Проклятие Шалиона - Буджолд Лоис Макмастер (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Первый урок был дан в тот же день. Кэсерил стоял посередине речки на случай, если его подопечные с перепугу пойдут ко дну, не успев замочить волос. Страх его поубавился, когда через некоторое время девушки расслабились и сами перестали бояться воды. Они, естественно, были более плавучими, чем Кэсерил, хотя месяцы за столом провинкары не прошли даром, стерев с его бородатого лица следы измождённости и чрезмерной худобы.
Его старания были вознаграждены. К концу лета девушки плавали и ныряли как утки. Кэсерил просто сидел на камнях у берега по пояс в воде, на всякий случай внимательно наблюдая за ними. Это сидение в воде было необходимо Кэсерилу не только для того, чтобы освежиться. Ему пришлось признать, что провинкара была права — плавание действительно неподобающее занятие. Тонкий лён, намокнув, прилипал к молодым стройным телам девушек, словно смеясь над скромностью, ради которой и был надет. Впечатление от увиденного Кэсерил и пытался всячески скрыть от своих жизнерадостных учениц. Мокрая одежда плотно облегала не только тела девушек, она выдавала и его принадлежность к другому полу, подчёркивая его — гм! — вполне восстановившееся и отнюдь не хрупкое здоровье. Оставалось только молиться, чтобы девушки ничего не заметили. Исель, кажется, и не замечала. Но что касается Бетрис, он был не вполне в этом уверен. Сопровождавшая их пожилая леди Нан ди Врит, отклонив предложение тоже научиться плавать, ограничивалась тем, что прогуливалась по камешкам, застёгнутая на все пуговицы, не приподнимая даже длинную, до щиколоток, юбку. Она явно всё замечала и с трудом сдерживала хихиканье. Благодарение богам, леди, похоже, доверяла Кэсерилу и уважала его, потому и не смеялась вслух, и не обсуждала подобные детали с провинкарой. Так ему, во всяком случае, казалось.
Кэсерил со смущением сознавал, что его влечение к Бетрис с каждым днём неуклонно возрастает. Не до такой, конечно, степени, чтобы подсовывать ей под дверь записки с глупыми стишками — благодарение богам за то, что сохранили в здравии его рассудок! — но вот поиграть бы на лютне под окном… Гм, как замечательно, однако, что теперь для него это было практически невозможно! Хотя сходить с ума можно по-разному, и не от всех таких возможностей он был застрахован…
Бетрис улыбалась ему — это правда, он не обманывал себя — и была добра с ним. Однако она улыбалась и своей лошади и с нею тоже была добра. Вряд ли её дружеское расположение было настолько глубоким и прочным, чтобы даже в мечтах возводить на нём фундамент прекрасного замка, вносить туда кровать под льняными покрывалами и пытаться войти самому. Хотя… она действительно улыбалась ему.
Он много раз пытался отделаться от этой навязчивой идеи, но она снова и снова донимала его — вместе с прочими милыми мечтами, — особенно во время занятий на реке. Но он больше не будет строить из себя дурака, чёрт возьми! Возбуждение, столь его смущавшее, было признаком того, что силы и здоровье полностью восстановились, но что ему с того? У него, как и тогда, когда он был пажом, нет ни кола, ни двора, ни денег. А надежд — и того меньше. Он был бы безумцем, лелея мечты о любви, хотя… Отец Бетрис — дворянин и тоже не имеет земли. Живёт на то, что получает на службе у провинкары. Он наверняка не станет презирать себе подобного.
Нет, презирать Кэсерила он, конечно, не будет. Ди Феррей умный человек. Но он достаточно умён, чтобы, учитывая красоту своей дочери и её близость к принцессе, надеяться в будущем на куда более удачного мужа для неё, чем несчастный Кэсерил. Да взять любого отпрыска кого-нибудь из местных дворян — хоть и тех, что сейчас служат здесь пажами. Конечно, Бетрис считает их сопливыми щенками, но ведь у них могут быть старшие братья, наследники хотя и скромных, но состояний…
Сегодня Кэсерил вынужден был забраться в воду до самого подбородка и изо всех сил стараться не смотреть, как Бетрис карабкается на камни в этой своей мокрой, прозрачной рубашке, с повторяющими все соблазнительные изгибы тела мокрыми чёрными волосами и, вытянувшись в струнку, ныряет в реку. Девушки брызгались и громко смеялись. Дни делались короче и прохладнее, по ночам становилось даже холодно. Праздник пришествия Сына Осени был уже не за горами. Всю прошлую неделю даже купаться было уже нельзя — должно быть, немного осталось тёплых денёчков, а потом купания прекратятся вовсе. Это послеобеденное летнее развлечение девушкам скоро заменят верховые прогулки и охота. А к нему, как верный пёс, вернётся его здравый смысл. Вернётся ли?..
Солнце садилось, поднялся холодный ветер, и девушки выбрались на каменистый берег, чтобы успеть обсохнуть перед возвращением домой. Кэсерил так замёрз, что не в состоянии был заводить с ученицами разговор на дартакане или рокнари. Он натянул плотные брюки для верховой езды, новые ботинки — подарок провинкары — и застегнул пояс с мечом. Подтянув подпруги, Кэсерил снял с лошадей путы и, подведя их к своим леди, помог девушкам забраться в седла. Маленькая кавалькада тронулась в путь. Наконец, после многочисленных вздохов и взглядов через плечо на оставшуюся позади серебристую водную гладь, всадники начали подниматься на холм к замку. Кэсерил, поддавшись неясному порыву, стиснул ногами бока своей лошади и поравнялся с Бетрис. Она кинула на него быстрый взгляд. Но язык его словно прилип к нёбу — от недостатка то ли смелости, то ли ума, а может, и того и другого. Того и другого, решил он. Они с леди Бетрис вместе ежедневно сопровождали Исель. Если попытки ухаживания с его стороны будут сочтены неуместными, не испортит ли это непринуждённость и лёгкость их отношений, возникшие за последнее время, что он служит принцессе? Нет… он должен, обязан, и он скажет что-нибудь прямо сейчас! Но лошадь Бетрис, завидев ворота замка, перешла на рысь, и момент был упущен.
Когда они въехали во внутренний дворик и копыта лошадей застучали по булыжникам, из боковой двери с криками: «Исель! Исель!» выскочил Тейдес.
Кэсерил увидел кровь на одежде мальчика и потянулся было за мечом, но тут же расслабился и вздохнул с облегчением. Вслед за Тейдесом во двор вышел его наставник ди Санда, весь в пыли и недовольный. Внешний вид принца объяснялся уроком фехтования на бойне Валенды. И не ужас был причиной его возбуждённых криков, а восторг. Обращённое к сестре круглое лицо принца светилось от радости.
— Случилась самая-самая замечательная вещь! Угадай какая!
— Как же я угадаю… — со смехом начала она.
Мальчик нетерпеливо отмахнулся, и новость сама слетела с его губ:
— Только что прибыл курьер от рея. Тебе и мне предписано явиться ко двору и провести осень в Кардегоссе! А мама и бабушка не приглашены! Как здорово, Исель! Мы сбежим из Валенды!
— Мы едем в Зангр? — округлила глаза Исель. Она соскользнула с седла, взяла брата за руки и отвела его в сторону.
Бетрис, приоткрыв рот в предвкушении неведомого, возбуждённо наклонилась в седле.
Их гувернантка нахмурилась, не испытывая, как видно, особого восторга по поводу услышанной новости. Кэсерил перехватил взгляд сьера ди Санда. Тот стоял с мрачным видом, плотно сжав губы.
В животе у Кэсерила всё похолодело и сжалось. До его сознания дошло — принцессе Исель велено явиться ко двору, и стало быть, её собственный маленький двор отправится в Кардегосс вместе с нею. Включая её первую фрейлину и правую руку — Бетрис.
И её секретаря.
