Мост птиц - Хьюарт Барри (книги без регистрации .txt) 📗
Император придумал еще один ловкий ход, когда приказал лучшему ремесленнику в империи сделать ему большую золотую маску оскалившегося тигра, которую владыка носил на публичных церемониях. Его преемники продолжали эту традицию вот уже восемьсот лет. Были ли у правителя слезящиеся глаза, слабый подбородок и нервный тик? Его подданные видели только ужасающую маску, «тигра Цинь». Настоятель пояснил, что варварские правители Крита по той же причине использовали маску быка.
Тайна и ужас — оплоты тирании, и целых четырнадцать лет Китай был одним большим криком боли, но потом правитель допустил ошибку, подняв налоги до того, что у крестьян остался крайне скудный выбор — или умереть от голода, или восстать. Император конфисковал у них оружие, но мудрость изменила ему, и он ничего не сделал с бамбуковыми рощами. Заостренного бамбукового копья лучше всячески избегать, и, когда правитель Цинь увидел, как миллионы людей, вооруженных такими копьями, пришли по его душу, он быстро покинул империю и забаррикадировался в Замке Лабиринта. Здесь он был неуязвим, и, так как под его командованием находилась самая большая армия в стране, все сошлись на том, что эта крепость станет государством в государстве.
Императоры приходили и уходили, но династия Цинь, казалось, будет существовать вечно, отгородившись от всего мира, затаив злобу в самом чудовищном памятнике грубой силе, известном человеку.
От Замка Лабиринта теперь остались одни руины, огромная серая масса выщербленных плит и перекрученного железа, разбросанная по гребню утеса, выходящего на Желтое море. Здесь самый сильный прилив во всем Китае, и разрушенные камни содрогаются от силы волн. Плющ застлал расколотые стальные ворота, ящерицы с радужными брюшками и бирюзовыми глазами цепляются за обломки стен. Огромные, волосатые, но совершенно безвредные пауки бегают в тенях от бананов и бамбука. Чем-то они походят на предыдущих жителей этого места, но те были далеко не такими беспомощными. Когда же я впервые увидел Замок Лабиринта, он предстал передо мной во всей красе.
Барка, на которой мы плыли, неспешно тащилась сквозь плотный утренний туман к Желтому морю. Воздух дрожал от звона железа, бряцания тысяч мечей и тяжелой поступи марширующих солдат. Туман стал развеиваться, и мой взгляд, взобравшись по склону отвесного утеса, уткнулся в самую могучую крепость в Мире: огромную, обнесенную рвом, с множеством башен, неприступную. Я в ужасе воззрился на скребущие облака башни, на невероятно большие стальные ворота, сверкающие, как жуткие клыки, и на главный подъёмный мост, на котором могло легко разместиться четыре полка верховых, скачущих плечом к плечу. Колоссальные каменные стены были такими высокими, что всадники, обозревающие окрестность наверху, походили на муравьев, управляющих крохотными пауками. Железные подковы коней выбивали камни из поверхности стены, и те падали в реку с громким плеском. Круги от них усеивали воду вокруг барки. Один упал прямо на крышу кабины, где спал Ли Као, — вчера он выпил немалый кувшин вина. Мудрец, пошатываясь, выбрался на палубу, протер глаза и посмотрел вверх.
— Омерзительная архитектура, не правда ли? — спросил он, зевая. — У первого императора не было даже отдаленного подобия чувства прекрасного. Что с тобой, Бык? Легкое головокружение?
— Нет, небольшая головная боль, — ответил я срывающимся, преисполненным ужаса голосом.
Туман продолжал развеиваться, и я, скрепя сердце, приготовился узреть самый мрачный и отвратительный город на земле. И когда до меня донеслись счастливые песни рыбаков и аромат миллиарда цветов, то я решил, что внезапно сошел с ума. Утренняя дымка окончательно исчезла, и я в изумлении уставился на город совершенно неземной красоты, возникший словно из детских сказок.
— Удивительно, не так ли? — прокомментировал увиденное мастер Ли. — Красота Циня неописуема. Также это самый безопасный город во всем Китае. Причина тому, как это ни покажется странным, жадность.
Он сделал глоток вина и довольно рыгнул.
— Первые наследники династии Цинь жили только ради денег. Поначалу их методы накопления были грубыми, но эффективными, — объяснил он. — Раз в год правитель случайно выбирал деревню, сжигал её дотла и рубил головы всем жителям. После этого он вместе с армией отправлялся в ежегодный поход по сбору налогов. Возглавляли шествие солдаты с насаженными на пики отрубленными головами. То рвение, с которым крестьяне становились в очередь, дабы выплатить налоги, всегда служило для князей Цинь источником неимоверной радости. Но рано или поздно на свет появляется просвещенный владыка. Говорят, что тот, кто вошел в историю под именем Доброго Правителя, однажды вскочил со своего места во время заседания с советниками, поднял руку и возопил: «Трупы не могу платить налоги!» Это божественное откровение повлекло за собой изменение в тактике.
Ли Као предложил мне вина, но я отказался.
— Добрый Правитель и его преемники продолжали убивать крестьян ради развлечения и выгоды, — пустился он в разъяснения, — ежегодный поход по сбору налогов существует до сих пор, но вот богатым позволяется наполнять сундуки правителя по собственному свободному выбору. Добрый Правитель превратил свой угрюмый прибрежный город в самое дорогое место для отдыха на свете. Любая роскошь и порок, известные человеку, доступны в Цине по заоблачной цене, но это не более чем вознаграждение за то, что правители не переносят злодеяний, которые могут сократить поток монет, льющийся в их карманы. В результате, богачам не нужно нанимать огромные армии личных телохранителей, ведь в Цине, и только в Цине, зажиточный человек может вести беззаботную жизнь. Пока ты свободно соришь деньгами, тебе не нужно бояться хозяев Замка Лабиринта. Будет совсем маленьким преувеличением сказать, что ты и я стоим на пороге рая на земле.
Я опишу город позднее. Нашей первой задачей было найти того, кто сможет провести и вытащить нас из лабиринта, и мы справились с этой задачей уже через час после того, как высадились на пристани.
Каждое место торговли в городе было оборудовано железным сундуком с правительственной эмблемой тигра. Половина монет от каждой сделки шла в этот сундук, а половина — в карман, продавца. Кому-то надо было собирать долю владыки. Должность сборщика налогов в Цине была воистину самой высокой из самых жалких профессий на земле, человека же, который мучился с ней, все называли Кролик с Ключами. Почему — становилось понятным, стоило увидеть это съежившееся маленькое существо с воспаленными розовыми глазами, длинным розовым носом, дергающееся от постоянного страха. Каждый день оно семенило по улицам, увешанное позвякивающими цепочками с ключами, которые звенели при каждом шаге.
— О боги, о боги, о боги! — хныкал бедняга, рысью перебегая из винного магазина в бордель, а оттуда в игорный притон. — О боги, о боги, о боги! — бормотал он, снуя по всему городу.
За ним следовал взвод солдат и две тележки: одна для денег, а другая для массивных свитков, где были перечислены все правила и положения, действующие на территории владений князей Цинь. Судьи могли назначать приговоры, но только сборщик налогов мог налагать штрафы, и все знали, что если Кролик с Ключами пропустит хотя бы один пункт, стоящий князю хоть одну монету, то вскоре распрощается с собственной головой.
— О боги, о боги, о боги! — стонал он, рысью забегая на Боевую Арену Счастливого Игрока. Кролик перетряхивал тысячи ключей, в поисках единственно верного, открывал сундук, подсчитывал деньги, проверял записи, выясняя, не слишком ли мала сумма, опрашивал шпионов, дабы подтвердить, что никакого обмана не было, закрывал сундук и семенил вниз по улице к следующему торговому месту. — О боги, боги, боги! — хныкал он и имел на то право, так как, если его хозяин недосчитался хотя бы монеты, Кролик недосчитался бы головы.
Когда солнце садилось за Замком Лабиринта, сборщик налогов трусил по дороге, ведущей к сокровищницам Циня, где слуги перебирали собранное за день, а иногда проводил там всю ночь, подсчитывая добычу, проверяя, не прикарманили ли служащие чего-нибудь. Кто сопровождал правителя Циня в ежегодном походе по сбору налогов и определял, сколько должна каждая деревня? Разумеется, Кролик с Ключами, и все знали, что если ему не удастся выжать последнее зернышко риса из крестьянина, то он не сможет удержать голову на плечах.
