Изгой: По стезе Номана [СИ] - Радов Анатолий Анатольевич (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗

— Люблю.

Снова пауза. Чревл, второй раз всегда так. Вроде уже и было всё, а о чём говорить — ума не приложишь.

— Я одно съел, — заговорил, лишь бы не молчать и двинулся к ней. — Хорошие, вкусные. Бери.

Рука с пакетом дёрнулась вперёд. Журбина поднялась на носочки, и заглянув в пакет, потянулась тонкими пальчиками к верхнему бизелье. Улыбнувшись, опустил кулёк пониже. Что-то я совсем, как слон в посудной лавке. Как в прошлый раз так само вышло, на автомате почти?

Взяв пирожное, девчонка заглянула мне в лицо.

— У тебя, наверное, времени мало? Общий отбой вот-вот будет, — сказала она, и внутри снова немного потускнело. Знала девчонка о быте легионеров-гуртовиков неплохо. Впрочем, чему я удивляюсь?

Нет, я не рисовал идеалистических картинок в мозгу, я всё прекрасно понимал. Но всё равно почему-то хотелось немного другого. Наверное, надоели два года грубой одинокой жизни. Раба, беглеца, мага, воина.

Журбина откусила от пирожного, принялась жевать, улыбаясь.

— А мама твоя где? — спросил я.

— Да в какой-нибудь таверне с каким-нибудь аржантиком. Как нас обокрали две десятицы назад, она пить шибко начала. Сорок золотых скопленных унесли, а она хотела домик на них купить в каком-нибудь городке и там прачкой устроиться. Или швеёй. Она шьёт очень хорошо. И меня научила.

— У-у, — промычал я. — Это плохо.

— Ничего, терпимо. Тут многие так.

Что именно так, уточнять не стал. Схватил пирожное и заточил его за полминуты.

— Пошли? — Журбина кивнула на повозку.

Да и чревл с ним, чего я парюсь? Какие к чёрту красивые отношения, идиот. Это военный лагерь, а не город розовых соплей.

— Пошли, — кивнул я, и девчонка направилась к повозке.

Если снаружи небольшой костерок создавал небольшую сферу полусвета, то внутри повозки царил абсолютный мрак. Пахло сеном, цветами, сухим и душным запахом натянутого тента, служившего крышей. Поёрзав в темноте, Журбина прильнула ко мне голым горячим телом, коснулась губами губ. Они у неё были сладкими от пирожного. Я обнял, прижал, впился поцелуями в шею и осторожно уложил её на тонкий матрас посредине повозки…

Минут через двадцать мы лежали, устало дыша, и глядя в пустоту тьмы. Голова девушки была на моей груди, а её ладошка нежно гладила в районе пупка.

— Тебе, наверное, идти нужно? — спохватилась она вдруг и хотела подняться, но я нежно остановил её, обняв рукой.

— Успокойся. У меня бумага есть, где мне лишние полтора часа разрешено погулять. Журбина, а сколько вы с матерью зарабатываете в десятицу? — спросил, вдохнув запах её волос. Какие-то цветы, но не так, как пахнет здесь, в повозке. Видимо, что-то вроде духов. Не помню, как они тут называются.

— В десятицу? — переспросила девушка и задумалась. — Ну, где-то три-четыре золотых. Но ты не подумай, что я сплю со всеми. Я стиркой зарабатываю. А сплю очень редко. И со старыми никогда, как некоторые. А хочешь, я буду только с тобой? С этой вот ночи.

— Да, — не стал я лукавить. — Поэтому и спрашиваю, сколько вы с мамой зарабатываете в десятицу.

— Ты хочешь купить нас? — голос напитался лёгкой обидой.

— Не вас, ваши услуги. Мне нужна стирка, пришить там чего-нибудь тоже понадобится. Ну и еда. Ты умеешь готовить?

— Я очень хорошо готовлю, тоже мама научила, — голос Журбины всё ещё таил обиду, хотя уже и неявную, но я чувствовал её. Так, как чувствуется запах магической энергии после использования заклинания. Или, как остающийся в этом месте ментальный след плетения. Сначала чувствуется отчётливо, но быстро тает, рассеиваясь в пространстве.

— Вот именно об этом я и говорю, — моя ладонь принялась гладить её волосы. Тонкие и мягкие, оттого словно наполненные нежностью. И сама она источала нежность, которая была во всём, в дыхании, в движениях, в тонких пальцах, в завораживающих поворотах головы. И всё это не притворно, как у некоторых, не играя, а естественно. Как лёгкий шелест листьев, как ветерок, рождающий его. — Кормить нас будут всякой дрянью, наверное, так хоть ужинать у вас стану. Да, и вот ещё.

Я потянулся к штанам, нащупал мошну. Пальцы в темноте ловко отсчитали десять золотых. Протянул их девушке, ткнув в кулачок, блуждающий возле моего пупка, положил на самом пупке стопкой.

— Чего ты? — тут же спросила Журбина, и нащупав стопку, хихикнула.

— Здесь десять золотых, это…

— Ты что, богач? — перебила она.

— Нет. Просто сегодня получил в штабе в качестве награды, — не удержался я от хвастовства. — Но это неважно, — ещё один бонус самолюбию. — Важно другое. Пять из этих золотых твои. Плата за десятицу сразу. На остальные пять купишь мне пару муштровок, тут же продают такие?

— Угу, — девушка принялась по одной брать монетки и перекладывать на солнечное сплетение. — Я видела, по полтора золотых за муштровку. Хорошие, тоже из тинсины, как и те, что вам выдают. Это ткань такая, прочная. Вы парни никогда не разбираетесь в тканях.

Покупала уже кому-то? — хотел было спросить, но во время передумал. Лишний вопрос.

— Ещё два золотых останется, — добавила она, и в её голосе уже не было обиды. Совсем другая интонация. Она просто, без задних мыслей высчитывала, прикидывала, распределяла мужний доход, как это, наверное, делают все жёны.

Ты бы смог взять меня в жёны?.. Поклянись Номаном…

Воспоминание ворвалось в мозг стрелой, пробило навылет довольство, больно откликнулось в сердце. Я быстро поднялся, Журбина испуганно дёрнулась, принялась собирать в темноте монетки, которые посыпались на матрас.

— Что ты? — выдохнула одним словом, а я молча потянулся к одежде.

— Что-то не так? — осторожно спросила она, прекратив собирать монетки.

— Всё нормально, Журбина. Просто мне, наверное, уже пора. Не хотелось бы палок получить.

Я почувствовал её ладошку на спине.

— Тебя уже били. За что?

— Повздорил с одним аристократом, — соврал я, одновременно думая, а как онаотнесётся к тому, что я раб? Не может быть, чтобы, как и Мариша.

Но проверять не стал. Натянул быстро одежду, застегнул пояс с ножнами, коротко поцеловал и выбрался из повозки. Журбина выглянула следом, обнажённая, в свете выглянувшей из-за облаков местной луны похожая на хрупкую нимфу.

— А что с двумя золотыми делать? — задала вопрос.

— Нож купи. Лезвие длиною не больше ладони, — я бросил взгляд на её кулачок упирающийся в дно повозки, улыбнулся и поднял руку. — Моей ладони. Мне бриться нечем.

— Угу, — кивнула она с самым серьёзным видом.

— Всё. До завтра.

Я показал ей «викторию», хотя ни разу не видел этого жеста в Отуме, и развернувшись, торопливо зашагал меж повозок. Пощупал карман, в котором лежала объяснительная, и прибавил темп. Чревл его знает, сколько уже времени прошло.

Бледноватый свет луны, то и дело скрывающейся в облачной дымке, всё же позволял хоть как-то различать дорогу. Но по ней идти я не решился, увидев пару храмовников вышагивающих по едва различимому в ночи полотну. Возможно патруль.

Взяв правее, рванул между палаток, рискуя заблудиться, но вскоре оказался на знакомой грунтовке. Ещё прибавил темп, поглядывая влево. Вот он знакомый силуэт виара, вот тренога. Правда, бочку уже сняли и оттащили на место.

— Так, это что такое, воин? — остановил меня грубый голос, едва я замер у штандарта, пытаясь в бледно-жёлтом свете разглядеть номер легиона и девиз.

От тени одной из палаток отделилась и двинулась ко мне фигура. Я вытянулся в струнку и полез в карман.

— У меня объяснительная от викариуса Артуно Верлонского, — проговорил, напряжённо глядя на незнакомого мужика в форме лег-аржанта. — А это тринадцатый легион?

— Ты чё, легионер, совсем оборзел? — холодно ответил мужик. — Пил?

— Никак нет, мин лег-аржант. Заблудился. У меня объяснительная есть, — повторил на всякий случай. — Я из «последков», только вчера гурт из наших собрали. Я в гурте Лостада… этого… — чревл, не помню фамилии, или как тут говорится — второго имени.