Ростерия (СИ) - Шпатова Александра (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
— Старик, наверное, просто с настойкой переборщил, с кем не бывает, — услышала Лиза краем уха.
— И это называется повелитель огня! — продолжал дебоширить хозяин особняка. При этом ни жены его, ни сына, нигде поблизости видно не было. «Могли бы, между прочим, выйти, успокоить, отвести в спальню, неужели им тоже нравится смотреть, как он позорится?» — осуждающе нахмурилась девушка.
— Дай сюда эту штуку! Смотри, как надо! — не успел несчастный артист и дёрнуться, а Олег Ярославович уже выхватил у того погасший факел и какую-то жидкость.
— Что это у нас? — пробормотал мужчина, рассматривая горючее через стекло. — Явно ничего интересного! — он отбросил бутыль в сторону. — Дайте-ка мне… — Лихоборов старший пробежался взглядом по столу, быстро взял графин с настойкой и сделал большой глоток. Сразу после этого дунул на огромную свечу в своих руках — разумеется, ничего не произошло. Нет, произошло: Олежа выкатил глаза и захрипел, задыхаясь — наверное, подавился. Уже который раз за этот вечер все впали в лёгкую панику. Елизавета взволнованно приподнялась с альтруистичным намерением помочь человеку, но всё те же пальцы остановили её.
— Говорю же, не бойся, — насмешливо произнёс голос. — Это всё часть спектакля.
— Вот это твой хозяин юморист! — повторила девушка.
— Ты помнишь? Встретимся через десять минут…
Блондинка нетерпеливо кивнула и снова повернулась к представлению. Похоже, этот великий актёр так вжился в роль, умирая на сцене мнимой смертью, кашляя и синея, что чуть не довёл до настоящего инфаркта некоторых особо впечатлительных женщин. Наконец-то он решил окончить спектакль; выгнувшись назад, отбросил ненужный факел, и вдруг пламя изверглось из его открытого рта. На этот раз никаких фокусов, никаких иллюзий, никаких обманов. Огня было в несколько раз больше, чем обычный артист до этого смог произвести с помощью своей спички. Пфффф, действительно, теперь понятно, почему хозяин поместья начал возмущаться. Все замерли в благоговейном восхищении и страхе — вот она, Жизнь, точнее, всего лишь маленькая её часть, а сила… Даже в человеке этой силе мало места, она выплёскивается, требует выхода. Средняя Заболоцкая засмотрелась на раскалившиеся с красными венами щёки Олега, на его порыжевшие, словно залитые раскалённым золотом глаза. Тепло. Ему всегда тепло и никогда не холодно. Он всегда ощущает себя наполненным и никогда опустошённым. А Лизавета мёрзнет, даже сейчас. Неожиданно для себя в голове мелькнула мысль, что она до безумия желает получить хоть сотую долю этой горячей согревающей чудо-энергии. На секунду колдун прервался, запрокинул голову и выплюнул вверх сноп рыжих искр. Когда комната вновь погрузилась в сумрак, Лиза с максимальной бесшумностью, на которую сейчас была способна, встала из-за стола, но тот час же замерла, схваченная Николаем за запястье.
— Ты куда?
— Эммм… Носик припудрить, — и в довершение ко всему тихонько икнула.
Отец грустно вздохнул и нехотя выпустил руку дочери. Та быстро юркнула в коридор. Пройдя несколько метров прямо, она заметила неприметную дверь слева от себя, осторожно дёрнула ручку — разумеется, открыта — и вошла в комнату. Внутри тоже оказалось довольно темно, но всё же девочка легко смогла различить человека, стоящего к ней спиной у противоположной стены. Елизавета на цыпочках подкралась к нему, благодаря мягким коврам абсолютно неслышно, и зловещим шёпотом завыла:
— Вот, оказывается, как ты отрабатываешь своё жалование, девчонка!
Рыжая юная официантка подскочила на месте и с гримасой раскаяния и жалобности обернулась. Её брови от возмущения взлетели вверх.
— Ах, ты!..
Лизавета громко засмеялась, и девочка с силой зажала ей рот.
— Тихо! — она боязливо выглянула, подбежала к дверям и закрыла их. — Иначе мне по-настоящему влетит… И всё же дура ты редкостная!
Лиза в ответ снова хохотнула.
— Подожди, — официантка подозрительно подошла к подруге и осмотрела её, — у тебя глаза словно залитые. М-да, мой старший товарищ так нахваливал эту Лихоборовскую настойку, говорил, чудо, как хороша, но мне никак не удавалось её попробовать. И как, действительно, амброзия?
— Чудесная, — мечтательно зажмурилась Лизавета. — Ой, Соня, ты обязательно должна выпить хотя бы глоток, иначе не поймёшь! Это нельзя описать, ни на что не похоже… Лучшее!
— Боюсь, суждено мне маяться в неведении, — вздохнула Софья. — Когда мы работаем на кухне, нас, как в древние времена, петь заставляют.
— Зачем? — не поняла девушка.
— Ты совсем не интересуешься историей, да? — и проигнорировав Лизино «Я вообще школьной программой не особо интересуюсь…», продолжила, — Несколько столетий назад в России, при крепостном праве, девушек, собирающих плоды на господском огороде, заставляли петь, не прекращая, чтобы те не могли съесть ни единой ягодки.
— Надо же, — удивилась средняя Заболоцкая, — никогда бы не подумала, что Олежик — жестокий рабовладелец!
— Работаем, как мама Джан, зато оплата хорошая, — пожала плечами рыжая.
Блондинка оглянулась и только сейчас заметила, что стены этой залы тоже полностью завешаны различными редкими картинами.
— А Лихоборовы, кажется, любят искусство… Или щегольство.
— В этой комнате собраны произведения только местных художников, — сообщила Соня, — смотри-ка! Это Иван Алексеев, наш почти современник, мне особенно нравится, — и указала на большое полотно, около которого недавно стояла. Лиза прищурилась, разглядывая. На холсте в ярких, преимущественно фиолетово-сине-зелёных красках были изображены несколько кошек (причём очень забавно изображены: кто в пенсне, кто с галстуком, кто в средневековых припудренных париках), что сидели ночью вокруг костра и смотрели на звёздное небо. Снизу на слишком рельефной тяжёлой раме выгравировано: «Кошки и звёзды. И. Алексеев, 231 г).
— Как тебе? — с нетерпением спросила рыжая девочка.
— Название жуткое.
— Как будто ты смогла бы придумать лучше, — обиделась Соня. — Он художник, а не писатель!
— Мне больше нравится эта… — Елизавета ткнула пальцем в соседнее произведение, как вдруг относительную тишину нарушили чьи-то голоса; постепенно к ним прибавился звук шарканья подошв. Кто-то, скорее всего двое, стремительно приближался к зале.
— Олег Ярославович, — побледнев, узнала Софья поступь нанимателя. У Лизаветы волосы зашевелились. — Идёт сюда!
И правда, шаги снаружи стихли аккурат перед дверью.
— Не сносить мне головы! — отчаянно зашептала рыжая девочка. — Премии лишит, а если не повезёт, то и оштрафует! Или ещё хуже…
— Ты уже пятый год так говоришь, — неуверенно попыталась подбодрить подругу Заболоцкая.
— Да, но в этот раз всё намного, намного серьёзнее! Раньше он не замечал меня за прогулами или общением с тобой, — обречённо почти всхлипнула та.
Лиза на удивление быстро и здраво принялась соображать и вдруг, о чудо, наткнулась взглядом на небольшой, низкий, вряд ли больше метра в высоту, комод в углу. Она схватила подругу за руку, протащила через комнату, открыла тумбу и сначала затолкала внутрь спутницу, а потом, сама не зная, зачем, с трудом втиснулась следом и сдвинула створки вместе за секунду до того, как скрипнула ручка и хозяева вошли в картинную залу. Шкаф был очень маленьким, и девушки смогли поместиться в него только из-за миниатюрности обеих. «Да, если бы на месте Соньки оказалась Сашка или Женя, мне пришлось бы остаться снаружи», — размышляла Лиза, всё ещё не понимая, почему спряталась вместе с приятельницей. Тем временем вошедшие остановились где-то недалеко.
— … И всё же я недоволен…
— Меня не волнует! Это моё дело, как проводить свободное время! — второй голос, мальчишеский, только казался грубым, на самом деле в нём сквозило отчаяние и неуверенность.
— Ты грубишь, — вздохнул, наверное, Олег. — Это наше общее дело. Ведь если отбросить мораль, то чисто материально я за тебя отвечаю, и буду отвечать в случае хоть малейшего твоего проступка, а за нами сейчас ведётся особая слежка вследствие нашего особого положения.
