Клетка для певчей птицы (СИ) - Гладышева Наталья "Наташка" (мир книг .TXT) 📗

— Вам не к лицу снобизм, графиня, — заметил мужчина, накладывая в мою тарелку запечённые овощи и рыбу. — Или вы просто не голодны? Могу разнообразить ваши впечатления и уменьшить частоту рациона. Тогда, может быть, вы перестанете обижаться на ерунду?

Если он шутил, то весёлой шутку не назовёшь. Глянула на него хмуро и взяла в руки вилку. Ведь с него может статься отдать распоряжение не кормить меня. Следует поесть впрок, на всякий случай. Мало ли что в голову взбредёт моему тюремщику.

— А потом вы мне споёте, — это были не просьба или вопрос, просто констатация факта.

— Я не в голосе, — бросила с ледяным выражением лица.

— Графиня изволила показать характер? — голос Форуха звучал недобро. — И светское воспитание?

— А почему нет, господин ас Олиани? — наверное, стоило промолчать, но я не удержалась.

— Вы споёте мне? — спросил он меня спокойно.

— Нет, — сглотнула, но ответила уверенно и надменно.

— Приятного аппетита, — пожелал мужчина, встал с кровати и склонился надо мной. — Не пожалейте, графиня, — сказал он и властно поцеловал меня в губы, заставив заледенеть от страха. — Я пойду пройдусь. Нужно подумать. Ждите меня позже. Я зайду пожелать вам спокойной ночи.

От его вроде бы равнодушного тона пробирал мороз по коже. А ещё возникло понимание, что пока я была доброй и покладистой девочкой, мне удавалось хоть как-то, но держать ситуацию под контролем… Сейчас же я совершила непростительную ошибку. Стоило бы помнить, как деловой партнёр барона любил поддевать меня, и именно за высокомерие. И где была моя голова раньше?

Кусок в горло мне не полез после всего произошедшего. Постепенно на меня обрушивалось понимание ситуации. Оно оглушало, заставляло задыхаться от сдерживаемых слёз и ужаса. Я не в гостях у подруги или друга. Я в доме у человека, который должен убить меня. И я ещё сомневаюсь в том, чтобы использовать свой дар против тюремщика? Скучаю по его обществу? Я просто сошла с ума и показываю себя совсем полной дурой. Так быстро забыть об опасности, а точнее так и не осознать её до момента, когда изменить почти уже ничего невозможно…

Я сжимала и разжимала кулаки и судорожно вздыхала, пытаясь справиться с паникой. Потом встала, прошлась по ковру, который в этот раз не вызывал во мне желания зарыться в него ногами. Дошла до купальни, там хорошенько умылась, а после прошла в гостиную. Приглушила свет и придирчиво осмотрела помещение. Обошла комнату по периметру, прикидывая как и с какого ракурса меня, сидящую за роялем, будет лучше видно. От дверей, что за спиной, не очень… Но я собиралась делать вид, что до последнего не замечаю прихода тюремщика. Присев за рояль, задумалась. Следовало тщательно подобрать репертуар и рассчитать то время, которое у меня осталось на подготовку.

Подходящий настрой никак не являлся, а время всё шло, и шло… Пришлось посидеть закрыв глаза, и глубоко вдыхая и выдыхая, чтобы отрешиться от всего происходящего. Обычно я не слышала прихода господина ас Олиани. Поэтому, когда сочла, что прошло довольно времени, тронула клавиши и начала с того, что просто сыграла любимый этюд. Постепенно увлеклась, уплывая в такой привычный и любимый мир музыки. Ещё чуть-чуть и забыла бы для чего всё это затеяла. Остановилась передохнуть ненадолго и почувствовала посторонний взгляд в спину. Никак не показала, что заметила его. На уроках, которые мне давал учитель музыки и вокала, мне сложнее всего давались арии и романсы про любовь и страсть. Как передать страсть, когда не знаешь, что это такое? Это мне удавалось, по словам педагога, но не так, как истории про возвышенные отношения и дружбу, к примеру. Сейчас же следовало постараться вложить максимум чувств в исполнение, так, чтобы мой тюремщик не смог остаться равнодушным. Тогда я просто не понимала, что ему и так очень мало нужно, чтобы пасть ниц к моим ногам и сделать всё, что я пожелаю. Совершала очередную ошибку, и даже не подозревала о том…

Ария преданной, но при этом так и любящей изменника, женщины… Выбор пал на эту вещь. Она была первой из тех, что задумала исполнить. Я погрузилась с головой в сопереживание героине, хоть и тяжело мне было её понять, плакать вместе с ней, тосковать вместе с ней по обманувшему любимому…

— Вашей матери эта ария удавалась лучше, — господин ас Олиани переместился от дверей к роялю и последние аккорды слушал, стоя оперевшись на рояль.

— А вы откуда знаете? — уязвлённая до глубины души его замечанием, забыла о том, что не собиралась этим вечером разговаривать — только петь.

— Видел старую запись, — ответил он лаконично. — Вы передумали?

Боги видят, как мне хотелось сказать гордо: "Нет!" и удалиться. Но, памятуя о том, как отреагировал на моё высокомерие ранее Форух, сдержалась и ответила вполне себе мило и кокетливо:

— Я была не права, господин ас Олиани, — и улыбнулась. — Вы же должны понимать, как тяжело мне приходится сейчас… Я знаю, что вы собираетесь меня убить, — всё это я говорила тоном маленькой, сладкой девочки, при этом мысленно скрежетала зубами. — Я понимаю, что вы не выпустите меня… Не удивительно, что сорвалась. Вы простите меня?

— Графиня, — голос мужчины дрогнул, а он сам поражённо прищурился, рассматривая меня. — Что случилось? Вам плохо?

— Почему сразу плохо? — в очередной раз заставила себя улыбаться, хоть и не до улыбок было.

— Вы так необычно себя ведёте. Вот я и подумал, что что-то произошло, — Форух явно насмехался надо мной, а я упорно делала вид, что меня это никак не задевает.

— Скажите, господин ас Олиани, что нужно сделать, чтобы вы передумали убивать меня? — спросила всё с той же кокетливой улыбкой.

— А на что вы готовы, графиня? — голос мужчины сел и выражение лица изменилось.

— Скажите, какова цена, Форух, — назвала его по имени, сделав над собой усилие.

— А захотите ли вы платить, графиня? — спросил он меня мягко и сделал шаг ко мне.

Заставила себя остаться на месте и продолжила, несмотря на то, что сердце билось пойманной птицей в груди, смотреть ему прямо в глаза.

— Просто скажите, сколько, — ответила ровным тоном, перестав улыбаться. — Я ведь могу заплатить, господин ас Олиани. Род графов Талор не последний в этой стране.

— Хорошо, если вы просите… — сделал мужчина паузу и подошёл совсем близко.

Протянул мне руку, предлагая подняться с места. Послушно вложила в его ладонь свою и встала. Не знаю, о чём я думала, когда заводила этот разговор… Но точно не рассчитывала, что продолжится он в объятиях хозяина дома. Форух обвил левой рукой мою талию и прижал меня к себе.

— Вы точно уверены, что хотите знать? — в голосе мужчины звучало предостережение.

— Уверена, — ответила шёпотом, голос плохо слушался меня.

Мужчина в ответ скользнул указательным пальцем по моим губам, очертил их контур, прикоснулся к щеке.

— Скажи мне, что я сплю, — попросил Форух хриплым шёпотом. — Ты так близко… Этого просто не может быть.

Мне не с чем было сравнивать, не приходилось ранее ни с кем целоваться. Прикосновение чужих губ к моим… Это было непривычно, но ничего такого сногсшибательного в этом не было. Только собралась возмутиться самоуправством тюремщика, как сам поцелуй изменился. Стоило приоткрыть рот… И я потерялась в необычных ощущениях, от которых низ живота сладко заныл.

— Ты дрожишь, — прошептал Форух мне на ухо.

Господином этого человека язык как-то не поворачивался теперь назвать, да и дыхания на озвучивание своих мыслей не хватало. Где-то там должно было бултыхаться возмущение. Его только отыскать нужно и сразу же удастся протрезветь. Но сколько ни рылась в себе, оно не находилось. А потом и вовсе посторонние мысли пропали…

Форух скользнул рукой по моей талии вверх, ласкающими движениями прикоснулся к груди. Как оказалось, в объятиях мужчины можно очень быстро забыть на каком свете находишься. Так сладко, мучительно сладко было чувствовать его прикосновения. И хотелось большего, избавиться от мешающей ткани и подставить обнажённую кожу. Выгнуться навстречу, стать мягкой, податливой и послушной любому движению. Откуда это появилось во мне? В тот момент я точно была не способна к анализу причин и следствий своего поведения. Только вздыхать и тянуться за лаской, всё, что мне требовалось в эти мгновения.