Дети бездны - Витич Райдо (читать книги полностью .TXT) 📗
У Дианы возникло подозрение, что проблема в ней самой и прежде чем что-то предпринимать, судить и осуждать, пугаться или в бега пускаться, нужно составить свое мнение, а то оно у нее размытое, как горизонт на рассвете. И плохо от этого только ей — запутывается и мечется, не зная "к какому берегу пристать".
Кони, медленно ступая по воде, двинулись вперед. Всадники прошли, невидимые за стеной тумана людям Эверли, и постепенно набирая темп, пустились вскачь.
К полудню они прибыли в город.
Глава 9
Оверлон потряс Диану не меньше, чем Эверли или чародейство Сантьяго.
Шумный, кипящий, где-то серый от простолюдинов, а где-то блестящий от господ, он напомнил ей улей, где каждая пчелка выполняет свою задачу и трудиться, трудиться, снует, жужжит, превращая слаженность в хаос.
Девушка то и дело останавливала лошадь, чтобы лучше рассмотреть каменную кладку лестниц или лужу на мостовой, последить за работой сапожника, изучить затейливые вывески, полюбоваться шпилями башенок и величавой красотой собора возле рыночной площади.
Однако Сантьяго не давал ее любопытству полного удовлетворения — увлекал все дальше и дальше, когда, окрикивая, кода предлагая поторопиться, а когда и беря за поводья лошадь, уводил силой прочь от лавки хлебопека или лотка с изумительными безделушками.
Везде было много народу, но особенно много на одной из площадей окруженной веселыми двухэтажными домишками. Посреди нее стояли виселицы, под ними, на деревянных скамьях, стояли трое оборванцев, а на постаменте слева от них — человек в богатых одеждах. Он зачитывал обвинение и, люди скандировали и ликовали:
— Вешай, вешай!!… Давай, давай!! Правильно, давно их надо было вздернуть!! Разбойники!!
— … нападение на обозы, грабеж…
— … целая шайка их, говорят…
— Душегубы, тьфу!
— … приговорил к смерти через повешенье!! — завершил зачитывать приговор глашатай и взмахнул рукой, приказывая мужчине с голым торсом и красной маской на лице, начать казнь.
— Нравиться смотреть как вешают? — тихо спросил Сантьяго, качнувшись к уху девушки.
— Нет.
— Тогда едемте, — приказал хмуро. Девушка двинула лошадь за ним.
— Если честно, я никогда не видела как казнят, — заметила, когда они выбрались из толпы на пустую, узкую улочку.
— Жалеете?
— Что не видела? Нет. Неприятное зрелище. Но людям нравится. Слышали, как они кричали?
— Им было весело. Чужая смерть, как и боль вызывает у них лишь смех.
— Вы очень плохого мнения о людях.
— Я хорошо осведомлен о их натурах.
— Не думаю. Вы готовы лишь осуждать, а мне представляется, что прежде нужно разобраться. Вот почему они ликовали? Из-за низменности натуры? Все? Не вериться. А слышали, что они говорили, кричали? Тех, кого приговорили к повешенью, знали по делам, нелицеприятным. Они были преступниками, грабили обозы. Значит наказание справедливо. Люди рады, что их освободили от разбойников.
— Я так не думаю.
— А что вы думаете?
— Диана, вы всерьез хотите развить эту тему?
— Отчего нет?
— Хорошо. Как вы думаете, отчего человек встает на кривую дорожку?
— Бес путает, человек слаб и податлив для искушения.
— Если вы называете бесом инстинкты, то можно согласиться. Но как тогда быть с наказанием? Ведь инстинкт есть у каждой божьей твари. Что ж теперь, всех вешать?
— Вы оправдываете преступников?
— Сужу здраво, только и всего.
— Не узрела здравомыслия. Что по-вашему инстинкт? Воровать, грабить?
— Выживать. Если младенец голоден, он будет сначала кричать, потом молчать, обессиленный, затем умрет. Если голоден взрослый, он потерпит, потерпит и выберет сообразно своей натуре — один попытается заработать на кусок хлеба любыми средствами, другой украсть, третий предпочтет смерть. Последних единицы, вторых — почти все. Потому что слабы, грязны душой или поддаются искушению? И да, и нет. В каждом с рождения заложен инстинкт самосохранения, голод, нищета, болезни, беды обостряют его, делая человека более подвижным, избирательным, ловким и хитрым. Инстинкты как правило выше условностей, заповедей Богов, морали. Представьте, что у вас на руках ребенок умирает голода, а у вас нет ни единого су, нет возможности заработать, потому что вас не берут на работу, нечего продать, не у кого занять. Что вы будите делать? Либо просить, надеясь на милость более обеспеченных, либо… брать, и понятно, без спросу, то есть воровать. Когда на вас нападает враг, вы не хватаетесь за библию, а беретесь за меч, за его отсутствием, деретесь чем можете, или бежите. Но деретесь не словом Божьим, бежите не за моралью и не от нее. В этот момент вы так же не будите думать, правильно ли поступаете, осознание придет потом, когда дело будет сделано, жизнь защищена. Тогда и можно судить, но опираясь на причины побудившие к так называемому преступлению. Если на меня напал враг, чтобы убить, а убил его я — виновен ли я? Если я не могу накормить ребенка другим способом кроме воровства — виновен ли я?
— Так можно оправдать любое преступление.
— Нет, не любое. Есть те, которым нравится и воровать и убивать. Вот их казнить стоит. Я же говорю о тех несчастных, что вздернуты на площади. Вы видели их — худы, измождены, оборваны. Грабили обозы, но не убивали, заметьте. А теперь подумайте, с чего их таких понесло на не легкое дело? От радости ли или от необходимости, безвыходности? Могу поспорить на свой кошель — от отчаянья, как от него же человек может броситься в реку или со скалы. Так в пылу страсти или отчаянья совершаются преступления или свершаются великие победы. Казнить ли за это — вопрос неоднозначный.
— Интересно, что же по-вашему двигает вами?
— То есть?
— Что заставляет вас колдовать?
Сантьяго даже остановился, услышав вопрос:
— Меня?!
— Да. Я видела, как вы разогнали туман. Это невозможно без колдовства.
— Я всего лишь договорился с ним, как договариваются с торговцем, когда покупают вещь, с другом, когда выходит спор или нужна помощь.
— С туманом невозможно договориться.
— Да? С чего взяли? — внимательно посмотрел на нее мужчина. — Скажите, Диана, а к каким заклинаниям прибегаете вы, когда вызываете молнию?
— Я ее не вызываю!… Она сама приходит.
— Ооо! Ха! Все проще миледи, я владею собой и тем, что во мне заложено, потому что не отвергаю данное, а вы упорно бежите от себя и своей силы. Но она есть, сколь бы вы упрямо не отрицали это, и вырывается спонтанно, потому что не подчинена пока вам, потому что не осознана и не принята вами. Перестаньте отрицать очевидное, примите и вам многое откроется, масса вопросов отпадет сама собой.
— Если принять эту силу, то придется принять и смириться с ее причиной, а имя ей Дьявол.
— Природа. Просто ваша отличается от немного от моей, и сильно от тех, кто на площади. Так дуб отличается от сосны, орешник от смородины, но никто из них не считает себя слугой Дьявола, как и вы их не считаете чем-то нечистым. Конечно, дуб горд тем, что он дуб, сосна тем, что она сосна и каждый уверен в своей исключительности, каждый думает что он единственно дерево, остальные кто угодно. Но разве это так?
— Хотите сказать, что природа человеческая не менее многообразна, чем природа растений? Согласна, хотя у меня мало опыта, чтобы заявлять такое с полной уверенностью. Но говорила я о другом: о том, что делаете вы вольно, а я — невольно. Так или иначе, но то что заложено в нас представляет угрозу для окружающих, а это значит, что то, что заложено, то есть сила, как вы ее называете, исходит от нечистого. Следовательно принимать ее, осознавать — идти на поводу у Дьявола, признавать его и тем противиться Господу.
— Вы настолько набожны, миледи, что свет заветов Господних и проповеди рабов его застили вам глаза и разум? Да посмотрите же вокруг! Видите хоть одного похожего на другого? Но разве в разнице лиц, комплекций, манер, одежды, нрава есть происки вашего Дьявола? Кстати, сейчас я познакомлю вас с братом. Он такой же, как мы с вами, а вот его жена, обычный человек. Но это не мешает им быть вместе вот уже почти восемнадцать лет. И ни один из них не считает другого, как и себя, приспешником нечистого. Они очень разные, как например вы и ваша сестра, но эта разность не мешает им прекрасно ладить и понимать друг друга. Все эти условности, что не дают покоя вашей душе и мутят разум, искусственны, вам навязали их. Но не пора ли повзрослеть и избавиться от их излишков?
