Журнал «Если» 2004, №12 - Бенедиктов Кирилл Станиславович (электронные книги без регистрации .txt) 📗
— Я пришел в срок, — ни к кому не обращаясь, объявил он. — Солнце коснулось верхушки неба, и я здесь. Но где же мой драгоценный братец, где Топильцин? Кажется, он опаздывает. Ну что ж, начнем трапезу без него…
В недоброй тишине, повисшей над площадью, он откинул крышку корзины и вытащил оттуда за волосы чью-то вымазанную в крови голову. Раскрутил, как пращу, и швырнул на заполненную празднично одетыми придворными террасу.
— Этот мальчишка сейчас рассказывает Тескатлипоке о вашем вероотступничестве, семпоальцы! — крикнул карлик неожиданно сильным и звучным голосом. — Уже месяц вы не проливаете жертвенной крови, не жжете кости во славу Дымящегося Зеркала! Вы поверили обманщику, вы поклоняетесь самозванцу, который боится даже взглянуть на Балам-Акаба, Ягуара Ночи!
За спиной Кортеса вскрикнула женщина. Э. рнандо повернул голову и увидел меднокожую толстуху в пестрой юбке, пробивавшуюся сквозь толпу.
— Мой сын! — вопила она, размахивая похожими на окорока руками. — Ты убил моего сына, грязный колдун! Я буду молить Кецалькоатля, чтобы он вырвал твое сердце.
Карлик расхохотался и ловко, по-паучьи вскидывая кривые ноги, забрался на несколько ступенек повыше.
— Моли, моли его, толстуха. Можешь даже пообещать ему свою девственность — он все равно ничем не способен тебе помочь. Моего братца тошнит при виде крови, где уж ему вырывать сердца! Но если ты очень попросишь, он споет тебе пару песенок…
Балам-Акаб вытащил что-то из складок одежды, прицелился и метко запустил в приближающуюся к лестнице женщину. Толстуха охнула, схватилась за лоб и тяжело осела на землю.
— Ваш Кецалькоатль не защитит вас, семпоальцы! — торжествующе прокричал горбун. — Он слишком слаб и труслив! Сила в руках у моего господина, Тескатлипоки!
— Ты чересчур громко кричишь, маленький человечек, — прозвучал над его головой странный металлический голос. — Смотри, как бы тебе не лопнуть от натуги.
Придворные, танцовщицы и телохранители расступились перед Змеем так же, как пятью минутами раньше толпа на площади расступалась перед Балам-Акабом. Но если на карлика смотрели с испугом и ненавистью, то во взглядах, обращенных к Кецалькоатлю, Кортес читал любовь и надежду. Лицо Змея по-прежнему скрывала серебряная маска, а в руках не было оружия.
— Ты все-таки пришел, братец! — насмешливо приветствовал его Балам-Акаб. — Я рад, что ты переборол свой страх… Я кое-что принес тебе на случай, если ты вдруг проголодался. Две головы, мальчика и девочки. Еще свежие — я оторвал их этой ночью.
— Я предупреждал тебя, порождение тьмы, — в голосе Кецалькоатля зазвенело отвращение, — чтобы ты больше не трогал жителей этого города…
— Ну да, — подхватил карлик, — предупреждал, конечно! Но что ты мог мне сделать, если бы я нарушил твой запрет? Убить? Так мы для того и затеяли сегодняшний поединок. А раз тебе нечем меня наказать, братец, то почему бы мне не порезвиться в свое удовольствие?
— Довольно, — сурово прервал его Змей. — Ты хотел поединка — ты его получишь. Жители Семпоалы! Дети мои и братья! Колдун, называющий себя Балам-Акабом, пришел в наш город, как вор, и убивал под покровом ночи. Всем известно: я не одобряю убийств, но клянусь вам, что остановлю сегодня кровавую охоту. Клянешься ли ты, Балам-Акаб, что покинешь Семпоалу и не тронешь больше ни одного из ее жителей, если я одержу над тобой победу в поединке?
Горбун подпрыгнул и звонко хлопнул ладонью себя по заду.
— Сначала одержи эту победу, братец, — фыркнул он. — Тогда и поговорим.
— Что ж, — спокойно произнес Кецалькоатль, — если ты отказываешься дать эту клятву, мне придется поступить с тобой, как с опасным зверем. Но помни: ты выбрал свою судьбу сам.
— Убей его, господин наш! — взвыла пришедшая в себя толстуха. — Вырви ему сердце!
— Мы не для того прогнали жрецов Тонатиу, чтобы им уподобляться, — неожиданно мягко возразил Змей. — Если на тебя в джунглях нападет ягуар, ты же не станешь вырывать ему сердце, дочь моя. Но безнаказанным он не останется, обещаю тебе…
— Хватит болтать! — крикнул карлик. — Я вызвал тебя, братец, со мной и разговаривай!
— Какой поединок ты предлагаешь? — спросил Кецалькоатль, подойдя к самому краю платформы. Кортес внимательно следил за каждым его движением. — Может быть, сыграем в тлачтли?
Угловатое тело Балам-Акаба затряслось от смеха.
— Тлачтли? Ну и умен же ты, братец! Взгляни на себя — ты высок, силен, правда, маска наверняка будет мешать тебе видеть мяч, ну так что ж, в крайнем случае ты ее снимешь. А. куда мне девать свой горб, скажи на милость? А ту ногу, которая на пол-локтя короче другой, ты мне не выпрямишь? Нет уж, в тлачтли играй с кем-нибудь другим. Я хочу, чтобы сразились наши нагуали.
Кортес тронул своего коня и подъехал вплотную к Ясмин.
— Принцесса, вы случайно не представляете, что он собирается предпринять?
— Понятия не имею, — рассеянно ответила она, зачарованно глядя на возвышавшегося над краем террасы Кецалькоатля. — Знаю только, что час назад Ахмед передал ему скрижали — думаю, они у него в корзине.
— Правило для поединка одно, — продолжал Балам-Акаб, кривляясь перед своим противником. — Никто, кроме нас, не имеет права вмешиваться в сражение. Твои телохранители должны отойти на десять шагов. Предупреждаю: если кто-нибудь из них попробует коснуться моего нагуаля, тот разорвет его в клочья.
— Мой нагуаль — птица, твой — ягуар. — Кортесу показалось, что в металлическом голосе прозвучала насмешка. — Как же они будут биться?
— Не забывай о второй своей сущности, братец, — горбун подмигнул и полез в корзину. — У тебя ведь есть еще нагуаль-змей, который помог твоему божественному предку в подземных ямах Шибальбы. Или у тебя силенок не хватит справиться с таким могущественным нагуалем?
В первое мгновение Кортесу почудилось, что карлик вытащил из корзины еще одну мертвую голову, но это оказался странного вида клубок переплетенных ветвей, из которого во все стороны торчали сухие стебни тростника.
— Я вызываю своего нагуаля, — сообщил он Кецалькоатлю. — А ты уж, братец, как хочешь.
Он просунул голову в клубок веток и принял облик диковинного лесного демона. Из сплетения ветвей донесся громкий, совершенно нечеловеческий вой, живо напомнивший Кортесу стоны ночных призраков над руинами Лубаантуна. Тело горбуна затряслось, он неожиданно высоко подпрыгнул, оказавшись едва ли не на уровне ног Кецалькоатля, и в тот же момент на площади одновременно закричали от ужаса сотни людей. Кортес натянул поводья, разворачивая коня. По толпе, запрудившей площадь, прошла новая трещина, куда шире прежней. От колоннады храма, из тени которого появился недавно Балам-Акаб, плавными прыжками мчался к лестнице огромный черный ягуар, казавшийся сгустком темного пламени. Эрнандо узнал его — это был тот же зверь, что появился на верхушке холма в день, когда они с Ясмин спустились в подземелья белой пирамиды. Лошадь принцессы заржала и попыталась сделать свечку, забив передними копытами в воздухе, но Кортес поймал ее за повод и с силой потянул вниз.
На площади началась паника. Меднокожие, оказавшиеся на пути чудовища, бросались с кулаками на стоявших плотной стеной соседей, пытаясь вырваться из ловушки, в которую загнало их собственное любопытство. Огромный зверь летел к лестнице храма, задевая когтями мощных лап спины и шеи тех, кто падал перед ним на колени. Уже десяток меднокожих, истошно крича, катались в пыли, оставляя кровавые следы на старых камнях Семпоалы. Наконец ягуар достиг цели и в два прыжка взлетел по ступеням на террасу.
Кецалькоатль встретил его, не дрогнув. Когда оскаленная морда зверя показалась над краем площадки, он широко раскинул руки и прокричал что-то на неизвестном Кортесу языке.
Ягуар замер. Несколько бесконечно долгих мгновений он еще тянулся когтистой лапой к вознесенной над площадью высокой белой фигуре, потом выгнулся дугой и покатился вниз по ступеням. Когда он грянулся оземь, над площадью взвился пронзительный визг карлика:
