить с нашими записями уставов и наследств, чтобы удостовериться, что права никому уже не принадлежат.
– Ваша дочь работала здесь одна?
– В этой комнате – да.
– Она намекала вам, что нашла нечто странное? Некие денежные переводы, о которых не хотели бы распространяться, например?
– Нет, она никогда мне ничего подобного не говорила. Правда, всё это звучит слишком маловероятно. Разве тиун Дарингос не расследовал произошедшее?
– Расследовал. Я не уверен, сколь тщательно он это делал.
Я беседую с Цетеносом ещё некоторое время, так и не выяснив чего-нибудь существенного.
– Когда они встречались с Мерлионой, то всегда снаружи здания?
– Не уверен. По-моему, они обменивались сообщениями, договариваясь о встречах.
– Значит, кто-то мог проведать о назначенной встрече?
– Да. Но почему ты расспрашиваешь о Мерлионе?
– Чтобы уяснить некоторые подробности.
Окружённый столькими пыльными книгами и свитками, начинаю чувствовать жажду. Встаю с кресла. Покидая здание, я больше не сомневаюсь в том, что Алцетен могла быть убита. Завещания, денежные переводы и торговые соглашения привели в прошлом ко множеству смертей. Невезение, что её отец не смог рассказать мне, над чем она работала. Спустившись, я продолжаю расспросы нескольких молодых помощников, но это к чему ни приводит. Никто их них не знает, над чем могла работать Алцетен перед гибелью. Рассказывают ли они правду или замкнулись, как Зинлантол, я не уверен.
Мучаюсь от жажды, а денег на пиво нет, и горько это признавать мужу – а именно мужу, который отважно служил своей стране и усердно трудился, чтобы сделать своей город лучше. Сорок пять лет от роду, а не хватает денег на кружку пива. По крайней мере, впереди ждёт состязание по поеданию. Меня греет мысль о том, что для подобных мероприятий обычное дело обеспечивать состязающихся достаточным количеством пива, но мои надежды быстро разбиваются распорядителем торжества.
– Нет пива? Вы что, шутите?
– Воду мы обеспечиваем вволю.
– Воду? По-вашему, едок-победитель управится с водой? Да что же это за дешёвые соревнования? Глубоко же в народе Самсарины засела скверна, раз они не могут обеспечить людям пиво во время еды. Мы в Турае с подобным никогда не мирились.
– Так, может, тебе тогда вернуться в Турай, – говорит распорядитель торжества.
– Вернулся бы, коль самсаринцы перестали маяться дурью и собрались силами. Скажу я тебе...
Меня перебивают хлопком по плечу. Подошли Макри с Лисутаридой.
– Вы чего пришли?
– Пришли поддержать тебя, – говорит Макри.
– Похоже, как раз вовремя, чтобы предотвратить происшествие международного уровня, – говорит Лисутарида. – Я бы смягчила наезды на самсаринцев, пока мы пребываем в самой Самсарине.
– А ты этого мужика слышала? Пива нет! На состязании по поеданию пирогов! Курам на смех. Мне потребно пиво.
– Никогда не думал о том, что у тебя сложности?
– Какие сложности?
– Ты зависим от пива.
