Эвиал - Ринат Таштабанов (читать книги полные .TXT) 📗
Плескалась за бортами вода, что-то кричал одноухий боцман, суетливо носились по палубе матросы, а Фрегот все никак не мог оторвать взгляда от слабых огней города. Величественный, могучий Святой Град, где очеловечился Спаситель, чьи древние соборы видели первые шаги людей по этой земле, а суровые стены порой служили последним оплотом веры, гордый Аркин дышал смертью. Маг Воздуха чувствовал затхлый запах старухи с клюкой издалека: приятель ветер, что вольно кружил и в горячих песках Салладора и в ледяных пустынях Волчьих Островов, брезгливо отряхиваясь, принесся из города. Фрегот понял — он опоздал: заверения святых отцов, что чума не нашла хода в Аркин оказались обыкновенной ложью или просто устарели. Но куда же смотрят многочисленные городские маги, священники, инквизиция, наконец?!
— Пошевеливайтесь, сукины дети! — голос боцмана, казалось, слышно на другом конце города.
Судно ощутимо дернулось: корабль достиг пристани.
Еще немного о чем-то гомонили между собой матросы, постепенно скабрезные шутки, ругательства сменились тихим шепотом, наконец, и они стихли. Чугунная тишина ударила в уши. Молчали испуганные люди, молчал Аркин, даже дождь как-то глухо, скорбно барабанил по пристани. Святой Град погрузился во тьму, лишь изредка где-то вспыхивали и тут же затухали неяркие огоньки.
Все замерло.
Неожиданно из тугого покрывала тишины вырвался какой-то звук, за ним — еще. Еще. Где-то далеко, наверное, в сердце города…
Мерно.
Скорбно.
Звонил колокол.
Внезапно из какой-то улочки на пристань вывалилась цепочка огней — факелов, рассыпалась, залязгала, заворочалась, нахлынула на судно и —
— Именем Святой Церкви нашей — выходи по одному!
— А кто говорит!? — хриплый, твердый голос капитана.
— В городе карантин! Всех прибывающих велено проверять, так что всем на судне: выходи по одному!
Опомнившийся волшебник прошептал заклинание и у него над ладонью вспыхнул белый искрящийся шар.
— Я — Фрегот Готлибский, маг Воздуха, прибыл из Академии Высокого Волшебства!
На пристани загомонили. Слышалось приглушенное: «маг…Академия…». Наконец все стихло, и кто-то властным голосом сказал:
— Маг — не маг, нам все едино! Выходи! Тут разберемся! И без фокусов, господин волшебник, у нас арбалеты!
Факелы надвинулись, во тьме зашевелились какие-то фигуры, и в тусклых вспышках пламени появилось несколько угрюмых фигур. Отблескивая доспехами, латники наставили на мага несколько арбалетов. Рядом с Фреготом мелькнуло чье-то лицо, и он услышал тихий голос капитана:
— Милорд, нужно делать, что говорят… Похоже, в городе действительно очень худо.
Волшебник согласно кивнул и первым двинулся к сходням. Стоило ему ступить на влажную от дождя пристань, как он оказался в плотном кольце стражников. Фрегот не стал убирать светящийся шар, и тот послушно следовал за хозяином, выхватывая из тьмы настороженные, готовые ко всему лица. Круг латников с лязгом расступился и навстречу магу вышел невысокий человек в пузатой вороненой кирасе. Морщины и шрамы странным образом переплетались на суровом лице воина, из-под поднятого забрала выбивались спутанные седые волосы.
— Я — Гэлмор, сотник Стражей Аркина, — представился латник. — Следуйте за мной.
— А команда корабля? — нахмурился Фрегот.
— С ними все будет в порядке. Нам приказано всех прибывающих отправлять в карантинные бараки, дабы не допустить заразу в город, — сотник зло сплюнул и пробормотал: — Будто это может теперь что-то изменить…
Гэлмор отдал команду, и отряд из нескольких десятков человек двинулся по пристани. Череда темных домов приблизилась, подбитые сапоги воинов затопали по мостовой какой-то улочки. Наконец впереди мелькнул свет, откуда-то сбоку их окликнули, скрипнула дверь, и Фрегот оказался в просторном помещении. Пахло соломой, сыростью и вином. Тут и там были разложены тюфяки, несколько солдат увлеченно играли в кости, какой-то паренек подбрасывал поленья в большой камин, из угла раздавался раскатистый храп. Гэлмор уверено прошествовал вперед, и магу ничего не осталось, как пойти следом. Воины при виде командира вскакивали, сотник лишь кивал в ответ. Гэлмор открыл неприметную дверь, и они вошли в полутемную каморку большую часть которой занимали массивный стол, несколько стульев и кровать, видимо, единственная в доме. Сотник сбросил промокший плащ, достал откуда-то из угла початую бутылку и разлил ее содержимое по двум стаканам.
— Садись, — бросил Гэлмор. — В ногах правды нет.
Фрегот послушно примостился на один из стульев, сотник последовал его примеру и молча протянул стакан магу. Волшебник некоторое время задумчиво рассматривал его содержимое, наконец, решившись, отхлебнул вина, поморщился и поднял взгляд на Гэлмора:
— Что в городе? Чума?
— И она тоже… — сотник хрипло рассмеялся и налил еще вина. — У нас тут, милорд волшебник, такое творится…
И старый рубака рассказал.
Откуда пришло моровое поветрие? Никто не знал. Только все чаще шли в город вести об опустевших на много лиг вокруг деревнях, и все больше хмурых, голодных крестьян стекались под надежные стены Аркина, боясь одного только слова, страшного слова: чума. Беженцы рассказывали о поднимающихся из могил трупах, разорванных в клочья священниках, погибших от града посевах и болезни, болезни, что гнала их в Святой город. Власти Аркина не сразу поняли, что за опасность им угрожает: голодные годы бывали и раньше, а с мором всегда успешно справлялась святая магия.
А потом было уже поздно.
Кто пронес болезнь через бдительные кордоны священников? Голодные, полуоборванные крестьяне, в последней надежде рвущиеся в город? Или, быть может, развеселые моряки из Агранны, что всю ночь гуляли в кабаке, а, наутро покрывшись черными пятнами выли у Северных ворот? Или во всем оказались виноваты толстые черные крысы, вездесущие крысы, что сновали по улицам в поисках наживы?
Ворота в город закрылись перед толпами беженцев, всех прибывающих моряков незамедлительно распихали по карантинным баракам, а крыс пожрали странные чудовища, вызванные каким-то находчивым магом, но… было уже поздно.
Чума пришла в Аркин.
Святой город охватила болезнь. Лекари, священники, маги — все шли на схватку со смертью — и проигрывали, безнадежно проигрывали. Несколько дней — и вымер богатый портовый район, опустели трущобы, болезнь охватила рынок. Наконец, заразу почти удалось победить, но на помощь чуме пришли мертвецы. Брошенные тут и там трупы поднимались с одной целью — убивать. Большинство лекарей погибло, когда зомби ворвались в собор святого Эрма, куда отводили всех найденных больных… С тех пор стражи Аркина с трудом удерживали небольшие участки города, силясь не допустить заразу в центр.
Гэлмор рассказывал, пока толстая свеча не превратилась в жалкий огрызок, а давно пустая бутылка не укатилась куда-то в угол, где были свалены доспехи сотника. Наконец, старый вояка охрипшим голосом пробормотал:
— Вот так, ваше магическое высочество — он рассмеялся, но смех вдруг сменился кашлем.
Фрегот брезгливо отодвинулся и спросил:
— Так какого же вы хватаете команды всех прибывающих кораблей?!
— По-твоему пусть лучше они отправляются в полный заразы и мертвецов город!? Да!? А потом драпают на своих корабликах, разнося болезнь по всему свету?! — брызгая слюной, Гэлмор надвинулся на волшебника, затем, побледнев, отпрянул. — Нет уж…пусть лучше так… в карантинных бараках, по крайней мере, у них остается шанс…
— А что Архипрелат, маги, инквизиция, наконец?
— Архипрелат заперся во дворце — ни слуху, ни духу, инквизиция… сожгли пару ведьм, только болезнь, сдается мне, от этого не поубавилась, а маги — мало вдруг стало вас. То ли побегли, то ли попрятались где — но мало, слишком мало… Впрочем, завтра вы, мэтр волшебник, сами все увидите. А теперь спать надо, завтра к центру пробиваться будем.
Утро было холодным и пакостным. Казалось, небесные хляби разверзлись навсегда, и мелко моросящий дождик будет идти до второго пришествия. Все тело Фрегота болело, как будто на нем всю ночь плясала дюжина неупокоенных — кровать, любезно предоставленная сотником, показалась бы мягкой разве что каменному голему, а живности населяющей ее хватило бы на прославленный эбинский зоопарк, что так любят посещать гордые матроны. Хмурые солдаты, лязгая доспехом, уже вывалились на улицу, когда под дождливое утро вышел Гэлмор. Лицо командира посерело, под глазами появились черные круги, но сотник бодро вышагивал перед строем, лишь изредка кривя губы гримасой боли.
