Изгой. Пенталогия (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
С возвращением Рикара гоблин вновь попал в опалу, но ненадолго. Безобидность Горкхи смогла подкупить и искалечившего его мрачного здоровяка. Через неделю Рикар распорядился вернуть горемыке свободу и собственноручно выстругал из подходящего полена деревянную ногу, да еще и подарил ему теплый шарф, которым гоблин чрезвычайно гордился и не снимал, даже когда ложился в постель. Правда, сначала он этот шарф украл, но это уже дело другое.
А воровал гоблин постоянно. По мелочи и только то, что ему очень нравилось. Красиво блестящие пуговицы, поскрипывающие сапоги, большая деревянная ложка или еще что подобное. Украденную добычу распихивал по углам и трещинам, но если требовали вернуть, то с горестными вздохами он безошибочно плелся к нужному тайнику и едва ли не со слезами на глазах возвращал украденное хозяину… чтобы через день снова уволочь. Ничего не брал он только у детей. Даже не прикасался к скудным игрушкам, но с удовольствием играл вместе с малышней в их детские игры.
В общем и целом, Горкхи оказался безобидным и более того – единственное, о чем он просил, так это не отправлять его обратно к шурдам, которых он боялся до ужаса. Тем более что всех искалеченных гоблинов ждал только один исход – оказаться в кухонном котле в качестве куска мяса. А умирать Горкхи не хотел.
– Горкхи не хочет умирать, – тонким голоском подтвердил внимательно слушающий рассказ Горкхи. – И воевать тоже не хочет.
– Почему он постоянно повторяет свое имя? – с недоумением спросил я, поняв, что история окончена. – Почему не говорит «я»? Словно не о себе говорит, а комто постороннем.
– Запрещено, – за Койна ответил гоблин. – Нельзя. Только шурды могут это говорить, злые шурды запретили остальным.
– Понятно… Ну здесь шурдов нет, так что можешь говорить «я» сколько угодно.
– Бесполезно, – махнул рукой Рикар, и остальные кивками подтвердили его правоту. – Мы долго пытались. Привычка неистребима.
– Ясно, – кивнул я, чуть помедлил и мягко произнес: – Ладно, Горкхи, ты иди в пещеру, нечего тут мерзнуть и одновременно греть уши. Ступай.
– Да, господин Корис, – пискнул гоблин. – Горкхи понял и слушается.
Неловко сползя со скамьи, гоблин захромал прочь, направляясь к теплой пещере. А ему навстречу уже шли те, кого я хотел видеть. Размашисто шагали братьямастера, за ними спешил мой тезка Корис, позади всех торопливо семенил Стефий.
Дождавшись, пока они все рассядутся и поприветствуют меня, я чуть привстал и уселся в умятый сугроб, словно в кресло, чтобы видеть всех окружающих. Нагреб на себя свежего снега, унял оживившиеся щупальца и лишь тогда кивнул Рикару:
– Излагай все по порядку. И начни с момента, как вы отправились в путь…
Глава седьмая
ХОЗЯЙСТВЕННАЯ СУЕТА И БОЛЬШИЕ ПЛАНЫ НА БУДУЩЕЕ
Я мрачно глядел на лежащую у ног мертвую курицу и слушал горестно причитающего над убиенной птицей Тезку.
– Ласточка моя, – едва не рыдал мой хозяйственник. – Как же такто, господин? За что птичку прибили? Она же по три яйца в день несла! Кормилицу загубили, как есть загубили! Знала ли птичка безвинная, ведала ли, несчастная…
– Хватит уже, – вздохнул я, обеими руками держа в охапке свои щупальца. – Я и не заметил, как она под ноги сунулась, а вот они, – я кивнул на подергивающиеся ледяные отростки, – они заметили.
– И приголубили птаху, – прогудел нависающий надо мной здоровяк. – Да так быстро, что и не углядели. Бац – и нет курицы. И всегда они так, господин?
– Угу, – с досадой отозвался я. – Потому и не захожу в пещеру, чтобы они бед не натворили. А за курицу уж извини, Тезка, сожалею.
– Эх, – поник головой Тезка. – Суп будет… если это мясо еще съедобно…
Я лишь вздохнул, злясь на самого себя. Сказать было нечего.
Едва рассвело, я, сжигаемый нетерпением, отправился на осмотр новых хозяйственных построек и едва успел дойти до курятника, как оттуда выскочила сладострастно клохчущая курица, преследуемая по пятам взбудораженным петухом, и угодила прямиком под удар щупальца, да так, что только перья взвились. Слава Создателю, петуху удалось спастись от столь жестокой смерти, и сейчас он с подозрением косился на меня одним глазом, сидя на крыше курятника.
– Лучше бы вы этого негодника пришибли! – в сердцах буркнул Тезка, погрозив петуху кулаком. – Гоняет их почем зря, словно бес в него вселился! Тьфу на тебя!
Кашлянув, я отступил на пару шагов назад и самым будничным тоном произнес:
– Думаю, в курятник заглядывать не стоит.
– Да уж, господин, – хохотнул Рикар. – Еще одна сдохшая курица, и с нашим главным жадюгой приключится сердечный припадок.
Тезка недовольно засопел, но ничего не ответил.
– Тогда осмотрим коров? – бодро произнес я, но мой порыв не оценили.
– Коров? Да что на них смотретьто, господин? – всплеснул руками Тезка, едва не выронив погибшую курицу. – Что вы, коров не видели, что ли? Стоят себе, жвачку пережевывают… да и грязно там, навоз еще не убирали. Обувку изгваздаете в чем попало, сердиться будете.
Молча покосившись на свою облепленную смешанным с грязью снегом железную «обувку», я промолчал. А Рикар веселился вовсю, старательно прикрывая разъехавшийся в улыбке рот. Хозяйственник на самом деле переживал не за чистоту моей обуви, а боялся за сохранность своих ненаглядных коров. Шесть рогатых животин он называл не иначе, как «наше стадо», намекая на будущий прирост, и относился к ним крайне трепетно.
– Ну раз там грязно… – медленно произнес я, и Тезка поспешно закивал.
– Грязюка непролазная! Едва не по колено!
– Значит, плохо следишь, раз грязи по колено! – припечатал я, и хозяйственник едва не подавился, а Рикар уже не мог сдерживаться и согнулся в припадке хохота, схватившись руками за живот.
– И… и верно говорите, господин, – с натугой выдавил из себя Тезка. – Совсем я обленился.
– Ладно тебе на себя напраслину взводить, – усмехнулся я. – Так и скажи, как есть: боюсь за сохранность коров, которых куда меньше, чем курей.
– Кхекхе, – закашлялся пристыженный Тезка.
– Что, перышко в рот попало? – с чрезмерной заботливостью спросил Рикар и, не дожидаясь ответа, врезал ему ладонью по спине.
– Ладно, пошли, на стену поднимемся, – велел я. – Посмотрим, что и как, да еще планами своими поделиться хочу.
– Планами? – пробасил здоровяк, держась от меня на расстоянии трех шагов. – Послушаем, господин, чего ж не послушать?
Пока мы шагали, я мерно крутил головой по сторонам – надоевший шлем я снял, а вот от доспехов избавляться не спешил. Слишком уж долгое время занимает процесс их одевания. Да и снимать не намного легче. Так что потерплю. А вот слишком узкий обзор меня не устраивал, и от шлема я на время избавился.
Вокруг нас кипела деловитая суета. Еще вчера я жестко отчитал ответственных за поселение. Досталось всем. Особенно меня вывела из себя заваленная снегом стена и обледеневшие ступени лестницы. Пусть люди и переживали за меня, но это уже слишком.
О какой обороноспособности можно говорить, если ноги скользят на льду, а сложенные на вершине стены бревна и камни смерзлись в единое целое? Захочешь скинуть на головы врагов бревно да не сможешь – поди, попробуй отдери его, примерзлое, от стены.
Так что сейчас все свободные мужчины и подростки постарше – включая бывших пиратов с Островов – убирали завалы снега, деревянными лопатами скидывали снег с крыш построек и стены, скалывали лед со ступенек лестницы и чистили двор в тех местах, где пролегали ведущие к самым важным местам тропинки.
Покосившись на машущего лопатой бородача Мукри, я молча прошел мимо. До полудня я решил не торопить их с ответом. Пусть хорошенько подумают, поглядят на меня при дневном свете, а там уже и решают. Жаль, конечно, терять столько мужчин, но удерживать их силком я не собирался. Такие мне не нужны. Клятва крови может гарантировать верность, но не желание работать как каторжному, да еще и жить по соседству со страшными тварями и нежитью. Пираты попали сюда, можно сказать, случайно и очень скоро убедятся, что брать купеческие суда на абордаж куда безопасней, чем выходить на обычную охоту за пределы стены. Да и теплые воды сильно отличаются от здешней суровой зимы.
