Чародеи. Пенталогия - Смирнов Андрей (книги .txt) 📗
В рассказе Идэль его обеспокоила одна маленькая деталь.
Дело в том, что он закрыл сейф, прежде чем уйти из подземелья. А когда Идэль туда пришла во второй раз, сейф был открыт. Кто–то там побывал. После него и до ее возвращения.
Если сейф вскрывали Причащенные, значит, Севегала похитили не они. Иначе они побывали бы там раньше. Причащенные знали, что Частица у Севегала, но не знали, где сам Севегал. Зато они прекрасно были осведомлены о делах Идэль. И как только она переместилась в подземелье, им стал известен код бинарного портала, и они тоже смогли туда попасть.
С другой стороны, сейф могли вскрыть и не Причащенные. За Идэль могли следить ита–Берайни или еще кто–нибудь. Важно то, что кто–то следил, и очень плотно.
Кому–то очень нужна была эта девочка.
Вомфад солгал ей. Конечно, ей было чего опасаться. Ей, первой в списке наследников Джейбрина по крови.
У Шерагана даже была мысль жениться на ней. Его остановила только всем известная история с пажом. Идэль была непредсказуема и сумасбродна. Слишком избалована. На любую попытку контроля она реагировала очень бурно. Вместо жены Шераган получил бы ходячий вулкан неприятностей. А ему и собственных проблем хватало.
Итак, кто–то решил приглядеть за девчушкой. Скорее всего, «глазами» служит один из близких к ней людей.
Вомфад подумал, что нужно будет еще раз и очень тщательно проверить того хмыря, которого она привезла из Академии. На вид дурачок дурачком, но… кто знает?
И еще: все–таки нужно будет найти ей подходящего мужа. Не такого размазню, как аминорский наследник, а что–нибудь поприличнее. Такого, чтобы смог ее усмирить.
Может быть, брату ее сплавить? Вомфад несколько секунд обдумывал эту идею. Потом он понял, что ему жалко брата.
Он закрыл ящик стола, отключил заклинание информационной деформации, вызвал фантомное зеркало и приказал секретарю впустить Самилера. Глава Аминор заждался уже, поди.
* * *
Кариглем и Аллайга сидели в одной из комнат своего огромного замка и играли в шахматы. Почти идиллическая картина: любящая мать и почтительный сын.
Если, конечно, не учитывать того обстоятельства, что сыну самого Кариглема, отправленному недавно в Кильбрен, Аллайга приходилась не только бабушкой, но и матерью.
Все человеческие условности давно перестали для них что–либо значить. Инцест не вызвал отвращения, но не был и результатом их извращенного влечения друг к другу. Так было нужно для дела.
Кариглем, выросший в замке, был Причащенным более высокого порядка, чем Аллайга. Целое, объединявшее всех Причащенных, реализовалось в нем в наибольшей степени. Аллайга, добровольно предавшая Павшему и себя, и своего первенца, стояла немногим ниже. Когда она еще была человеком, ее предали. Из отчаянья в ней родилась ненависть к этому миру и жажда его разрушить. Судьба пошла ей навстречу, и Аллайга стала одной из тех, в чьих душа поселилась сила, действительно способная это сделать. Правда, когда эта сила пришла, самой Аллайге она не оставила даже ненависти. Ничего не оставила. Начало разрушения мира лежало в самих Причащенных. Они первыми должны были исчезнуть, раствориться – и этим приуготовить дорогу тому, чьими Частицами они были.
Сын Кариглема и Аллайги, рожденный от двух Причащенных, должен был достигнуть еще более высокой ступени реализации целого, чем его отец. После того, как пройдет Рунный Круг, и примет Частицу, конечно.
Аллайга сделала ход. После короткой паузы Кариглем ответил. Ровно через такой же промежуток времени – новый ход Аллайги.
В их действиях не ощущалось азарта. Игра свидетельствовала не о наличии человечности, а, скорее, о попытке ее изобразить.
В данный момент на их лицах не было масок. Маски появлялись лишь тогда, когда присутствие силы в них достигало определенного порога. Маски отображали изменения, происходившие в этот момент на более глубоком, сущностном плане: прежде живой человек становился лишь изображением человека .
Основная сложность стоявшей перед ними задачи заключалась в том, что не существовало никакого способа ее решения. По крайней мере, такого способа, о котором им было бы известно. Они могли лишь способствовать появлению более совершенных Причащенных. Которые, возможно, эту задачу сумеют решить. Последним проектом такого рода был их сын.
– Ты чувствуешь это? – неожиданно спросил Кариглем.
Прошло несколько секунд. Аллайга неуверенно кивнула. Забыв про шахматы, они встали и пересекли комнату, направляясь к балкону. На их лицах медленно образовывались маски. Платиновая и золотая.
На первый взгляд, снаружи все было по–прежнему. Мрачный, застывший мир. Черно–серые скалы, темное небо с тусклыми огоньками звезд. В четырехмерном пространстве это место находилось на самом краю Нимриано–Хеллаэнского потока миров. Периферийные миры редко бывают пригодны для жизни. В трехмерном пространстве планета располагалась слишком близко к своей звезде, безымянному красному карлику. Ее вращение вокруг своей оси было совсем медленным. Ближайшие недели солнце будет поджаривать противоположную сторону планеты.
Небо было темным, пронизанным тусклым коричневым светом, горизонт светился бледно–желтым. Аллайге показалось, что среди звезд она увидела несколько вспышек. Да, так и есть. Затем там вспыхнул серебристый огонек. И еще один. И еще.
Огоньки приближались. Затем один из них изрыгнул зеленоватый сполох. Энергетический заряд пересек разделявшее их пространство почти мгновенно. Замок тряхнуло. Пламя бушевало в каких–нибудь пятидесяти метрах от стоявших на балконе Аллайги и Кариглема, медленно стекая по вниз по невидимому куполу. Там, где оно попадало на камень, материя испарялась.
– Не знаешь, кто это? – спросил Кариглем, разглядывая огоньки.
В ту же секунду воздух перед ними исказился – как будто бы невидимый великан настраивал бинокль. Огоньки выросли и превратились в фигуры людей, облаченных в некое подобие серебристо–белых доспехов. Доспехи были очень сложными и массивными. Они полностью закрывали тела прибывших. Латы были покрыты какими–то детальками, непонятными узорами и выемками, имевшими то ли функциональное, то ли чисто декоративное предназначение. Во всяком случае, выглядели новоприбывшие красиво. Уверенно. И смертоносно.
Они были окружены свечением, имевшим четкие и резкие границы. Как будто бы находились внутри прозрачных кристаллов.
В руках – оружие. Приспособления, отдаленно напоминавшие то ли копья, то ли жезлы. С дополнительными рукоятками, выступами, какими–то светящимися наростами – одни в виде дисков, другие – гроздей или спиралей.
Наблюдай эту картину Дэвид Брендом, он бы сказал, что доспехи этих господ куда больше походили на скафандры из какого–нибудь безумного фантастического фильма, а оружие – на лазерные ружья.
И отчасти он был бы прав. Но только отчасти.
– Хеллаэнские рейнджеры, – ответила Аллайга. – Элитные подразделения городской стражи.
– Им–то что здесь надо?
– По–моему, это очевидно.
Пока они говорили, рейнджеры успели сделать еще несколько залпов. Истинные Камни, украшавшие их оружие, медленно раскалялись. Замок непрестанно вздрагивал. Казалось, он полностью объят пламенем. Защита еще держалась, но быстро сходила на нет. Каждый следующий всплеск зеленого огня расцветал на несколько метров ближе к стоящим на балконе людям.
Кариглем поднял правую ладонь. Левой рукой он сжимал руку Аллайги. Свободной рукой женщина синхронно повторила его движение. Маски полностью скрыли их лица.
Они перестали быть людьми, они стали частями целого, которое не имело собственного имени. В замке были и другие Частицы, меньшие – в этот момент все они стали одним. Впрочем, они и так были одним целым, только вот обычно поддержание этого единства требовало слишком высоких затрат. По крайней мере, в этом убогом и несовершенном мире. Но на короткий срок они могли делать свое единство актуальным, проявлять ту силу, которая жила в них.
Зеленое пламя иссякло. Энергетические сгустки гасли в воздухе, не долетая до защитного кокона, окружавшего замок. Сила распространялась вовне. Затем она захватила и самих стрелявших. Их оружие, доспехи, да и они сами были пронизаны мощнейшими и искуснейшими заклятьями. Но это не имело значения для силы, проводниками которой служили Кариглем и Аллайга. Стихии расщепились, сами законы, образующие мир, на короткое время стали другими. Энергетические структуры распадались, материя разваливалась, как перегнивший плод. Рейнджеры даже не успели крикнуть – исчезли, как дымные облачка, смытые порывом ветра.
