Инферно. Последние дни - Вестерфельд Скотт (серии книг читать бесплатно .TXT) 📗
Я вздохнул, чувствуя себя еще более жалким. Я только что подтолкнул Моса к странной цыпочке-наркоманке, в которую он втрескался, но даже это не заставило меня почувствовать себя лучше. Я остановился около ряда мусорных баков. У двери ресторанной кухни, вспрыгнул на край одного из них и уселся, болтая ногами и ударяя пятками по металлическому боку.
— Кстати, какое отношение все это имеет к игре Перл на гитаре? — спросил Мос.
— Не помню. Знаю лишь, что меня от этого воротит. В смысле, что хорошего в том, чтобы быть третьестепенным гитаристом в группе? Или, может, Минерва тоже играет на гитаре? А?
Он засмеялся, подпрыгнул и сел рядом со мной.
— Послушай, Захлер. Ты важен для группы. Ты даешь нам энергию.
— Что, типа щенка?
— Помнишь первый день? Если бы тебя там не было, мы с Перл не продержались бы и десяти минут.
— И что теперь? Вы уже оставили все это позади. Значит, и я вам больше не нужен. — Я с хмурым видом посмотрел на него. — Так что там за план у Перл?
— Ну, она считает, что по-настоящему это не новый звук — иметь больше одной гитары.
— Ох!
Горло у меня перехватило, ноги перестали качаться, замерев посреди движения. Мне конец.
— Перл собиралась сама тебе сказать, но, думаю, я должен сделать это сейчас. Штука в том… ммм… в общем, мы хотим, чтобы ты играл бас.
— Что?!!
— Нам нужна бас-гитара. И у нас такая группа, что, стоит ввести нового человека, все рухнет. — Он покачал головой. — В смысле, не хотелось бы мне какому-то новичку растолковывать насчет Аланы Рей, — Закончил он совсем еле слышно: — Или насчет Мин, если уж на то пошло.
Я ударил пяткой по металлу. Бум!
— Но, Мос, я провел последние шесть лет, играя на гитаре.
— Захлер, ты провел последние шесть лет, играя на гитаре, как будто это бас. — Пальцы у него задергались. — Ты не замечал, что все отрывки, которые я писал для тебя, на нижней части четырех струн и практически без аккордов? Ты можешь переключиться на бас за пять минут. Я бы и сам посоветовал тебе это уже давным-давно, вот только у нас не было бас-гитары.
— Но, Мос, у нас ведь и сейчас ее нет.
— Есть. У Перл под кроватью.
Я вскрикнул и обеими пятками ударил по отозвавшемуся гулким звоном металлу.
— Разве это не означает, что она и на ней играет? Причем, скорее всего, лучше меня, учитывая, что я и держал-то такую в руках один-единственный раз — в магазине музыкальных инструментов?
— Насчет этого можешь не волноваться. — Он улыбнулся и протянул ко мне ладонь с растопыренными пальцами. — Давай.
Я уставился на его руку.
— Что давай?
— Приложи свою руку к моей.
Я нахмурился, но сделал, как он сказал. Мои пальцы почти на дюйм выступали над пальцами Моса. Большие, толстые, неуклюжие.
— Bay! — воскликнул он. — Фотлично! Тебе нужно как-нибудь помериться с Перл. У нее совсем крошечные ручки.
— Правда?
Я вспомнил, как играл на бас-гитаре в тот раз в магазине, ударял по струнам, толстым, словно стальные черви. Между ладами были целые мили.
— Ага. Она даже не сможет обхватить левой рукой гриф.
Я посмотрел на свои большие, толстые, фотличные пальцы и засмеялся.
— Не может даже удержать бас-гитару! Наш музыкальный гений.
15
«The Needs» [40]
Это было странно — ждать точно до часа ночи.
Я всегда ненавидел часы и расписания, но это ощущалось по-другому — немного похоже на чувство, которое я испытал перед тем, как об улицу передо мной разбился телевизор. Моя внутренняя магия вопила, что вот-вот должно что-то произойти.
Как будто я и так не знал этого.
Я сидел на кухне с выключенным светом и широко распахнутым окном, в которое вливалась прохлада позднего сентября. Квартира родителей находится на шестом этаже, и всю оставшуюся ночь жар будет просачиваться вверх от остальной части дома, как будто мы жили на крышке пароварки. Старый холодильник негромко гудел, иногда мощно порыкивая в усилиях сохранить пиво холодным, а молоко не прокисшим. Время от времени с улицы доносилось завывание сирен и потрескивание статики полицейских раций.
Тьма жужжала вокруг, кожу покалывало, пальцы перемещались по струнам не подключенного к розетке «Стратокастера», извлекая из них негромкие звуки. Я представлял себе, что слышу усиленную мелодию, и поверх нее звучит голос Мин.
Вся эта история со звонком в час не имела никакого смысла. Минерва сказала что-то о том, что это для того, чтобы не разбудить ее родителей, но если проблема в них, зачем звонить посреди ночи?
Может, ее папа и мама религиозные фанатики типа таких, которые запрещают ей разговаривать с мальчиками по телефону? И именно поэтому она покидает дом только в воскресенье утром? Может, они считают, что Перл водит ее в церковь?
А что? По-моему, идеально. Если репетиции — наша церковь, то Минерва — верховная жрица.
Я заскользил пальцем по самой низкой струне, издавая звук летящего к земле крошечного самолета. Это всегда меня напрягало — звонить девушке первый раз, даже нормальной девушке с нормальными родителями. Даже такой, которая не выпевает святые таинства под мою игру на гитаре.
Минерва передала мне номер своего телефона, когда никто этого не видел, и прошептала инструкции. Она понимала, что это плохо, и я тоже — типа того сорта вещей, от которых распадаются группы. Неправильность всего этого окружала меня во тьме, словно облако москитов, парящих на расстоянии дюйма от кожи и готовых укусить.
И час ночи, до которого пятнадцать минут назад, казалось, была еще целая вечность, уже почти наступил…
Я положил «Страт» на кухонный стол, снял со стены телефон и вытащил бумажку с номером, которую она дала мне. Почерк у нее был неряшливый, почти как у Захлера, бумага смялась за десять дней пребывания в кармане вместе с ключами, монетами и гитарными медиаторами.
Я медленно набирал номер, говоря себе, что все не в счет, пока я не наберу последнюю цифру. В конце концов, уже были ночи, когда я заходил почти так же далеко, но потом останавливался.
На этот раз за пять секунд до часа я довел заклинание до конца.
Она сняла трубку еще до звонка.
— О-ох, только не долгий гудок, — негромко сказала она, и поначалу ее слова показались мне лишенными всякого смысла.
— Минерва?
— Ты в конце концов решился, Мосси, — прошептала она.
Я облизнул губы, которые ощущались сухими и грубыми, как пережженный тост.
— Да, решился.
— Я тут сидела и ждала десять ночей подряд.
— Ох! Прости, что так долго.
Оказывается, я тоже шептал, хотя комната моих родителей на другом конце квартиры.
— Это было совсем неплохо. Каждую ночь ровно в час я снимала трубку, и… — Она вздохнула. — В ответ лишь «у-у-у-у».
— А-а, долгий гудок.
Я откашлялся, не зная, что сказать.
— Долгий гудок вместо тебя.
Теперь она перестала шептать и говорила, как пела: низкий, рокочущий звук, перекрывающий гудение холодильника и шум проезжающих по улице автомобилей.
Я протянул руку к «Страту» и дернул открытую струну.
— У твоего телефона есть звонок?
— Да, есть, — Я услышал далекое звяканье на ее конце, как будто она ударила что-то. — Но он звонит в комнате моих родителей и внизу. Предполагается, что только Перл и Лус знают этот номер.
— Не слишком приятно.
Интересно, кто такая Лус? Еще одна подруга?
— И хуже всего — Лус убрала все мои номера.
— Убрала твои номера? Ты имеешь в виду, она унесла твою телефонную книжку?
Минерва захихикала.
— Нет, глупенький Мос. Маленькие кнопочки с цифрами. Я не могу набрать никакой номер.
— Дерьмо! Правда?
Что такое с ее родителями? И с Лус, кем бы она ни была?
— Вонючий телефон! — Снова негромкое звяканье. — Вот я и сижу здесь каждую ночь, ожидая и надеясь, что ты позвонишь. Хочу, чтобы ты позвонил, но вся на нервах, потому что боюсь — вдруг короткий звонок все же прорвется. Снимаю трубку ровно в час и слышу лишь «у-у-у-у»… словно какая-то жуткая пчела.