Волчьей тропой - Милованова Марина (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗
Объятия разжались, мужчина задумчиво опустил глаза, вспоминая о чем-то.
— Что было раньше? — не выдержала паузы Ролана.
Портной очнулся, посмотрел на нее затуманенным взглядом и махнул рукой:
— Ничего, не обращай внимания. Так, легенду одну вспомнил. Ты ступай, пока рассвет не наступил. Тебе лишние глаза ни к чему. Удачи, дитя!
— Спасибо! — Подтянувшись на цыпочках, Ролана поцеловала его в щеку и быстро вышла из лавки.
— Стой! — Мужчина бросился за нею, попутно сгреб монеты с полки и, догнав за порогом, сунул деньги в девичьи руки, оказавшиеся в его ладонях просто крошечными. — Возьми! Мне ни к чему, а тебе пригодятся.
Благодарно улыбнувшись, девушка шагнула в тень и растворилась в густом сумраке.
Он пришел в себя от прикосновений к лицу чего-то влажного, теплого и шершавого. С трудом разлепив глаза, приподнялся на локте и уставился в карие глаза, смотревшие на него с любопытством и ожиданием. Пес играючи припал на передние лапы, обрадованно завилял пушистым бубликом хвоста и принялся работать языком с удвоенным энтузиазмом.
— Спокойно, малыш, спокойно! — Охотник с усилием отстранил от себя собаку и сел на полу, оглядываясь по сторонам. За время его беспамятства в комнате ничего не изменилось, разве что кровь подсохла, как чужая, так и его собственная, да в воздухе повис удушливый сладковатый смрад, от которого не спасало даже выбитое окно. Растерев корочку на запястье, Илмар удовлетворенно кивнул — порез затянулся, словно и не было. Все вышло правильно, так, как он и рассчитывал. Теперь нужно переждать головокружение, и можно отправляться вдогонку за Роланой. Девчонка вряд ли ушла далеко и наверняка ждет его в ближайшем овраге, гадая, почему он медлит. Хотя вполне возможно, расстроившись из-за смерти своего любимца, льет слезы, позабыв о времени. Насколько он знал, женщины вполне способны рыдать сутками напролет. Ничего, будет ей неожиданный сюрприз. Двойной.
Тряхнув головой, он поднялся на ноги и тщательно обыскал тела смотрительниц. Никакого оружия у них не было, что неудивительно при тех умениях, которые он видел. Такие способны увернуться даже от пущенной стрелы или поймать ее ладонями прямо в полете. Поднял забытое в пылу битвы копье, валявшееся под окном.
Подошел к трактирщику, уснувшему вечным сном у порога, мысленно извинился за то, что подарил жизнь не ему, а животному. Но при сравнении верности с предательством и трусостью в его сердце безоговорочно побеждала верность. Так учили его элимы, и так считал он сам. Да и вернуть к жизни одновременно нескольких он просто не в состоянии. И никто не в состоянии. Иначе погибнешь сам и никакой пользы оживляемым принести не сможешь.
Кровь живительна только тогда, когда горяча и струится из живого тела. В остальных же случаях обладает исключительно целебными свойствами. Если же донор мертв, то и оживить, понятное дело, никого не сможет. К тому же помочь можно только до того момента, пока тело умершего не остыло, позже уже все бесполезно.
А если учесть, что после оживления он провалялся в отключке до самого рассвета, то понятное дело, в этой комнате он больше никому помочь не в состоянии.
Свистнув псу, он вышел за порог и неторопливо зашагал по лестнице, ведущей в трактирный зал. В барной стойке наверняка есть тайник, как это обычно бывает, в нем у хозяина должны быть припрятаны деньги на черный день. Ему они уже не понадобятся, а вот им с девчонкой сгодятся в самый раз, потому что кулаками все насущные проблемы решить невозможно.
Его ожидания оправдались. Помимо денег он разжился вяленым мясом, хлебом, сыром, несколькими бутылками отменного вина и покинул заведение вполне довольный жизнью. Ночью прошел дождь, и теперь под ногами неприятно хлюпала грязь. Неудобно, конечно, но вполне терпимо.
Собака забежала вперед, просительно заглядывая в глаза. Охотник остановился, задумчиво втянул ноздрями сырой воздух, пахнущий землей и разнотравьем, и отсалютовал псу откупоренной бутылкой:
— Не волнуйся, мы ее быстро найдем! Мою кровь просто так дождем не смоешь!
ГЛАВА 3
Перед тем как покинуть город, ледана закопала в очередном овраге плащ и аньято, бережно завернутые в лопухи, и вновь пришла к дому убитого ею шенна Орниса, рассчитывая на то, что раз шумиха вокруг вечернего происшествия переместилась в город, значит, в самом доме все тихо.
Она не ошиблась. Над поместьем действительно царила тишина, словно все происшедшее накануне просто померещилось. Общую картину умиротворения и спокойствия портили только стражники, стоявшие парами вокруг ограды на расстоянии нескольких метров друг от друга, бдительно вглядывавшиеся в темноту. Один из стражников держал факел, второй — заряженный арбалет.
Впрочем, Ролане подобные меры предосторожности помешать не смогли. Застыв неподвижно в тени раскидистого дерева, растущего возле ограды, она терпеливо выжидала подходящий момент. А когда ближайший стражник отвернулся в противоположную сторону, отвлекая товарища разговором, подпрыгнула и ухватилась за толстую ветку. Подтянулась вверх и распласталась на ней, замерев неподвижно. Вдогонку ветку лизнуло светом от факела, но рассмотреть девушку стражники не смогли. Списав шорох на беличьи проделки, потеряли к дереву всякий интерес.
Поняв, что гроза миновала, Ролана зашевелилась. Медленно и плавно перетекая по шершавой коре, словно по гладкому льду, она бесшумно переместилась на самый конец ветки и встала обеими ногами на ограду, выпрямившись под прикрытием густой листвы во весь рост. Оглянувшись на ничего не подозревающих стражников, озорно пожала плечами и мягко спрыгнула во двор. Охраны вокруг дома не было, лишь двое дюжих парней под мерное журчание фонтана во дворе резались в карты на широких ступенях крыльца, положив возле себя арбалет и воткнув в землю факел. Входную дверь, по случаю смерти хозяина, украшал общепринятый символ траура — небольшой венок из листьев, перетянутый черной лентой.
Обогнув дом, девушка нашла дверь черного хода и, выбив замок одним ударом плеча, беспрепятственно вошла внутрь. Дверь за собой аккуратно прикрыла, чтобы случившиеся перемены не сразу бросились в глаза, вздумай стражники обойти дом с дозором. Впрочем, учитывая азарт, светившийся на лицах обоих игроков, подобная мысль вряд ли сумеет найти дорогу в их головы до рассвета. К тому же учитывая определенные обстоятельства, до утра в дом вряд ли кто сунется, даже если она устроит здесь взрыв или начнет орать песни.
В доме было тихо и темно. Окна, по обычаю, были занавешены плотной черной тканью, чтобы душа покойника, полноправно хозяйничающая в доме в течение трех ночей после смерти, не вздумала выбраться на улицу и вселиться в кого-нибудь из живых. Благодаря этому поверью три ночи подряд входить в дом умершего никто не осмеливался. Ролану подобные предрассудки ничуть не волновали. Во-первых, за время жизни в монастыре она привыкла к покойникам и боялась их куда меньше, чем живых. А во-вторых, правила, которыми заморачивала свои головы знать, в монастыре попросту не соблюдались. Трупы убитых послушниц сносили в глубокую выгребную яму, которую закапывали только тогда, когда вонь от разлагающихся тел становилась невыносимой. И разумеется, никто из смотрительниц не затягивал яму черной тканью и траурных венков послушницам не развешивал. И ничего ужасного не происходило — убитые не восставали ходячими трупами, а их души не разлетались по монастырю в поисках живых. Поэтому девушка разыскала подсвечник, зажгла свечи и спокойно пошла по дому, тщательно осматривая окружающие предметы и обстановку, пытаясь найти хоть что-нибудь знакомое, имеющее отношение к ее прошлому. Она, конечно, хорошо видела в темноте, но в незнакомом месте решила подстраховаться, чтобы не пропустить что-нибудь важное.
Кухонное помещение, заставленное ведерными кастрюлями, широченными противнями, внушительными жаровнями и еще кучей всевозможных приспособлений для готовки, не привлекло особого внимания. А вот в столовой, основным украшением которой являлся длинный стол из темно-красного дерева, стоявший на массивных резных ножках, Ролана задержалась намного дольше. Первым делом стянула скатерть и изучила стол на предмет потайных ящиков, которых, к сожалению, не оказалось, но которые, по мнению девушки, должны были обязательно присутствовать. Потом тщательно исследовала столовый фарфор и серебро. Не найдя ничего знакомого, пошла дальше.
