Тропой Кота (СИ) - Чернышова Марина Вадимовна "Майрин_Shadow" (чтение книг .txt) 📗
- Нужно немедленно ехать за ними, - деловито сказала Белла. – Времени прошло еще немного. Если возьмем в Гильдии лучших лошадей – возможно, мы успеем предотвратить беду.
- Верно! – подхватил Зимородок. – Лисицы, бегите к Волкодаву за лошадьми. Руфус, Эдвиг, собираемся в дорогу. Сразу и поедем…
- Эй! А как же я? – возопил Горди, видя, как Белла убегает с его деньгами.
…Сердитый стрекот арбалета был предпоследним, что предатель услышал в своей короткой жизни. Последними были раздраженные слова Банди:
- На тебя, паскуда, у нас нет времени.
Лемур презрительно откинул в сторону застреленного в упор Крота и на прощание пнул его тупым носком тяжелого сапога. Дальнейшая судьба его тела уже никого не заботила.
А через полчаса три вора и две принцессы уже скакали прочь из города, окольными путями обходя патрули карателей, в том же направлении, в каком почти месяц назад его покинули Кот Крысолов и Танока Сорока.
Могура была одним из самых древних богов в этом мире, тех, кто унаследовал часть своих сил от Первородных Драконов. Никто из народов, кроме брестольцев, более не поклонялся ей на Титране. В телесном обличии Могура являла собой огромную и старую болотную гадюку с узором на черной чешуе, сливающейся с зеленой трясиной. Четыре глаза – два обычных и два маленьких незрячих – горели в туманном сумраке, словно болотные огни. На голове богини-змеи восседала черная адамантовая жаба, державшая пламя в открытой пасти.
Обычно толстая и неповоротливая Могура лежит в самой непроходимой топи, а ее длинный цепкий хвост, появляясь из воды то тут, то там, хватает зазевавшихся путников и утягивает их в раскрытый рот болотной гадюки. Однако роль Могуры меняется, когда наступает засуха, голод, эпидемия или иная беда не только в Брестоле, но и на всем Титране. Тогда старуха-змея призывает шаманов, ведьм и целителей и ведет их в потаенные уголки болотных заводей и лесов, где цветут самые редкие травы, зреют самые редкие ягоды и грибы и где можно найти иные ценные ингредиенты для зелий и заклинаний.
Могура умело обманывает врагов: если какая-нибудь армия соберется напасть, допустим, на Могурополь, богиня заманит неприятелей в топи и заставит их долго бродить в зловонном лабиринте, отправляя их одного за другим на дно болот, в свою ужасную ядовитую пасть. К обитателям своей страны древняя гадюка гораздо более благосклонна, но даже бывалым брестольским путешественникам следует быть осторожными, исследуя скрытные болотные тропинки.
Крысолову и Таноке это тоже пришлось усвоить. Через топь они шли пешком, ведя лошадей в поводу, и порой преодолевать сотню метров им приходилось часами, прощупывая каждый дюйм мягкой болотной почвы. Вонь и сырость были их неизменными спутниками в эти ужасные дни. Иногда казалось, будто сама богиня-гадюка пыталась вмешаться в ход событий и не дать Коту и его спутнице добраться до заветной реки.
В пути они мало общались, поскольку были измотаны трудной дорогой. Костров они не жгли – в болотах это делать опасно – поэтому ночами дрожали от холода, рискуя серьезно заболеть. Запасы еды таяли буквально на глазах, а о воде и говорить нечего. Но все же, несмотря ни на какие невзгоды, они упрямо шли дальше, поддерживая друг друга по мере своих сил.
Так, в борьбе и лишениях, прошло четверо суток. Крысолов и Танока, кажется, и сами не заметили, как на рассвете пятого дня воздух стал свежее, а тропа потянулась все выше и выше. Предгорья встретили их сухим каменистым ландшафтом, диким и неприветливым, словно выжженная безжалостным солнцем степь. Кругом – никаких поселений, не было ни намека даже на самую захудалую деревеньку. Впрочем, Кот уповал на то, что за этим тонким горным поясом, в густых, почти таежных лесах северной области Брестоля, должны обитать люди. Раз уж есть гарнизон – значит, есть и что охранять. Тем более что Сорока была уверена в том, что русло Оленька окружено населенными пунктами; а кому еще довериться, когда больше никого не осталось?..
Медвежье ущелье, на самом деле, не заслуживало какого-то особого описания. Когда-то оно было частью караванной тропы, соединявшей центр Брестоля (вернее, его более древнего прародителя) с северо-восточными землями Бьорнланда – нынешнего Бестиаполя. Когда отношения двух королевств обострились и границы закрылись, тропу забросили, и теперь она использовалась разве что местными жителями, ради жалких грошей возивших древесину и добытую в лесах дичь на рынки южных городов. Воры были очень осторожны, когда переходили по ущелью на другую сторону горной цепи, но, на счастье, никто не поджидал их на вершинах скорбных серых хребтов.
На короткое счастье, если быть честным.
Первым, что насторожило Крысолова примерно за полмили до речного берега, была тишина. Птичий щебет раздавался далеко за спиной, а отсюда они как будто улетели по некой причине. И это была не простая тишина, а какая-то гнетущая, мертвая, словно затишье перед бурей.
Сколько бы Кот ни вглядывался в промежутки между деревьями, он никак не мог отыскать тонких струек дыма, поднимавшихся в небо над трубами домов или над уличными кострами. По пути сюда им никто не встретился, хотя в разгар лета унылым брестольским дорогам самое время оживиться. Зато подлесок был вытоптан, будто совсем недавно этот лес прочесывала целая конная армия.
Еще несколько метров – и воры выехали к реке. Ее пологие берега были зажаты между двумя высокими стенами густого темного леса. Оленек лениво плескался и журчал в своем узком каменистом русле, оживляясь на живописных порогах и поблескивая в солнечных лучах. Седые ветлы меланхолично склонялись к воде, купая в ней концы своих гибких веток. Но вряд ли Крысолов и Танока оценили этот скромный, но такой прекрасный нерукотворный пейзаж: берега были пусты.
На карте именно в этой точке стоит красный крестик.
- Где же они?.. – тихо произнес Кот, чувствуя, как кровь отхлынула от лица.
- Может быть, мы приехали не туда? – спросила Сорока с надеждой, но голос, внезапно раздавшийся за спинами воришек, подавил и этот слабый росток:
- Нет, господа. Вы приехали именно туда, куда следовало.
И ту же со всех сторон, словно черти из-под земли, откуда ни возьмись появились знакомые Крысолову и Таноке рыцари в кольчужных доспехах и зеленых плащах, с обнаженными мечами и размотанными веревками, и окружили воришек плотным полукольцом. Коту не стоило терять бдительность и следовало догадаться, что странный примятый подлесок над мелкими лесными оврагами и еловые ветви, сильно пригнутые к земле, могут быть отличным местом для засады.
- Что вы здесь делаете? – спросил Крысолов, лихорадочно соображая, можно ли выкрутиться из сложившегося положения. – Где беженцы?
- И это – величайший из воров Морквы Кот Крысолов, - глумливо улыбнулся командир карателей – тот самый, который месяц назад во главе маленького отряда накрыл их вместе с бродячими комедиантами на городской рыночной площади. – Поверивший в то, что на севере Брестоля под самым носом у вооруженного гарнизона сидит в лесу жалкая кучка каких-то беженцев! Удивительно, насколько прихвостни воровских князьков доверчивы к своим более честным и благородным собратьям…
- Крот… - сокрушенно произнес Крысолов, пораженный внезапной догадкой.
- Господин Горди был необычайно любезен, когда согласился нам помочь, - продолжал издеваться каратель. – Не безвозмездно, правда, но король Брестоля Орхольд необычайно щедр с теми, кто помогает властям поймать отъявленных нарушителей закона. Но о чем мы говорим, друзья… взять их!
Кот и Сорока пришпорили лошадей и бросились на прорыв, но веревки, просвистев в воздухе, опутали конские шеи. Крысолов вылетел из седла, но быстро оправился после удара о землю и, нацепив на руку когтистый кастет, ринулся в бой. Его спутница до последнего держалась на лошади, пиная любого, кто посмел бы приблизиться к ней вплотную. Но что могли сделать почти безоружные и беззащитные воры против целого отряда закованных в железо королевских воинов? Через несколько минут отчаянной борьбы оба были схвачены.
