Я стану твоим врагом (СИ) - Погожева Ольга Олеговна (прочитать книгу .txt) 📗
Приветствие крон-принца Андоима и принцессы Таиры закончилось, весь эскорт двинулся во дворец. Ликонт быстро спустился с лестницы, запрыгивая в седло поданного ему скакуна, тронул поводья, догоняя августейших.
— Ваше высочество, — поприветствовал он Таиру, поравнявшись с открытой каретой. — Рад снова видеть вас. Надеюсь, вам понравится в Галагате.
— О, мне уже всё очень нравится, герцог, — улыбнулась Таира, чуть поворачиваясь к Ликонту. — Спасибо вам за заботу.
— Рад слышать, — сдержанно улыбнулся Ликонт. — Если вам что-нибудь понадобится… что угодно, ваше высочество… я буду рад помочь.
Последнее было добавлено с особой интонацией, заставившей принцессу прислушаться. Таира растерянно кивнула.
— Я запомню, герцог.
Ликонт склонил голову, тронул поводья, проезжая мимо. Бедная девочка. Нет, он действительно хотел ей помочь, вот только… вот только вряд ли он в силах это сделать. Таира была так юна и так прекрасна, с таким большим нежным сердцем, способным сделать счастливым любого достойного её руки мужчину, что он с большой неприязнью думал о том, какой муж достался этой малышке. Таира напоминала ему о сестре — Наале должно исполниться столько же, сколько и принцессе — и, вспоминая о сестренке, Ликонт и мысли не допускал, что её мог бы коснуться кто-то, подобный Андоиму. Но у каждого своя судьба, и он, Нестор Ликонт, тоже не всесилен. Доброе слово — вот и всё, чем он мог помочь Таире.
— Леди Марион! — Нестор поравнялся с воительницей, широко улыбаясь в приветствии. — День сегодня особенно хорош, не так ли?
Баронесса смерила его косым взглядом, продолжая путь, и генерал едва не вспыхнул от бешенства. Она игнорирует его! Она! Та, которая должна валяться у него в ногах, вымаливая пощады! Ведь это он, и только он, мог вернуть ей утраченные земли — о чем она, впрочем, пока не подозревает — и в его власти вернуть ей положение и восстановить растоптанный авторитет. Ничего, время придет… и она сама приползет к нему… на коленях…
Нестор с трудом подавил в себе первый яростный порыв. Ведьма определенно околдовала его! Как ещё объяснить то, что несмотря на утраченную руку, на уродливую отметину на его лице, на унижение и боль — он продолжает желать её, страстно, горячо, при одном лишь виде плотно сомкнутых губ, мрачной тени, портившей черты красивого лица, глазах, темных, бездонных, чей невероятной силы взгляд сводит его с ума?..
— Нехорошо, леди Марион, — насмешливо проговорил герцог, не сводя с неё глаз. — Где же соответствующее приветствие? Или ваше воспитание? Знание этикета? Ах да, простите великодушно, погорячился… Какое воспитание у дочери фермера, подрабатывавшего разбоями и вооруженными грабежами? Да ваш отец не дожил до каторги только потому, что спился, заложив всё имущество и не оставив семье ни гроша даже на собственные похороны…
Марион с трудом удержала коня, крепче стискивая зубы. Выведал, всё выведал, подонок! Проклятый герцог, должно быть, разослал шпионов по всей империи, чтобы вытянуть гадкую правду на поверхность — то, что так тщательно похоронил Синий барон, Ликонт выкопал, даже не потрудившись отряхнуть от грязи.
— Вы что-то сказали, герцог? Тут шумно, вас плохо слышно, — Марион медленно обернула к нему каменное лицо, смерила долгим взглядом. — Мне показалось, будто что-то пропищало над ухом, но могло и показаться.
Ликонт лучезарно улыбнулся, наклонился к ней.
— А может, ваш отец попросту не учил вас чистить уши? Леди. Марион…
— Этому отец нас и правда не учил, — воительница нашла в себе силы улыбнуться в ответ. — Зато учил всегда давать сдачи. Мне кажется, вы должны были прочувствовать наше семейное кредо на себе. По крайней мере, ваше лицо и ваша рука должны его помнить.
Настал его черед притворяться глухим. Нестор улыбнулся, не размыкая губ.
— До встречи во дворце. Леди. Марион… И не беспокойтесь: вас там уже ждут. С нетерпением.
Он тронул поводья, ускоряя шаг своего коня, и пришпорил его, пробираясь во главу следовавшей улицами города процессии. Он уже почти оторвался от основной колонны, когда от толпы отделилась фигура, бросившись под копыта его коню. Животное захрипело, становясь на дыбы, и Ликонт вцепился в гриву левой рукой, едва удержавшись в седле. От стройных воинских рядов, сдерживающих толпу, тотчас отделились двое стражников, оттащивших грязную, в лохмотьях, старуху с дороги.
— Берегись женщины, мой король! — закричала сумасшедшая, вращая огромными, безумными глазами. — Она коварна и опасна, береги-ись! Она хочет погубить самое дорогое, что у тебя есть! Но она… она падет от твоей руки, мой король!.. Береги-и-ись…
Нестор ошарашено наблюдал, как стражники выкинули старуху в толпу — и та тотчас поглотила грязную нищенку, смыкая свои ряды. Что за бесовка! О Единый, должно быть, безумная старуха была пьяна! В предсказания городских сумасшедших может поверить только такой же сумасшедший — стыдно с его стороны придавать этому хоть какое-то значения.
Ликонт неуверенно усмехнулся, тряхнул головой, спроваживая наваждение, и тронул поводья, возвращаясь в процессию.
Михо растерянно осмотрелся: всё в новом доме казалось маленьким и непривычным. Мама ходила по холлу, отдавая указания. Плош и Кешна, их слуги, супружеская пара, приехавшая с ними из замка Синих баронов, носились туда-сюда, перетаскивая мешки, коробки, тюки и узлы из их обоза в новый дом. Им помогали Фео и Фло, сэр Эйр и даже госпожа Ами, новая учительница для Михо на время их пребывания в Галагате.
Мама не говорила, сколько им придется жить тут, но Михо и сам понимал: долго, очень долго. Если бы не близнецы, которых мама взяла с собой главным образом ради него, он бы окончательно раскис: слишком уж разительной оказалась перемена внешней обстановки после замка Синих баронов.
Леди Марион сняла дом на окраине Галагата, в тихом районе, недалеко от небольшой часовни Единого. Здесь не было шума толпы главных улиц и громогласных криков торгашей, предлагавших свой товар, все дома казались чистыми и ухоженными, и этого оказалось достаточно для баронессы, чтобы тотчас снять один из них. Престижный и богатый район Марион даже рассматривать не стала: чем дальше от глаз и ушей местной знати, тем лучше. Достаточно того, что ей самой придется неотлучно находиться при Таире в давящих стенах дворца.
Она собиралась приезжать в этот дом, как только выдавалась бы такая возможность — днем ли, ночью, но, по крайней мере, в случае нужды от дворца до их тихого дома на окраине столицы она доберется за считанные минуты. С собой баронесса брала лишь верную Юрту, остальная немногочисленная прислуга оставалась в доме, с сыном.
Плош и Кешна обеспечат уют и порядок, госпожа Ами позаботится о том, чтобы за всё это время её сын не превратился в варвара и получил если не блестящее, то достаточное образование, Фео и Фло не дадут заскучать, а сэр Эйр, столь великодушно согласившийся следовать за ней, и даже после позорного поединка с Ликонтом не утративший преданности к ней, обеспечит безопасность, не отлучаясь от Михо ни на шаг.
— Ма-ам, — протянул Михо, неуверенно касаясь её руки. — Ма-ам, ты останешься на ночь?
Марион привлекла сына к себе, обняла, целуя в макушку. Михо рос послушным и спокойным ребенком, чудом не избаловавшись в отсутствие родителей, и чудом не утратив свою отличительную черту — несгибаемый внутренний стержень, унаследованный им от отца. Магнус, помнится, ни разу не изменил своим принципам и убеждениям, оказавшись достаточно сильным, чтобы пойти против течения общественного мнения, и в то же время сделать это без всяких конфликтов, без скандалов и резонансов. Если бы у Михо получилось построить свою жизнь столь же мудро, если бы только быть уверенной, что её мальчик ни от кого не будет зависеть…
— Нет, солнце, — она сжала сына в объятиях, сглатывая вставший в горле ком. — Я не могу. Я бы очень хотела, очень…
— Но не можешь, — эхом откликнулся Михо, обхватив её руками.
Переход от Ренны до Галагата занял чуть больше недели. Всё это время они были неразлучны, а проведенные вместе дни и ночи стали большим откровением для обоих. Марион с удивлением понимала, как сильно вырос её мальчик, как изменился — в свои девять лет Михо вел беседы с нею почти на равных, рассуждал, задавал вопросы — и в то же время, казалось, совершенно не тяготился изнурительным путешествием, не пожаловавшись ей ни разу на усталость или скуку. Марион и радовали и огорчали подобные открытия: похоже, её маленький сын повзрослел без неё, и слишком рано, обретя эту недетскую серьёзность, с которой его темные, пытливые глаза смотрели на мир.
