Драконья погибель (ЛП) - Хэмбли Барбара (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
— Дженни, я… я сожалею. — Гарет слегка задыхался от спешки. Он вновь водрузил на нос свои многострадальные очки, трещина в правой линзе сверкнула, как звезда. — Я не знал, что все так получится. Я думал, он — Драконья Погибель, а он…
Дженни стояла несколькими ступеньками выше, и поэтому глаза их были почти на одном уровне. Она протянула руку и коснулась лица Гарета.
— Ты помнишь, как вы с ним встретились в первый раз?
Он покраснел и оглянулся. В иллюминированной гостиной потертая кожа и потрепанные пледы Джона делали его похожим на мастифа в окружении комнатных собачек. Он с огромным интересом изучал сделанную в форме лютни шарманку, пока рыжеволосая Прекрасная Изольда из рода Гринхайтов рассказывала очередной анекдот про гномов, самый свежий из ее коллекции. Хохотали все, кроме Джона, он был слишком занят музыкальным инструментом. Дженни видела, как губы Гарета сжались от гнева и стыда. «Ехал на север за своей мечтой, — подумала Дженни, — и вот теперь лишился не только того, что искал, но и того, что нашел».
— Я бы не позволил им так смеяться над тобой, — сказал наконец Гарет.
— Я не думал, что Зиерн…
Он запнулся, не в силах договорить. Горечь искривила его губы; разочарование худшее, чем в Холде у свиного загона, терзало его. «Возможно, — подумала Дженни, — он никогда не видел Зиерн такой мелочной, а может быть, просто воспринимал ее раньше, не выходя за границы созданного ею мирка».
— Я был уверен, что все улажу… но я не знал, как! — Гарет беспомощно развел руками. С жалкой иронией он добавил: — Знаешь, в балладах очень легко кого-нибудь выручить. В крайнем случае потерпишь поражение, но тогда хотя бы есть возможность красиво погибнуть, зная, что никто потом не будет три недели смеяться над тобой.
Дженни засмеялась и потрепала его ободряюще по руке. Во мраке прорисовывался лишь очерк угловатой скулы да круглые стекла очков, став непрозрачными, отражали свет ламп, пронизывающий редкие пушистые волосы Гарета и колюче посверкивающий в кружевах воротника.
— Не горюй. — Дженни улыбнулась. — Как и убийство дракона, это особое искусство.
— Послушай, — сказал Гарет. — Я… я сожалею, что обманул вас. Я бы не сделал этого, знай я, как все потом обернется. Но теперь уже поздно: Зиерн послала гонца к моему отцу (отсюда до Бела всего день пути), и для вас уже отведены комнаты во дворце. Я буду с вами, когда вас представят, и я уверен, что отец захочет договориться… — Он спохватился, словно вспомнив все свои прежние уверения. — Поверь мне в этот раз, я знаю, что говорю. Как только пришел дракон, за его убийство была обещана огромная награда — гораздо больше, чем плата гарнизону за год. Отец должен выслушать Джона.
Дженни прислонилась плечом к ажурной стене; мелкие стружки света, просыпаясь сквозь каменное кружево, падали на ее черное с серебром платье, обращая серебро в золото.
— Это так важно для тебя?
Гарет кивнул. Даже в своем лилово-белом камзоле с подбитыми по моде плечами он выглядел тощим, сутулым и утомленным.
— Я заврался в Холде, — сказал он тихо. — Но я действительно знаю, что я не воин и не рыцарь и не гожусь для единоборства. И не настолько я туп, чтобы не понимать… В общем, окажись я рядом с драконом, он убил бы меня в минуту. Все вокруг смеются, когда я говорю о чести и о рыцарстве — вот и ты с Джоном тоже… Но ведь должно же быть что-то, отличающее тана Уинтерлэнда от простого бандита!.. Лучше бы он не убивал того, первого, дракона! — Юноша устало повел плечом, отсветы скользнули по белым лентам его разрезного рукава к бриллиантам на плече. — Не надо мне было ничего делать. Все равно ничего не вышло…
Никогда раньше не испытывала Дженни такой симпатии к этому нескладному юноше.
— Если бы у тебя ничего не вышло, — сказала она, — нас бы здесь не было.
Она медленно взошла по ступеням и пересекла галерею, охватывающую зал кольцом. Как и лестница, галерея была заключена в сквозную каменную резьбу, изображающую лозы и деревья; колеблющиеся тени порхали по платью и волосам Дженни. Она устала от собственной скованности, от тайных укусов и от затянутой в кружева злобы. Дженни испытывала жалость к этим людям, но сегодня вечером ей так не хватало непробиваемой толстокожести Джона.
Им отвели небольшую комнату в дальнем крыле. Следующая, попросторнее, предназначалась Гарету. Как и все в доме Зиерн, обставлены спальни были превосходно. Алые камчатые пологи над кроватями и алебастровые лампы, казалось, кричали о безупречном вкусе хозяйки, как, впрочем, и о том, что король согласен исполнить ее малейшую прихоть. «Не удивительно, — подумала Дженни, — что Гарет ненавидит любую ведьму, пленившую сердце правителя».
Стоило ей свернуть из галереи в коридор, в конце которого располагалась их комната, музыка и голоса за спиной смолкли, и шорох одолженного платья по выложенному деревом полу снова пробудил к жизни инстинкты Уинтерлэнда. Дженни подобрала кружева и бесшумно двинулась дальше. Свет лампы из приоткрытой двери лежал впереди на темном полу трапециевидной лужицей золотого расплава. Дженни ощутила беспокойство. В зале Зиерн не было, и Дженни не хотелось бы столкнуться лицом к лицу с этой красивой, порочной и могущественной девчонкой — особенно здесь, в темном уголке ее дворца. Поэтому Дженни миновала приоткрытую дверь невидимой, под прикрытием охранного заклятия, а миновав, приостановилась в тени, откуда было хорошо видно, что делается в комнате.
Ее бы все равно не заметили, даже если бы она не прибегла к магии. В островке света от ночной лампы на стуле черного дерева, украшенном мерцающей позолотой, сидела Зиерн — так тихо, что даже розовая прозрачная тень вуали лежала на ее платье недвижно. Колдунья держала в ладонях лицо Бонда Клерлока, замершего перед ней на коленях. Ни малейшего движения; сапфиры в волосах молодого придворного тлели ровным, не мерцающим светом. Лицо его с закрытыми глазами, обращенное к Зиерн, было искажено страстью столь сильной, что уже граничила с болью.
Магия клубилась в комнате — тяжко, как невидимая туча. Будучи колдуньей, Дженни чувствовала ее запах, похожий на запах ладана. Но ладан был отравлен гниением, и Дженни попятилась с содроганием. Хотя Зиерн всего лишь касалась руками лица Бонда, на глазах Дженни несомненно происходило что-то запретное и непристойное. Веки Зиерн были плотно сжаты, детские брови сведены сосредоточенно, а губы изгибала улыбка блаженства, какая бывает сразу после любви.
«Нет, это не любовь, — растерянно подумала Дженни, отступая от двери и бесшумно двинувшись дальше. — Не любовь, но все равно — что-то глубоко интимное…»
Она долго сидела в темной оконной амбразуре своей комнаты и думала о Зиерн. Поднималась луна, голые вершины деревьев над плотным белым ковром земляного тумана становились все светлее. Дженни слышала бой часов внизу, голоса и смех. Луна была в первой четверти, и это почему-то беспокоило Дженни, хотя в тот миг она не задумывалась над причиной своего беспокойства. Прошло уже довольно много времени, когда дверь позади нее открылась бесшумно и Дженни, обернувшись, увидела на фоне тусклого полусвета из коридора силуэт Аверсина. Неяркие блики скользнули по металлическим заплатам камзола, неровный ореол обволок грубые шерстяные пледы.
Он мягко спросил в темноту:
— Джен?
— Да.
Лунный свет блеснул в его очках. Тень оконного переплета падала на черное с серебром платье, делая Дженни почти невидимой. Аверсин спустился по темной лестнице, прошел по ровному полу; его лицо и руки тускло белели на фоне темной одежды.
— Вот так, — сказал он с отвращением, сбрасывая пледы. — Собирался драться с драконом, а в итоге изобразил медведя, пляшущего перед ребятишками.
Он сел на край завешенной балдахином кровати, расстегивая тяжелые пряжки камзола.
— Гарет говорил с тобой? — спросила Дженни.
Очки его снова блеснули — Джон кивнул.
— И?
Он пожал плечами.
— Поглядев на его компанию, я не удивляюсь, что этот недотепа считается здесь не умнее тутовника кузины Дилли. И надо же, отважился поехать за мной! — Голос его стал глуше — Джон, нагнувшись, стаскивал башмаки. — Готов поставить все золото дракона против зеленого яблока, он и не подозревал, чем рискует… Хотя не представляю, как бы я сам повел себя на его месте, — зная, что не имею ни единого шанса против дракона. — Джон поставил башмаки на пол и снова сел прямо. — Но раз уж мы здесь, то я свалял бы дурака, не поговорив с королем и не узнав его условий, хотя чует мое сердце, что со всей этой затеей мы каким-то образом перебегаем дорогу Зиерн.
