Воспитанник орков. Книга вторая (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич (бесплатные онлайн книги читаем полные txt, fb2) 📗
— Да нет, побольше, — вмешалась дочь. — Помнится, ты этот камень лет пятьдесят таскал, если не сто. И дом еще лет сто строил.
— Так я ж не спешил, — пожал плечами хозяин. — Если бы торопился, то можно бы и за двадцать собрать.
— Можно, — согласилась жена. — Только зачем? Времени у нас много, куда спешить? Если времени много, то и поля красивыми можно сделать.
Данут обвел взглядом всю семью. Ну, никак не укладывалось в голове, что людям, сидевшим перед ним, так много лет. Не то, что кожа или руки, но даже глаза не выдавали их истинный возраст.
— Как же так? — не выдержал Данут. — На вид — вы совсем молодые.
— Совсем молодые! — хихикнула девчонка.
— Тебе интересно? — поинтересовался хозяин. — Или, ты спать хочешь?
Парень отчаянно закивал. Ну, какой уж тут сон! Выспаться он и потом успеет!
— Я же, как и ты, воюю с младых ногтей. И против фолков воевал, и вместе с фолками против эльфов. И с ракшасами дрался, у Синих вод.
— Вот это да! — открыл Данут рот. Перед ним сидел герой древности, сражавшийся у Синих вод, где даже земля оплавилась!
Хозяину, кажется, польстил восторг юноши.
— И Синих вод нам особенно туго пришлось. Ракшасы — они ж мастера огненные шары метать. Из четырех наших фаланг две заживо сожгли, а потом в наш центр прорвались, где маги стояли. А я в боевом охранении был. Помню, один из ракшасов к шатру прорвался, лабрис у него огромный, крушил всех подряд! Он уже до главного мага дошел и файер тому в грудь кинул, а маг, вместо того, чтобы драться, мантию стал тушить. Ракшас уже лабрис занес, но я раньше успел — стрелу ему в спину пустил, упокоил.
— Ракшаса простой стрелой? — изумился Данут.
— Н-ну, не одной, допустим, — почесал хозяин подбородок. — Я в него целых четыре всадил, живучий оказался.
— Но ведь ракшасы — демоны? — продолжал недоумевать воспитанник орков.
— Ну и что? Нет такого демона, которого бы убить нельзя было, особенно, если стрелы посеребренные. Ну, ты же слышал про сражение у Синих вод?
— Слышал, — кивнул Данут. — Давным-давно, в незапамятные времена. Потери были огромные, но ракшасов разгромили.
— Вот видишь. Как бы мы их разгромили, если бы их убивать нельзя было? А потери, дружище, не просто огромные. Из тех, кто в бой ушел, хорошо, если один из сотни вернулся, да и то — кто без руки, кто без ноги, а у кого потом с головой плохо было! А мне повезло. Домой вернулся целехонький, весь из себя счастливый! А дома жена любимая ждет, с дочкой. Вот, сидим мы так, обнявшись, а тут маг явился. Мол, я тебе жизнью обязан, так хочу тебе что-нибудь хорошее сделать! Спрашивает — что, мол, тебе для счастья нужно? А я, сдуру-то и скажи — мол, ничего мне больше не нужно, лишь бы все было бы, как сейчас. Чтобы вот, всегда рядом жена и дочка были! Он меня переспрашивает — точно, говорит, хочешь, чтобы все, как сейчас было? А я — ну да, говорю, а что мне еще надо? Жена любимая, дочка такая славная, больше мне ничего не надо. Ну, говорит, пусть так и будет. И все у тебя будет, как сейчас — жена любимая, и дочка маленькая.
Глава 12. Бойся исполнения желаний — продолжение
— И как вы с этим живете?
Данут хотел спросить о чем-то другом, но вопрос получился таким. Может, даже и странным. Но хозяин его понял.
— Да так и живем, — пожал Гунтарь плечами. — Поначалу вообще ничего не поняли, жили, как жили. Ну, маг пришел и ушел, какое нам до него дело? Нам надо было делами заниматься, работать, дочку на ноги ставить. Потом годика через два, стали замечать — ровесницы Мары подрастали ...
Отец замялся, зато дочка брякнула, усмехнувшись:
— Так и скажи, что титьки у них отросли и жопа выросли, а у меня, как были две бородавки, так и торчат! И задница костлявая, взяться не за что!
— Мара, — с напускной строгостью сказал отец, но дочка лишь скривилась — дескать, хватит строгого батьку изображать. Хмыкнула:
— Я ж не глухая, слышала, о чем соседки болтали. А говорили — мол, семья хорошая, но Единый за что-то наказал, коль карлица растет. Ежели Гунтарь девку в цирк отдаст, может хорошо заработать! Могла бы — убила бы их!
— Я бы таких соседей, что про мою дочку плохо говорят, сам бы поубивал, — поддакнул Данут. Повернувшись к хозяину, спросил: — Выходит, вы не с самого начала здесь жили, коли соседи были?
— Я, после войны от Синих вод далеко и не уходил, неподалеку поселился, там где Скаллен, — отозвался Гунтарь. — Это сейчас там, в основном, гворны живут, а первыми поселенцами люди были — что орки, что фолки.
— Получается, что сражение у Синих вод было неподалеку от Скаллена? — перебил рассказчика гость.
— Ну, не то, чтобы рядом, но близко, — подтвердил Гунтарь. —А сам-то знаешь, что такое Синие воды?
— Может, ручей или река?— пожал Данут плечами. — На картах такого места нет, а в хрониках не сказано толком. Там просто написано — Синие воды.
— Так раньше море, что Петронеллом зовется, Синими водами и звали, — рассмеялся Гунтарь. — Петронел — это Синее море, только на эльфийском.
— А Скален что означает?
— А Скаллен — гора черепов, только на языке ракшасов. Там, поначалу, только поселок был без названия, да кладбище. Всех, кого смогли после битвы собрать, там и похоронили. И, почему-то не наше слово приклеилось, и не эльфийское, а такое, из языка врагов. Скал — череп, лен — гора. Мы в том поселке жили. Я тогда начальником городской стражи стал, уважаемым человеком был. Пять лет прожили, десять, а потом люди начали пальцем тыкать — вот, мол, у дочери Гунтаря, дочь недоразвитая растет. Другие девки замуж повыходили, своих деток растят, а эта все в куклы играет. Жена плачет, дочка ревмя ревет! Я, поначалу, сердился, чуть в драку не лез. Какая она карлица, обычная девчонка! Так ведь сам знаешь, на каждый роток платок не накинешь. И про нас с супругой всякое болтать начали — мол, Ящеру душу продали, чтобы молодыми остаться, а за то их Единый и наказал дочкой-уродкой! Мы ж, поначалу, не замечали, что не стареем. Ты, сам-то, замечаешь, как взрослеешь? Моих сверстников, к тому времени, никого в живых не осталось, ровесницы Тачаны в старух превратились. Потому, сели мы как-то семьей, подумали, собрались, да и пошли, куда глаза глядят. Нашли здесь место, тут и осели. Поначалу тяжело было, лес вырубать нужно, пеньки корчевать, а потом ничего, втянулись. Поначалу землянку выкопали, потом дом поставили.
Мара вдруг звонко расхохоталась.
— Вспомнила, какой ты дом поначалу отгрохал! — сообщила тысячелетняя девочка. — Весь косой, кривобокий, сквозь крышу вода капала.
— Откуда я знал, как там избы делают? Всему на свете, милая, учиться надо! — рассмеялся и Гунтарь. — Зато потом наловчился. Могу сруб хоть в «лапу» срубить, хоть в «крюк». Знаешь, как это?
— Знаю, — ухмыльнулся Данут. — В «лапу» — не уверен, а в «угол» или в «крюк» — хоть сейчас срублю[1]. Я, хоть и на побережье вырос, но у нас только бревенчатые дома ставили. Как сейчас помню — бревна сушили долго, а сруб, если топоров в пять-шесть взяться, за пару дней ставили, на третий-четвертый — дом под крышу подводили.
— Мы таких домов штук десять сменили. Гниют быстро, каждые сорок лет приходилось нижние венцы менять, а каждые сто — так и весь дом, — пожаловалась Тачана. — Решили, что надо каменный строить. Мы с Марой по хозяйству трудились, а отец камни таскал, кладку вести учился.
— В Тангейне полгода подручным каменщика работал, — похвастался Гунтарь. — Зато обучился.
— А вы здесь вдвоем жили? — посмотрел Данут на мать и на дочь.
— А что с нами сделается? Думаешь, две одинокие женщины, так и обидеть кто-то сумеет? — засмеялась Тачана. Хозяйка мечтательно улыбнулась: — Эх, ну хотя бы кто-нибудь попытался обидеть, все развлечение! К нам сюда никто и не ходит, даже волки с медведями стороной обходят.
— А вы сами? — поинтересовался гость, переводя взгляд с матери на дочку, предполагая, что женщинам всегда хочется побродить по лавкам и ярмаркам, приобрести новые наряды, украшения. Как же без этого?
