Песнь Хомейны - Роберсон Дженнифер (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗

– И каков же твой ответ? Это ее удивило:

– Там, где есть долг, таких вопросов не существует. Ты сам теперь Правящий Дом Хомейны, Кэриллон – что же тебе еще остается делать, как не отнять свой трон у Беллэма?

Ничего другого я и не ожидал – и все-таки было странно видеть в своей матери такую спокойную решимость, слышать от нее такие слова. Будь это мой отец – такая встреча была бы в порядке вещей, но отца у меня больше не было

– и вот теперь моя мать благословляла меня на войну.

Я отошел от окна:

– Ты поедешь со мной? Сейчас, теперь же?

– Нет, – улыбнулась она.

– Я все рассчитал, – с нетерпеливым жестом проговорил я. – Ты наденешь платье служанки с кухни и выйдешь из дворца вместе со мной. Это можно сделать.

Я сумел это сделать. Они ничего не заподозрят, – я коснулся своего перемазанного лица. – Надень засаленное платье, попытайся подражать манерам служанки… Ты будешь рисковать своей жизнью – но у тебя все получится.

– Нет, – снова ответила она. – Разве ты забыл о своей сестре?

– Торри в Хомейне-Мухаар, – мне показалось, этого ответа достаточно, я снова выглянул в окно. – Мне тяжелее пробраться в Хомейну-Мухаар, чем в Жуаенну, но как только мы выберемся отсюда, я займусь освобождением Торри.

– Нет, – в третий раз повторила мать. – Кэриллон, не сомневаюсь, что ты продумал все до мельчайших деталей – но я на такое не пойду. Турмилайн в опасности. Она – заложница Беллэма, и заложница именно на такой случай, ты думаешь, если мне удастся бежать, Беллэм ничего не предпримет?

Она сдвинула брови, в ее глазах я прочел страдание.

– Он очень скоро узнает все – узнает, что я бежала от его стражи. И за это покарает твою сестру.

Я стремительно пересек комнату и взял мать за плечи:

– Я не могу оставить тебя здесь! Или ты думаешь, что я смогу спокойно жить, зная, что ты здесь? Здесь – в запустении, в холоде, пробирающем до костей – в этом убожестве!.. Мама…

– Мне никто не причиняет вреда, – отчетливо проговорила она. – Меня не бьют. Кормят. Правда, содержат, как нищенку – ты сам это видишь, – она коснулась пальцами моих запястьев, скрытых кожаными браслетами. – Я знаю, чем ты рисковал, придя сюда. Если бы Турмилайн была в безопасности, я ушла бы с тобой. Но я не оставлю ее Беллэму, чтобы он вымещал на ней свою ярость.

– Значит, он все это сделал специально – на случай, если я вернусь!

Я давно должен было понять это – но то ли не мог, то ли не позволял себе.

– Раздели сокровище – обманешь воров, – я выругался – и тут же прикусил язык, сообразив, что моей матери не пристало слышать такие слова.

Она улыбнулась, но глаза ее по-прежнему были полны слез.

– Не могу. Ты понимаешь? Я думала, что ты мертв, а моя дочь пропала. Но ты здесь, живой и невредимый, и у меня снова появилась надежда. Теперь – иди и делай, что должно, но иди без меня, чтобы я не задерживала тебя, – она жестом заставила меня удержать готовые сорваться с губ возражения. – Ты видишь, какая я? Я буду тебе в тягость. А я вовсе не хочу этого – ведь тебе еще предстоит отвоевать свое королевство.

Я невесело рассмеялся:

– Вот и рухнули все мои прекрасные планы. Я думал освободить тебя и отвезти туда, где стоит моя армии, туда. где ты была бы в безопасности. Потом я собирался заняться спасением Торри – даже если бы мне для этого пришлось попросту взять Хомейну-Мухаар…

Я вздохнул и безнадежно покачал головой.

– Ты хорошо указала мне мое место.

– Твое место – в Хомейне-Мухаар, – она поднялась, не выпуская моих рук, сжимая их хрупкими пальцами. – Иди же туда. Отвоюй свой трон и освободи сестру.

Тогда я пойду туда, куда ты прикажешь мне. Только тогда.

Я обнял ее, прижал к себе – и тут же отпустил, выругавшись сквозь зубы: боги мои, я же был так грязен…

Она рассмеялась. Стерла полоску грязи со своего лица и рассмеялась – а потом заплакала – и я снова прижал ее к себе, и больше уже не отпускал – долго, долго…

Я покинул Жуаенну так же, как и вошел в нее с великой осторожностью.

Сгорбившись, прихрамывая, я ковылял прочь, низко склонив голову, стараясь не торопиться. Вышел из тех же ворот, в которые вошел, пробормотав что-то солиндским солдатам, на что они ответили потоком брани и попыткой дать мне подножку, чтобы я свалился в лужу конской мочи. Может, лучше было бы упасть но мои рефлексы оказались сильнее и мне удалось не растянуться на брусчатке.

Тут же я вспомнил о своей внешности и о той игре, которую вел, споткнулся, замахал руками и вскрикнул – к вящему веселью солдат, проводивших мой уход солиндской бранью, издевками и грубым хохотом.

Так я покинул свой дом и поковылял в деревню, по дороге обдумывая создавшееся положение.

Моя мать была права. Если бы я увез ее из Жуаенны, Беллэм тут же понял бы, что я вернулся, понял бы он, и где я. Кому еще пришло бы в голову похищать мою мать? Она провела пять лет в заточении в собственном доме, и никто не предпринимал попыток освободить ее. Только я был настолько заинтересован в ней, чтобы отважиться обвести вокруг пальца солиндскую стражу.

Когда все твои планы вот так рассыпаются в прах, чувствуешь себя полным глупцом, тем более, что с самого начала должен был понимать, что все это было бессмысленной и бесполезной затеей. Финн, наверно, подошел бы к этому делу по-другому. Или – вообще не стал бы ввязываться в это.

Я забрал моего пони у хозяина унылой и грязной деревенской харчевни и немедленно отправился в путь – к дереву, расколотому молнией, чтобы забрать спрятанные там меч и лук. Вооружившись, я сразу же почувствовал себя увереннее: все-таки поездка в Жуаенну сильно потрепала мне нервы. Меч я повесил на пояс, лук Чэйсули – за спину, и снова сел в седло терпеливого степнячка-пони.

Я ехал по заснеженным равнинам – из одного дома в другой дом, теперь моим домом стала армия, где люди моей земли составляли и разрабатывали планы действий, учились владеть оружием и выжидали. Я ехал туда, где было будущее Хомейны. Ехал и думал – как странно, что люди называют какую-то землю своей, когда боги создали землю для всех…

Потом я подумал о Лахлэне и о его служении. Он рассказал мне, что служение Лодхи не требует ни восхвалений, ни священнических облачений, ни прочих подобных глупостей. Он говорил, что единственной его обязанностью было рассказывать о Лодхи тем, кто пожелает слушать – но не принуждая их, лишь в надежде, что они сами узрят и примут путь истинный. Я не препятствовал ему в этом, хотя сам и верил в других богов, он никогда и ни к чему не принуждал меня, и я был благодарен ему за это.