Возрождение. Забытые боги (СИ) - "Путешественница" (читать книги без .txt, .fb2) 📗
Оторвавшись от своих размышлений, я коротко глянула на надутого Дениса, пытающегося осилить стратегии боя, и сказала, поднимаясь:
— Я отлучусь на некоторое время, потом займёмся практикой.
Денис облегчённо вздохнул, надеясь, что сегодня можно учить не слишком старательно, но я поспешила рассеять эту иллюзию, добавив:
— Конечно, после того, как обсудим прочитанное тобой сегодня.
Заметив погасший в глазах мальчика огонь радости, я тихо хмыкнула и вышла из библиотеки. Побродив по безлюдным коридорам и заглянув на кухню за едой, я воспользовалась одной из секретных дверей и направилась в комнату, где вот уже почти неделю сидел тёмный феникс.
Сначала я пыталась найти с ним общий язык, потом, видя его упорство, стала просто тихо приносить еду, надеясь, что парень одумается. Но нет. Это и вправду тупик.
Когда я вошла, феникс спал, замерев в неудобном положении. Факела в комнате давно уже не было. С тех самых пор, как Дьявол захотел с его помощью попытаться освободиться и подпалил себе кожу и волосы. Он мне так и не позволил обработать свои ожоги. Сейчас, в кромешной темноте, я ориентировалась исключительно по аурам предметов, что позволяло двигаться не хуже, чем при дневном свете.
Поставив на пол, прихваченную с собой еду и питьё, я присела рядом с парнем. Что же я с ним делаю-то? Феникс ощущался таким беззащитным и ранимым. Я легонько провела ладонью над его лбом, отводя в сторону прядь волос, раздумывая, не махнуть ли на всё рукой и не освободить ли его. Да, придётся исчезнуть сегодня же, но хотя бы не буду ощущать себя бессердечной изуверкой. Я только протянула руку, чтобы открыть хитрый замок цепей, как парень напрягся и сквозь сжатые зубы пробормотал:
— Убить, убить эту ведьму надо. Другого она не заслуживает.
Я отдёрнула руку и поспешно вскочила на ноги, внезапно разозлившись. Ведьмой он называет исключительно меня. С какой это радости я должна с ним церемониться и жалеть? На моём месте, феникс без раздумий свернул бы мне шею. Почему же я колеблюсь и уверяю себя, что его отношение ко мне может измениться?
Резко развернувшись, я покинула комнату и пошла по переходам, чтобы попасть прямо в парк. Сначала я старалась не спешить, идти степенно, но всё ускоряла шаг, пока, наконец, не побежала. От себя, от своих проблем, от проснувшейся во мне жестокости, от этого противного голоса, нашептывающего, что следовало бы убить мальчишку и не мучиться больше сомнениями на его счёт.
Привалившись, совершенно обессилевшая, к стволу одного из вяров, что были, пожалуй, самыми частыми деревьями в тёмнофениксовом парке, я пыталась успокоить мысли и душу. Что я вытворяю? Почему я так поступаю? Не лучше ли оставить всё, как есть? Эта просьба Творца мне совершенно не по силам. Я лишь тешу себя иллюзиями. На самом деле я маленькая, уставшая и слегка напуганная девочка, оказавшаяся далеко от дома.
Что-то мягкое потёрлось о тыльную сторону ладони. Я, не открывая глаз, провела рукой по меху Всполоха и стала гладить лиса по голове, потом бессильно сползла по шершавой поверхности коры и уткнулась лицом в пушистую шёрстку животного, притягивая его к себе. Не знаю, сколько провела времени в таком положении. Наверно, я просто заснула. Очнулась же от голоса Дениса, прозвучавшего надо мной:
— Елена, что случилось?
Я подняла голову и ощутила, как затекло тело, пробывшее довольно продолжительное время в неудобной позе. Представляю, каково же было лису. Я тихо поблагодарила Всполоха и выпустила его из объятий. Странно, я полностью успокоилась. Ну и хорошо. Завтра подумаю над всеми проблемами.
— Я просто заснула, — ласково улыбнулась я мальчику. — Похоже, сегодня времени на книги уже нет. Но не думай, что я оставлю этот раздел непроверенным. А сейчас пошли немного позанимаемся.
Встав и потянувшись, я, к своему удивлению, почувствовала чужое присутствие рядом. Кто здесь может быть в такое время? До рассвета ещё два часа. Как раз тот самый период, когда никого в парке не встретишь. А тут на тебе, целых двое. И чего им не спится?
Пройдя вглубь леса, я поняла, что эта парочка наблюдает за мной и Денисом. Плохо. При чужих тренировки как таковой не получится. Ну что ж, можно попробовать кое-что другое. Подозвав к себе мальчика, я оторвала нижнюю часть своей рубашки, завязала фениксу глаза и спросила на древнем наречии, который заставляла Дениса усиленно осваивать.
— Помнишь, я учила тебя видеть ауру предметов?
— Да, но у меня ещё не очень получается.
— Вот и потренируешься. Тебе нужно до меня дотронуться, ориентируясь лишь на звуки и движения. И постарайся не врезаться в ближайшие деревья.
Он старался. Честно старался. Но выходило не очень. При первых признаках рассвета я, наконец, отстала от бедного парнишки и отправила его отдыхать. Сопровождающие следили за мной до самой двери моей комнаты, что меня немного раздражало. Надеюсь, что завтра мы сможем нормально позаниматься, а не играться напоказ, как сегодня.
Немного поспав, я засела в библиотеке. Сегодняшняя ночь принадлежит Дефансеру, поэтому нужно за день прочесть всё, что я запланировала и успеть к назначенному часу на урок танцев. Угу, а ещё сделать наряд и поприсутствовать на обеде или ужине. Последнее было личной «просьбой» Повелителя и обсуждению не подлежало: мне ежедневно следовало хотя бы на час появляться на глаза обитателей дворца, в противном случае ко мне приставят компаньонку. Причём отец, уловив мою ухмылку, тихо и с угрозой предупредил, что если я и от неё сбегу, то моими сиделками станут Чёрный Дракон и Демон. Перед этой угрозой я спасовала. Насколько я поняла характер первого сына Повелителя, то он скорее в лепёшку расшибётся, чем позволит взять над собой верх. Так что я с милой улыбкой и внутренним содроганием пообещала ежедневно появляться на каком-либо массовом мероприятии, хотя это и отнимало много времени.
Естественно, вечер застал меня не успевшей прочитать и половину запланированного. Услышав колокол «вечерней зари», я отложила книгу и откинулась на спинку стула. Глаза уже несколько минут скользили по строкам, но смысл прочитанного не мог пробиться через плотную завесу непонятно откуда взявшегося чувства настороженности. Сегодня обычный день, заканчивающийся неспешным отходом дневного светила ко сну. Откуда это непонятное чувство? Я попробовала настроиться на образы будущего, но они ускользали как песчинки из судорожно сжатого кулака. Дефансер не раз предупреждал, что невозможно увидеть судьбу по заказу, ведь она слишком изменчива и непостоянна. Ею невозможно управлять, лишь иногда корректировать. Что же сегодня должно произойти? И почему меня это так беспокоит?
«Солнце зашло, — напомнил о себе Дефансер. — Обещание».
Да-да, помню. Ты поосторожнее там, хорошо? А то у меня нехорошее предчувствие.
«Сама осторожность и благоразумие», — тихо рассмеялся феникс, заставляя моё сознание моментально уснуть.
Девил тихо скатывался в царство отчаяния. В его темнице не было времени, не было света. Он чувствовал себя отрезанным от всего живого. Эта девчонка держит его на цепи, словно собаку. Есть он отказывается сам, считая унизительным брать её подачки. Эта змеюка всегда приходит в полной темноте, и он часто даже не слышит её, а узнаёт об очередном посещении, когда задевает в темноте посуду, которой раньше не было на этом месте. Раньше ведьма оставляла факел и книги, которые он даже ни разу не открыл, но после его неудачной попытки освободиться, свет больше не приносила и почти не разговаривала с ним. И эта тишина давила. Подавляла. Сминала волю. Вот уже несколько раз у него появлялось постыдное желание пообещать ведьме всё, что она захочет, лишь бы выбраться отсюда. И с каждым разом всё сложнее отгонять эту мысль. Но нет, он скорее умрёт, чем опустится до подобной низости. Подчиниться ведьме — значит предать себя и весь свой род. После этого и жить-то незачем.
Сколько времени прошло с тех пор, как он очутился здесь? Ищут ли его? Конечно, ищут. Но не найдут. Никто не найдёт. Если до сих пор не отыскали, то теперь и подавно надеяться не на что. Нечего рассчитывать на других, ведь они даже не подозревают, насколько опасна эта змея. Нужно попытаться избавить от неё мир самостоятельно. В последнее время Девил лелеял надежду подловить эту самозваную принцессу, когда она наклоняется, чтобы поставить возле него еду, и ударить со всей силы цепью, зажатой в кулаке. Он вряд ли тогда выберется, но она тоже умрёт. Это будет единственным его утешением.
