Вспомни меня (ЛП) - Бобульски Челси (книги онлайн полные версии .TXT, .FB2) 📗

Я качаю головой.

— Знаешь, если ты действительно хочешь знать, правда ли что-то из этого, ты мог бы просто обратиться к источнику.

Его глаза расширяются.

— Ты шутишь? Этот парень отправит меня в нокаут дней на пять! Я вот к чему, если оставить в стороне городские легенды, в Петрове есть что-то немного… не такое…

Я закатываю глаза.

— Я сомневаюсь, что он бессмертен, или призрак, или что-то в этом роде, — быстро добавляет он. — Но я всерьёз полагаю, что он что-то скрывает.

Я думаю о маме, о докторе Роби, о вполне реальной возможности того, что я схожу с ума, и об одном телефонном звонке, который я могла бы сделать, чтобы этого не случилось.

— Людям позволено иметь секреты, — бормочу я.

— Да, согласен, — он достаёт свой телефон. — Не возражаешь, если я закончу? У меня здесь был настоящий поток сознания.

— Дерзай.

Я ложусь на песок и закрываю глаза, а он начинает печатать. Щелкают клавиши и разбиваются волны, но мои мысли громче, чем Макс и океан вместе взятые.

ГЛАВА 23

ЛИЯ

— ТЫ ЧТО, СОВСЕМ С УМА СОШЛА? — кричит отец, захлопывая за собой дверь и громко шагая внутрь номера.

Он роняет теннисную ракетку на пол. Он снова играл с отцом Лона — или, по крайней мере, таков был план. Краткость его отсутствия наводит на мысль, что он отправился на теннисные корты, чтобы встретиться с мистером вон Ойршотом, только чтобы узнать, что Лон расторг помолвку, и, следовательно, у мистера вон Ойршота действительно не было причин больше мириться с отцом и его плохими теннисными навыками.

Мать встает.

— Эдмунд…

Он взглядом заставляет её замолчать, пересекая комнату и пиная оловянных солдатиков Бенни. Бенни вскакивает на ноги в знак протеста, но Мадлен шикает на него и, взяв за руку, выводит из комнаты

Отец останавливается передо мной, трясётся, его лицо красное, как репа.

— Ты должна пойти прямо к Лону и извиниться. Мне всё равно, как ты это сделаешь, мне всё равно, что ты должна сказать, чтобы это произошло, но ты будешь умолять его принять тебя обратно, понимаешь?

— Тебя не волнует, почему он разорвал помолвку?

— О, нет, Аурелия, мне не всё равно. Когда моя дочь публично унижает своего жениха, человека, в руках которого всё благополучие её семьи, меня это очень волнует.

Страх сжимает мой живот под его жёстким взглядом, но я стою на своём.

— Ты даже не хочешь услышать мою версию истории?

Это неправильно говорить. Отец сжимает руки в кулаки. Вены на его шее пульсируют.

— Нужно ли мне ещё раз напоминать тебе, — говорит он, — какая судьба ждёт нашу семью, если ты не выйдешь замуж за Лона? Ты хочешь увидеть, как твоя мать работает на фабрике по пошиву рубашек? Ты хочешь увидеть Бенни с сажей на щеках и метлой трубочиста на плече? Ты хочешь увидеть, как я попрошайничаю на улицах?

Я делаю глубокий вдох.

— Нет, но должен быть другой способ…

— Его нет. Это и есть способ, Аурелия. Так что перестань быть такой чертовски эгоистичной, проглоти свою гордость и извинись.

Ему не нужно произносить слово: Иначе. Оно и так подразумевается в том, как он сжимает кулаки, и в воспоминаниях о синяках, скрытых там, где их никто не мог видеть.

— Да, отец.

* * *

Я нахожу Лона на теннисном корте с мистером вон Ойршотом, атлетическая фигура Лона длинной волнистой линией вырисовывается на горизонте. Его рубашка прилипает к спине, когда он подбрасывает мяч вверх. Мяч на мгновение зависает в воздухе, прежде чем падает обратно на землю. Лон размахивает ракеткой с ужасающей демонстрацией силы. Мяч пролетает над сеткой, едва не задев яремную вену его отца.

— Притормози, чёрт возьми, — кричит мистер вон Ойршот.

Лон проводит тыльной стороной ладони по носу, где в ложбинке под ноздрями скапливается пот.

— Ещё раз, — говорит он.

Его отец вздыхает.

— Мы занимаемся этим уже несколько часов.

Лон свирепо смотрит.

— Ещё раз.

Мистер вон Ойршот делает глубокий вдох и качает головой, затем посылает мяч в воздух. Его фигура далеко не так сильна, как у его сына, и усталость ослабила его мышцы. Мяч едва перелетает через сетку.

Треск ракетки Лона эхом разносится по корту, и впервые я по-настоящему замечаю мускулистое телосложение Лона. Не с одобрением, как мама или мои друзья, а как человек, у которого остались синяки на коже от его пальцев. Варварская демонстрация Лона этим утром доказала, что у него нет проблем с тем, чтобы помыкать женщиной, и если отец может дисциплинировать меня так, как он это делает, с минимальной силой, чтобы подтвердить это, что сделает со мной этот мужчина с его длинным телом камышового кота?

Мой желудок переворачивается, и я наклоняюсь вперёд, рукой опираюсь на высыхающий ствол пальмы.

О, Боже. Этот мужчина будет моим мужем.

Это не первый раз, когда я осознаю это или испытываю панику, которая следует за этим. Когда это случилось в первый раз, я подумала, что умираю. Даже сейчас, даже зная, что это просто моё тело умоляет меня бежать, маленькая часть меня всё ещё задаётся вопросом, так ли это будет — так ли я умру. Под тёплым летним солнцем, со звуком волн, разбивающихся в моих ушах. Люди будут кричать, и Лон подбежит ко мне, но я уже буду вне его досягаемости, паря высоко над облаками.

«Спокойно, — говорю я своему сердцу. — Спокойно».

Я набираю воздух в лёгкие и выдавливаю его, как кузнечные мехи. Удар мяча о корт, отсчитывающий секунды, отдаётся у меня в ушах. После десяти ударов мне не нужно так сильно стараться дышать. Моё сердце замедляется, желудок успокаивается, а моё тело снова собирается воедино. Наконец, я заставляю свои сопротивляющиеся ноги двигаться вперёд.

— Лон.

Он поворачивается. Его ноздри раздуваются при виде меня. Мои руки трясутся, и я быстро скручиваю их за спиной.

— Могу я поговорить с тобой?

ГЛАВА 24

НЕЛЛ

Я НЕ СПЛЮ.

Я не могу выбросить из головы ни бельевой шкаф, ни маленького мёртвого мальчика, ни простыни, прижимающие меня к матрасу, когда мама прощалась, ни открытые ящики в ванной, или моё имя, написанное на зеркале. Каждый раз, когда я закрываю глаза, мне кажется, что кто-то наблюдает за мной, и даже когда я открываю глаза, темнота в изножье моей кровати кажется гуще, чем в остальной части комнаты, подобно тени, сквозь которую не может проникнуть лунный свет.

«Тебе это только кажется, — говорю я себе. — Ничто из этого не является реальным».

Я пытаюсь повторить некоторые упражнения, которые доктор Роби заставлял меня выполнять, в самые первые изнурительные недели лечения с момента, как я начала его посещать. Когда я видела маму, стоящую в углу комнаты, или когда она появлялась на игровой площадке на перемене, или когда она гладила меня по волосам, пока я училась, сидя за партой, я непрестанно говорила ей, что она ненастоящая, что она мертва, что она никогда не вернётся.

Но то, что этот чёртов бельевой шкаф реален, заставляет меня думать, что другие вещи тоже могут быть реальными. Мой разум подобен карусели, вращающейся всё быстрее и быстрее. Я не могу удержать ни одну мысль достаточно долго, чтобы сказать ей, что это не реально, потому что слова, которые продолжают шептать в моей голове, и мои мышцы напрягаются, и простыни, кажется, снова сжимаются вокруг меня, хотя они не растягиваются и не сморщиваются, как раньше было в моём сне, и я знаю, что есть только одно, что может мне сейчас помочь.

Без четверти четыре я перестаю пытаться заснуть и направляюсь в бальный зал.

Ещё до того, как схожу с лестницы я слышу мрачную, ритмичную мелодию, просачивающуюся сквозь закрытые двери. Я бросаю взгляд на администратора, играющего в игру на своём телефоне, но если он слышит музыку, он ведёт себя так, словно ничего необычного в этом нет. Свирепо глядя на дверь, я вставляю наушники в уши, врубаю громкость на максимум и включаю свой «Эклектичный» плейлист, смесь хэви-метал, топ-40, рэпа и латиноамериканской поп-музыки — в общем, всё, что имеет громкий, драйвовый ритм. Идеальная музыка для тех случаев, когда я хочу забыть о технике и полностью погрузиться в танец.