Волчьи игры - Астахова Людмила Викторовна (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
«Два паровоза! Ты продал меня за два лишних паровоза!»
Это было... это было просто смешно, смешно до жгучих слез.
Наверное, только так и получается. В первый раз, тогда в Санниве, восемнадцатилетняя искусительница Джойана Алэйя думала, что умрет от горя, а коли не падет замертво, то непременно отомстит. Во второй раз, двадцать лет назад – рассудочно согласилась с политическими раскладами. А в третий – шуриа стало смешно.
Могущественные мужчины, любимые и любящие, поделили ее, точно драгоценную вазу. Надвое не распилишь, значит, достанется тому, кто сильнее и кому нужнее.
«Бедный Аластар, бедный Вилдайр!» – молча оплакивала их обоих Джойана. Делая то, что всегда делали женщины. Оправдывала, выгораживала, защищала неведомо перед кем тех, кто снова между женщиной и долгом выбрал долг.
Конечно, князь диллайн не виноват. Он ведь одержим. Нельзя людям создавать богов, нельзя касаться запредельного грязными руками, замахиваться на непостижимое человечьим умом. В этом мире столько загадок и тайн, он весь точно волшебная головоломка – на сотни тысячелетий хватит собирать. Каждая былинка – совершенное чудо, в любой капле заключен океан. Жизнь везде, жизнь во всем, и не нужны волшебства и чары, надо просто жить.
Диллайн сотворила Золотая Луна Дилах для познания, для того, чтобы дети ее докопались до сути сущего – как устроена травинка, почему птицы летают, а рыбы плавают, отчего гром гремит, откуда приходят сны и куда потом уходят. А они взяли и создали пожирающее души чудище – Предвечного и назвали его богом. Нет, шуриа не понять диллайн, никогда не понять. Шуриа видят незримое, для них все вокруг живо и одушевлено, для шуриа нет другой жизни, кроме той, что вокруг и везде и всегда. Даже в пароходных дорогах и устрашающих машинах, которые будут по ним ходить, рано или поздно вызреет свой особый дух – огненный, стремительный, неутомимый. И если люди придумают когда-нибудь летающие машины – в них станет жить крылатая душа, поднимающая к облакам и жаждущая полета...
Нет преступления хуже, чем погубить живую душу. Поэтому диллайн прокляты. Их одержимость – такое же проклятье, да они и сами это знают. Что бы там ни болтали досужие языки, как бы ни судили Джойану за двоемужество, но проклятье всегда тянется к проклятью, и узы эти порой крепче даже тех, которыми привязаны к тверди земной три луны вместе взятые.
Джона нашла слова защиты и оправдания, но... она же шуриа, значит, затаила обиду и на вечные времена запомнила эти два паровоза.
И Вилдайр тоже хорош! Выждал, высидел, добился своего – для себя и для своего народа. И он прав, тысячу раз прав. Он двадцать лет рисковал доверием и уважением своей Стаи. Ради «змеиной» женщины! Каково?! Кому-то, может, и польстила бы такая привязанность со стороны Священного Князя, но только не шурианке. Ему она тоже не забудет... и уговор, и цинизм, и, конечно, паровозы.
Теперь Джойану из рода Ияри от поездки в Файрист удержать могла лишь смерть. Но даже если недавний убийца вернется и не промахнется, то душа княгини Шанты запросто оседлает волну и домчится к другому берегу Опасного моря, чтобы благословить своего первенца. Это раз. И чтобы спасти его отца – это два. Не ради него, нет, но ради Идгарда. Каким образом – уже отдельный вопрос, но если Грэйн сумела откупить у Локки-Дилах Джэйффа, то почему бы Джойане не сделать что-то подобное для Аластара? Зачем тогда дана людям любовь, если не для спасения их души?
Ничего тут не поделать, Мать Шиларджи вложила в тщедушное тело янамарской графини непоседливый дух, которому нет и не будет покоя. Слишком много всего в жизни Джоны – мужчин, сыновей, друзей, врагов, домов, дорог, – чтобы иметь право на умиротворение. Кому дано, с того и спросится.
А еще шуриа попытается найти себе новый дом. Там, где когда-то было так хорошо и счастливо, где в холмах бродит дух Элишвы, благославляя виноградную лозу, где в реке Наме живет семейство шустрых выдр, где с одного бешеного ролфи, на беду свою полюбившего шурианку, начался род Янамари. Вдруг там Джона сумеет найти покой? Не факт, конечно, но вдруг?
Появление Джэйффа разрядило обстановку в гостиной.
«Уф! Ну, теперь точно не подерутся», – вздохнула Джона и осторожно, на цыпочках прокралась обратно в спальню – изображать болящую. Дверь, правда, закрыла на засов изнутри. От греха, так сказать, подальше. Потому что Элир, как и положено шуриа, внес в суровый разговор союзников-соперников толику бесшабашности, а следовательно, мужчин потянуло на питейные подвиги и разговоры «про баб». И в этом вопросе все они, и князья, и головорезы, единодушны: «Все зло от вертихвосток!» Застучали по несчастному столику серебряные кружки, задрожали стены от хохота, вызванного солеными шуточками. Сюртуки, бриджи, белоснежные галстуки, лощеные цилиндры и лайковые перчатки – это не настоящее, наносное, тончайшая паутинка цивилизации. В гостиной Джоны всю ночь кутили сыновья Трех Лун в их натуральном естестве: клыкастый варвар – волчий вожак, хладнокровный ночной хищник – капитан фрегата и жестокий убийца – последний воин Рилинды. Пили в три горла, горланили песни, играли в кости, ругались на всех языках, хвастались воинской удачей и женщинами.
А Джона-то считала, будто это у ролфи жуткие песни. Глупенькая маленькая змейка. От древних шурианских частушек кровь в жилах стынет, а уж про рулады диллайн и вспоминать не хочется, до того они дикие.
Но пела вместе с охмелевшими мужчинами древняя Шанта, аплодировал ей прибой, а корабли на рейде приплясывали в такт. Отчего ж не повеселиться, когда повод есть?
Джэйфф Элир
Шхуна с банальнейшим именем «Быстрая» тем не менее вполне соответствовала названию и отличалась, на дилетантский взгляд Джэйффа, прекрасными мореходными качествами. То бишь, мчалась на юг сквозь непогоду с огромной скоростью в тучах брызг. Капитан Смир попытался объяснить шурианскому стрелку что-то про способствующие этому предохранители бакштагов, брасов и вант, про бегучий такелаж и остальные сложные штуковины из веревок, палок и парусины, но лекция его успеха не имела. Джэйфф постарался сдержать зевок, но глаза у него стали мутно-синие, сонные-сонные.
Час от часу крепчавший осенний ветер нес с собой дождь, который время от времени превращался в мокрый снег, а так как дул он против волнения, то «Быструю» трясло и швыряло немилосердно. Шхуна врезалась в серо-коричневые волны, палуба ее тут же заливалась водой, а матросы могли передвигаться, лишь держась за спасательные леера. В сыром и темном уголке твиндека Джэйффу ничего не оставалось делать, только спать, завернувшись в одеяло с головой. И видеть во сне дух «Быстрой», говорить с ним и слушать бесконечные истории о морских походах, коих за полвека службы накопилось превеликое множество. По крайней мере, сказки шхуны оказались гораздо интереснее монотонных капитанских пояснений. Прямое или косое парусное вооружение – какая разница? Можно, конечно, сравнивать стати знакомых женщин – у какой коса длиннее или груди больше, но отчего-то же красота одной притягивает взгляд, а прелесть другой оставляет равнодушным.
Люди довольно редко дают вещам имена, но корабли – исключение. У каждого собственное и неповторимое имя, как у человека. И судьба тоже своя. Столько пота и крови льется на палубу, столько жизней связаны воедино тяготами плавания, что не стоит дивиться тому, как быстро корабль обретает душу – живую и настоящую.
Это как... заночевать в постели рядом с чужой возлюбленной. Есть такие вот щедрые во всех отношениях женщины – приветит, накормит, выслушает и спать положит, и ничего взамен не попросит. Видит же, что сердце отдано другой. А сердце Джэйффа Элира осталось у «Верности Морайг». Это если говорить о кораблях. А если о женщинах, то... все равно у нее же.
«Дурачок,– утробно проворковала «Быстрая». – Мне ли соперничать? Спи лучше. Спи уже».
Шторм бушевал два дня и три ночи, море пробовало шхуну на зубок, а на третий день, когда до идберранских берегов оставалось рукой подать, Джэйффа разбудил вой боцманской дудки и команда «Свистать всех наверх». А чтобы шуриа не задавал глупых вопросов, его, сделавшего попытку выбраться из подвесной койки, приложило об переборку. Раз и еще раз! Локтями, коленями, ребрами! Джэйффа швыряло, словно игральную кость в стакане. Трещала обшивка, откуда-то сверху лились потоки ледяной воды, орали обезумевшие от страха люди.
